Неточные совпадения
«Да не это ли — тайная цель всякого и всякой: найти в своем друге неизменную физиономию покоя, вечное и ровное течение
чувства? Ведь это норма любви, и чуть что отступает
от нее, изменяется, охлаждается — мы
страдаем: стало быть, мой идеал — общий идеал? — думал он. — Не есть ли это венец выработанности, выяснения взаимных отношений обоих полов?»
— Вот это другое дело; благодарю вас, благодарю! — торопливо говорил он, скрадывая волнение. — Вы делаете мне большое добро, Вера Васильевна. Я вижу, что дружба ваша ко мне не
пострадала от другого
чувства, значит, она сильна. Это большое утешение! Я буду счастлив и этим… со временем, когда мы успокоимся оба…
Это проведала княгиня через князя Б. П.…И твоя Софья
страдает теперь вдвойне: и оттого, что оскорблена внутренно — гордости ее красоты и гордости рода нанесен удар, — и оттого, что сделала… un faux pas и, может быть, также немного и
от того
чувства, которое ты старался пробудить — и успел, а я, по дружбе к тебе, поддержал в ней…
— Другой, на моем месте, стал бы уже говорить, что
чувство,
от которого вы
страдаете, хорошо. Я еще не скажу этого. Ваш батюшка знает о нем? Прошу вас помнить, что я не буду говорить с ним без вашего разрешения.
Развязаться с этим
чувством, даже временно, ужасно тяжело; и я положительно убежден, что самый культ самосохранения должен
от этого
пострадать.
Другая непременно требовала, чтоб маленький князек взял
от нее красненькое яичко. Тот не брал, но княжна разрешила ему и подала за это старухе несколько горстей пряников. Та ухватила своей костлявою и загорелою рукою кончики беленьких ее пальчиков и начала целовать. Сильно
страдало при этом
чувство брезгливости в княжне, но она перенесла.
Страдания лишили ее
чувств на несколько минут, и она как будто забылась; очнувшись, она встала и видит, что перед образом теплится свеча, которая была потушена ею накануне; страдалица вскрикнула
от изумления и невольного страха, но скоро, признав в этом явлении чудо всемогущества божьего, она ободрилась, почувствовала неизвестные ей до тех пор спокойствие и силу и твердо решилась
страдать, терпеть и жить.
Нравственное
чувство нимало
от этого не
страдает.
Мы видим, что они в самом деле живут, радуются и
страдают, понимаем и причины их веселья и горя, — и поэтому их жизнь, их
чувства производят на нас гораздо сильнейшее впечатление, нежели жалобы выдуманных лиц, плачущих так себе,
от нечего делать.
Антрыгина. Что ж из этого? Коли я вижу, что все в жизни обман, что никому поверить нельзя, что на свете только суета одна, — что я должна делать? Я должна удаляться
от света. С хитростью, с политикой женщина может жить в свете; а с
чувством, с нежным сердцем должна только
страдать. Следовательно, я лучше буду жить как отшельница, чем за все свое расположение и за свое добро видеть
от людей обиду или насмешку.
Какое-то беспокойное
чувство, похожее на угрызение совести, овладевало вновь поступавшими здоровыми субъектами; им становилось заметно тягостно быть здоровыми, они так
страдали тоскою по безумию, что излечались
от умственных способностей разными спиртными напитками, и я заметил, что при надлежащем и постоянном употреблении их они действительно успевали себя поддерживать в искусственном состоянии безумия, которое мало-помалу становилось естественным.
Любовь очень часто в представлении таких людей, признающих жизнь в животной личности, то самое
чувство, вследствие которого для блага своего ребенка мать отнимает, посредством найма кормилицы, у другого ребенка молоко его матери; то
чувство, по которому отец отнимает последний кусок у голодающих людей, чтобы обеспечить своих детей; это то
чувство, по которому любящий женщину
страдает от этой любви и заставляет ее
страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; это то
чувство, по которому люди одного, любимого ими товарищества наносят вред чуждым или враждебным его товариществу людям; это то
чувство, по которому человек мучит сам себя над «любимым» занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его людям; это то
чувство, по которому люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля убитыми и ранеными, своими и чужими.
Не мысль об истории с Ляховым мучила Андрея Ивановича. Вся эта история казалась ему теперь бесконечно мелкою и пошлою, мстить он больше не хотел, и Ляхов возбуждал в нем только гадливое
чувство. Андрей Иванович
страдал гораздо сильнее прежнего, он
страдал совсем
от другого —
от нахлынувших на него трезвых дум.
Мой роман"На суд", писанный отчасти и в Мадриде, не мог не
пострадать от моих переездов. В моей келье Альбисбрунна писалось совсем иначе, хотя и"с прохладцей". Но легче дышалось
от чувства полной свободы
от всякой обязательной беготни, да еще в африканскую жару.
Любовь очень часто в представлении людей, признающих жизнь в животной личности, — то самое
чувство, вследствие которого для блага своего ребенка одна мать отнимает у другого голодного ребенка молоко его матери и
страдает от беспокойства за успех кормления; то
чувство, по которому отец, мучая себя, отнимает последний кусок хлеба у голодающих людей, чтобы обеспечить своих детей; это то
чувство, по которому любящий женщину
страдает от этой любви и заставляет ее
страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; то
чувство, по которому бывает даже, что человек из любви насильничает женщину; это то
чувство, по которому люди одного товарищества наносят вред другим, чтобы отстоять своих; это то
чувство, по которому человек мучает сам себя над любимым занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его людям; это то
чувство, по которому люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля убитыми и ранеными, своими и чужими.
Князь слушал их и понимал, даже, отуманенный ревнивым
чувством, верил им, но любовь его к княжне
от этого не уменьшалась. Он страшно
страдал, но любил ее по-прежнему. Один нежный взгляд, одно ласковое слово разрушали козни ее врагов, и князь Сергей Сергеевич считал ее снова чистым, безупречным существом, оклеветанным злыми языками.