Неточные совпадения
Читая эти письма, Грустилов
приходил в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой,
страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Ионка изумлялся все больше и больше этому приступу и не столько со
страхом, сколько с любопытством ожидал, к каким Бородавкин
придет выводам.
«Какой же он неверующий? С его сердцем, с этим
страхом огорчить кого-нибудь, даже ребенка! Всё для других, ничего для себя. Сергей Иванович так и думает, что это обязанность Кости — быть его приказчиком. Тоже и сестра. Теперь Долли с детьми на его опеке. Все эти мужики, которые каждый день
приходят к нему, как будто он обязан им служить».
— Уму непостижимо! — сказал он,
приходя немного в себя. — Каменеет мысль от
страха. Изумляются мудрости промысла в рассматриванье букашки; для меня более изумительно то, что в руках смертного могут обращаться такие громадные суммы! Позвольте предложить вам вопрос насчет одного обстоятельства; скажите, ведь это, разумеется, вначале приобретено не без греха?
Да оставь я иного-то господина совсем одного: не бери я его и не беспокой, но чтоб знал он каждый час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно под вечным подозрением и
страхом, так ведь, ей-богу, закружится, право-с, сам
придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет, так сказать, математический вид будет иметь, — оно и приятно-с.
Так делать нечего:
пришло писать указ,
Чтоб виноватую предать позорной казни
И, в
страх другим, повесить на суку.
— Я? Я — по-дурацки говорю. Потому что ничего не держится в душе… как в безвоздушном пространстве. Говорю все, что в голову
придет, сам перед собой играю шута горохового, — раздраженно всхрапывал Безбедов; волосы его, высохнув, торчали дыбом, — он выпил вино, забыв чокнуться с Климом, и, держа в руке пустой стакан, сказал, глядя в него: — И боюсь, что на меня, вот — сейчас, откуда-то какой-то
страх зверем бросится.
Она мучилась и задумывалась, как она выйдет из этого положения, и не видала никакой цели, конца. Впереди был только
страх его разочарования и вечной разлуки. Иногда
приходило ей в голову открыть ему все, чтоб кончить разом и свою и его борьбу, да дух захватывало, лишь только она задумает это. Ей было стыдно, больно.
— Как, ты совсем не
придешь туда? — в
страхе спросила Марфенька.
— В экстазе! — со
страхом повторила Татьяна Марковна. — Зачем ты мне на ночь говоришь: я не усну. Это беда — экстаз в девушке? Да не ты ли чего-нибудь нагородил ей? От чего ей
приходить в экстаз? — Что же делать?
— Да, — шептал он в
страхе, — чего доброго, пожалуй, вместо «высокой горы», да вдруг… Что это мне
пришло в голову! — Он глубоко задумался.
— Нет, нет, бабушка, ничего, ничего… я
пришла… Мне нужно сказать вам… — говорила она, прижимаясь к бабушке в
страхе.
Настасья Егоровна
приходила ко мне отчасти по его приказанию, и он знал, что любопытство и
страх уже возбуждены, то я не выдержу…
Адмирал не хотел, однако ж, напрасно держать их в
страхе: он предполагал объявить им, что мы воротимся не прежде весны, но только хотел сказать это уходя, чтобы они не делали возражений. Оттого им послали объявить об этом, когда мы уже снимались с якоря. На прощанье Тсутсуй и губернаторы
прислали еще недосланные подарки, первый бездну ящиков адмиралу, Посьету, капитану и мне, вторые — живности и зелени для всех.
Воротился к себе на кровать, лег да и думаю в
страхе: «Вот коли убит Григорий Васильевич совсем, так тем самым очень худо может произойти, а коли не убит и очнется, то оченно хорошо это произойдет, потому они будут тогда свидетелем, что Дмитрий Федорович
приходили, а стало быть, они и убили, и деньги унесли-с».
— Знаю, я только для красоты слога сказал. И маму вы никогда не обманывайте, но на этот раз — пока я
приду. Итак, пузыри, можно мне идти или нет? Не заплачете без меня от
страха?
Сопровождавшие, однако, не вошли и на крылечко не поднялись, но, остановясь, ждали, что скажет и сделает отец Ферапонт далее, ибо предчувствовали они, и даже с некоторым
страхом, несмотря на все дерзновение свое, что
пришел он недаром.
— Дроби немножко подарю, вот, бери, только маме своей до меня не показывай, пока я не
приду обратно, а то подумает, что это порох, и так и умрет от
страха, а вас выпорет.
— Как же бы я посмел над вами смеяться, и до смеху ли, когда такой
страх? Предчувствую, что будет падучая, предчувствие такое имею, от
страху от одного и придет-с.
Оставь ребячьи
страхиНеведомой беды! Но если вправду
Беда
придет — тогда погибнем вместе.
Проходя мимо лавки Ширяева, ему
пришло в голову спросить, не продал ли он хоть один экземпляр его книги; он был дней пять перед тем, но ничего не нашел; со
страхом взошел он в его лавку.
При этом предположении она цепенеет от
страха. Что, ежели в самом деле… Ай да дочка! утешит!
Придет с обтрепанным подолом, как последняя…
Потом на «тот свет» отправился пан Коляновский, который, по рассказам, возвращался оттуда по ночам. Тут уже было что-то странное. Он мне сказал: «не укараулишь», значит, как бы скрылся, а потом
приходит тайком от домашних и от прислуги. Это было непонятно и отчасти коварно, а во всем непонятном, если оно вдобавок сознательно, есть уже элемент
страха…
В особенно погожие дни являются горожане и горожанки. Порой
приходит с сестрой и матерью она, кумир многих сердец, усиленно бьющихся под серыми шинелями. В том числе — увы! — и моего бедного современника… Ей взапуски подают кресло. Счастливейший выхватывает кресло из толпы соперников… Усиленный бег, визг полозьев, морозный ветер с легким запахом духов, а впереди головка, уткнувшаяся в муфту от мороза и от
страха… Огромный пруд кажется таким маленьким и тесным… Вот уже берег…
Что же касается мужчин, то Птицын, например, был приятель с Рогожиным, Фердыщенко был как рыба в воде; Ганечка всё еще в себя
прийти не мог, но хоть смутно, а неудержимо сам ощущал горячечную потребность достоять до конца у своего позорного столба; старичок учитель, мало понимавший в чем дело, чуть не плакал и буквально дрожал от
страха, заметив какую-то необыкновенную тревогу кругом и в Настасье Филипповне, которую обожал, как свою внучку; но он скорее бы умер, чем ее в такую минуту покинул.
Об этом уже давно поговаривали в заведении, но, когда слухи так неожиданно, тотчас же после смерти Женьки, превратились в явь, девицы долго не могли
прийти в себя от изумления и
страха.
«Умереть тебе смертью безвременною!» У честного купца от
страха зуб на зуб не
приходил; он оглянулся кругом и видит, что со всех сторон, из-под каждого дерева и кустика, из воды, из земли лезет к нему сила нечистая и несметная, все страшилища безобразные.
Евсеич и Параша, бывшие при нас неотлучно, сами
пришли в изумленье и даже
страх от наглого бесстыдства и своеволья окружавшей нас прислуги.
Тревожные чувства тоски и
страха увеличивались во мне вместе с усилением грозы, но когда
пришла величественная минута безмолвия, обыкновенно предшествующая разражению грозы, чувства эти дошли до такой степени, что, продолжись это состояние еще четверть часа, я уверен, что умер бы от волнения.
Стряпчий взял у него бумагу и ушел. Вихров остальной день провел в тоске, проклиная и свою службу, и свою жизнь, и самого себя. Часов в одиннадцать у него в передней послышался шум шагов и бряцанье сабель и шпор, — это
пришли к нему жандармы и полицейские солдаты; хорошо, что Ивана не было, а то бы он умер со
страху, но и Груша тоже испугалась. Войдя к барину с встревоженным лицом, она сказала...
Старушка становилась больна, если долго не получала известий, а когда я
приходил с ними, интересовалась самою малейшею подробностию, расспрашивала с судорожным любопытством, «отводила душу» на моих рассказах и чуть не умерла от
страха, когда Наташа однажды заболела, даже чуть было не пошла к ней сама.
Было ясно: с ней без меня был припадок, и случился он именно в то мгновение, когда она стояла у самой двери. Очнувшись от припадка, она, вероятно, долго не могла
прийти в себя. В это время действительность смешивается с бредом, и ей, верно, вообразилось что-нибудь ужасное, какие-нибудь
страхи. В то же время она смутно сознавала, что я должен воротиться и буду стучаться у дверей, а потому, лежа у самого порога на полу, чутко ждала моего возвращения и приподнялась на мой первый стук.
Анна Андреевна рассказывала мне, что он воротился домой в таком волнении и расстройстве, что даже слег. С ней был очень нежен, но на расспросы ее отвечал мало, и видно было, что он чего-то ждал с лихорадочным нетерпением. На другое утро
пришло по городской почте письмо; прочтя его, он вскрикнул и схватил себя за голову. Анна Андреевна обмерла от
страха. Но он тотчас же схватил шляпу, палку и выбежал вон.
А они не
пришли в эту ночь, и наутро, предупреждая возможность шуток над ее
страхом, мать первая стала шутить над собой...
Вечером
пришли жандармы. Она встретила их без удивления, без
страха. Вошли они шумно, и было в них что-то веселое, довольное. Желтолицый офицер говорил, обнажая зубы...
И тут-то исполнилось мое прошение, и стал я вдруг понимать, что сближается речейное: «Егда рекут мир, нападает внезапу всегубительство», и я исполнился
страха за народ свой русский и начал молиться и всех других, кто ко мне к яме
придет, стал со слезами увещевать, молитесь, мол, о покорении под нозе царя нашего всякого врага и супостата, ибо близ есть нам всегубительство.
Тут только я опомнился и
пришел в
страх, и руки у меня оторвались, и я полетел и ничего уже не помню.
Васин, который, как успел рассмотреть Володя, был маленький, с большими добрыми глазами, бакенбардист, рассказал, при общем сначала молчании, а потом хохоте, как, приехав в отпуск, сначала ему были ради, а потом отец стал его посылать на работу, а за женой лесничий поручик дрожки
присылал. Всё это чрезвычайно забавляло Володю. Он не только не чувствовал ни малейшего
страха или неудовольствия от тесноты и тяжелого запаха в блиндаже, но ему чрезвычайно легко и приятно было.
На другой день опять ожила, опять с утра была весела, а к вечеру сердце стало пуще ныть и замирать и
страхом, и надеждой. Опять не
пришли.
Он выдвинул ящик и выбросил на стол три небольшие клочка бумаги, писанные наскоро карандашом, все от Варвары Петровны. Первая записка была от третьего дня, вторая от вчерашнего, а последняя
пришла сегодня, всего час назад; содержания самого пустого, все о Кармазинове, и обличали суетное и честолюбивое волнение Варвары Петровны от
страха, что Кармазинов забудет ей сделать визит. Вот первая, от третьего дня (вероятно, была и от четвертого дня, а может быть, и от пятого...
— Как вы смеете так стучать среди ночи? — грозно, но замирая от
страху, крикнул Лямшин, по крайней мере минуты через две решившись отворить снова форточку и убедившись, наконец, что Шатов
пришел один.
Ночью она ворочалась с боку на бок, замирая от
страха при каждом шорохе, и думала: «Вот в Головлеве и запоры крепкие, и сторожа верные, стучат себе да постукивают в доску не уставаючи — спи себе, как у Христа за пазушкой!» Днем ей по целым часам приходилось ни с кем не вымолвить слова, и во время этого невольного молчания само собой
приходило на ум: вот в Головлеве — там людно, там есть и душу с кем отвести!
Мысль была недостаточно сильна, чтоб указать прямо, откуда
придет нападение и в чем оно будет состоять; но инстинкты уже были настолько взбудоражены, что при виде Иудушки чувствовался безотчетный
страх.
Я молчал, точно свалившись откуда-то с высоты, весь разбитый, в
страхе, что она найдет книгу, а она кричала, что я сожгу дом.
Пришел хозяин с женой ужинать, старуха пожаловалась им...
Меня тронуло и смутило ее испуганное восклицание; я понял, что она испугалась за меня:
страх и удивление так ясно выразились на ее умном лице. Наскоро я объяснил ей, что не живу в этой улице, а только иногда
прихожу посмотреть.
На дворе говорят об этой женщине все хуже, насмешливее и злее. Мне очень обидно слышать эти россказни, грязные и, наверное, лживые; за глаза я жалею женщину, мне боязно за нее. Но когда,
придя к ней, я вижу ее острые глазки, кошачью гибкость маленького тела и это всегда праздничное лицо, — жалость и
страх исчезают, как дым.
Меж тем Передонов выбрался в полутемную прихожую, отыскал кое-как пальто и стал его надевать. От
страха и волнения он не попадал в рукава. Никто не
пришел ему помочь. Вдруг откуда-то из боковой двери выбежала Юлия, шелестя развевающимися лентами, и горячо зашептала что-то, махая руками и прыгая на цыпочках. Передонов не сразу ее понял.
Прошла неделя. Хрипачей еще не было. Варвара начала злиться и ругаться. Передонова же повергло это ожидание в нарочито-угнетенное состояние. Глаза у Передонова стали совсем бессмысленными, словно они потухали, и казалось иногда, что это — глаза мертвого человека. Нелепые
страхи мучили его. Без всякой видимой причины он начинал вдруг бояться тех или других предметов. С чего-то
пришла ему в голову и томила несколько дней мысль, что его зарежут; он боялся всего острого и припрятал ножи да вилки.
А
придя домой, рассказал: однажды поп покаялся духовнику своему, что его-де одолевает неверие, а духовник об этом владыке доложил, поп же и прежде был замечен в мыслях вольных, за всё это его, пожурив, выслали к нам, и с той поры попадья живёт в
страхе за мужа, как бы его в монастырь не сослали. Вот почему она всё оговаривает его — Саша да Саша.
— Господи! да никак это камер-юнкер Монс
пришел! — сказала она и чуть-чуть не отправилась на тот свет от
страха.