Неточные совпадения
Плутали таким образом
среди белого дня довольно продолжительное время, и сделалось с
людьми словно затмение, потому что Навозная слобода
стояла въяве у всех на глазах, а никто ее не видал.
Люди,
среди которых он
стоял, отодвинули его на Невский, они тоже кричали, ругались, грозили кулаками, хотя им уже не видно было солдат.
Самгин, почувствовав опасность, ответил не сразу. Он видел, что ответа ждет не один этот, с курчавой бородой, а все три или четыре десятка
людей, стесненных в какой-то барской комнате, уставленной запертыми шкафами красного ‹дерева›, похожей на гардероб,
среди которого
стоит длинный стол. Закурив не торопясь папиросу, Самгин сказал...
Бородатый
человек в золотых очках,
стоя среди зала, размахивая салфеткой над своей головой, сказал, как брандмейстер на пожаре...
Стоя среди комнаты, он курил, смотрел под ноги себе, в розоватое пятно света, и вдруг вспомнил восточную притчу о
человеке, который, сидя под солнцем на скрещении двух дорог, горько плакал, а когда прохожий спросил: о чем он льет слезы? — ответил: «От меня скрылась моя тень, а только она знала, куда мне идти».
Драка пред магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро пустела; у фонаря, обняв его одной рукой,
стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком воздух на лицо свое; на лице его были видны только зубы;
среди улицы столбом
стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив, у ворот дома, лежал гимназист, против магазина, головою на панель, растянулся
человек в розовой рубахе.
Он
стоял среди комнаты, глядя, как из самовара вырывается пар, окутывая чайник на конфорке, на неподвижный огонь лампы, на одинокий стакан и две тарелки, покрытые салфеткой, —
стоял, пропуская мимо себя события и
людей этого дня и ожидая от разума какого-нибудь решения, объяснения.
Потом он должен был
стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил о царе Давиде, гуслях его и о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая
среди крестов и деревьев; над головами
людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
Самгин шагал в стороне нахмурясь, присматриваясь, как по деревне бегают
люди с мешками в руках, кричат друг на друга, столбом
стоит среди улицы бородатый сектант Ермаков. Когда вошли в деревню, возница, сорвав шапку с головы, закричал...
Когда Клим вышел в столовую, он увидал мать, она безуспешно пыталась открыть окно, а
среди комнаты
стоял бедно одетый
человек, в грязных и длинных, до колен, сапогах,
стоял он закинув голову, открыв рот, и сыпал на язык, высунутый, выгнутый лодочкой, белый порошок из бумажки.
Студент университета, в длинном, точно кафтан, сюртуке, сероглазый, с мужицкой, окладистой бородою,
стоял среди комнаты против щеголевато одетого в черное стройного
человека с бледным лицом; держась за спинку стула и раскачивая его,
человек этот говорил с подчеркнутой любезностью, за которой Клим тотчас услышал иронию...
Ему казалось, что некоторые из них, очень многие, может быть — большинство, смотрят на него и на толпу зрителей,
среди которых он
стоит, также снисходительно, равнодушно, усмешливо, дерзко и угрюмо, а в общем глазами совершенно чужих
людей, теми же глазами, как смотрят на них
люди, окружающие его, Самгина.
К
людям он относился достаточно пренебрежительно, для того чтоб не очень обижаться на них, но они настойчиво показывали ему, что он — лишний в этом городе. Особенно демонстративно действовали судейские, чуть не каждый день возлагая на него казенные защиты по мелким уголовным делам и задерживая его гражданские процессы. Все это заставило его отобрать для продажи кое-какое платье, мебель, ненужные книги, и как-то вечером,
стоя среди вещей, собранных в столовой, сунув руки в карманы, он мысленно декламировал...
Клим согласно кивнул головой. Когда он не мог сразу составить себе мнения о
человеке, он чувствовал этого
человека опасным для себя. Таких, опасных,
людей становилось все больше, и
среди них Лидия
стояла ближе всех к нему. Эту близость он сейчас ощутил особенно ясно, и вдруг ему захотелось сказать ей о себе все, не утаив ни одной мысли, сказать еще раз, что он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием, он встал и простился с нею.
Когда Самгин протер запотевшие очки, он увидел в классной,
среди беспорядочно сдвинутых парт, множество
людей, они сидели и
стояли на партах, на полу, сидели на подоконниках, несколько десятков голосов кричало одновременно, и все голоса покрывала истерическая речь лысоватого
человека с лицом обезьяны.
Они ограничивались только тем, что распускали
среди айно сплетни про русских и хвастали, что они перережут всех русских, и
стоило русским в какой-нибудь местности основать пост, как в скорости в той же местности, но только на другом берегу речки, появлялся японский пикет, и, при всем своем желании казаться страшными, японцы все-таки оставались мирными и милыми
людьми: посылали русским солдатам осетров, и когда те обращались к ним за неводом, то они охотно исполняли просьбу.
В течение нескольких секунд он
стоял с приподнятым кверху и просветлевшим лицом. Он был так странен, что все невольно обратились к нему, и кругом все смолкло. Всем казалось, что
человек, стоявший
среди комнаты, был не тот, которого они так хорошо знали, а какой-то другой, незнакомый. А тот прежний исчез, окруженный внезапно опустившеюся на него тайной.
В уголке
стоял худенький, маленький
человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением, были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим рыданием летел плач Иосифа, едущего на верблюдах в неволю и видящего гроб своей матери
среди пустыни, покинутой их родом.
«Ну, из этой гадости, конечно, уж ты сама — первая!» — подумал про себя Вихров, и как ни мало он был щепетилен, но ему все-таки сделалось не совсем ловко
стоять среди белого дня на Невском с этими чересчур уж провинциальными
людьми, которые, видимо, обращали на себя внимание проходящих, и особенно m-me Живина, мимо которой самые скромные мужчины, проходя, невольно делали удивленные физиономии и потупляли глаза.
Несколько
человек солидно отошли от толпы в разные стороны, вполголоса переговариваясь и покачивая головами. Но все больше сбегалось плохо и наскоро одетых, возбужденных
людей. Они кипели темной пеной вокруг Рыбина, а он
стоял среди них, как часовня в лесу, подняв руки над головой, и, потрясая ими, кричал в толпу...
В середине, в освещенном месте,
стоял верстак, на котором по временам пан Тыбурций или кто-либо из темных личностей работали столярные поделки; был
среди «дурного общества» и сапожник, и корзинщик, но, кроме Тыбурция, все остальные ремесленники были или дилетанты, или же какие-нибудь заморыши, или
люди, у которых, как я замечал, слишком сильно тряслись руки, чтобы работа могла идти успешно.
А
люди носились по палубе всё быстрее, выскочили классные пассажиры, кто-то прыгнул за борт, за ним — другой, и еще; двое мужиков и монах отбивали поленьями скамью, привинченную к палубе; с кормы бросили в воду большую клетку с курами;
среди палубы, около лестницы на капитанский мостик,
стоял на коленях мужик и, кланяясь бежавшим мимо него, выл волком...
Но тогда их было еще не так много, и, на несчастье Матвея, ему не встретилось ни одного, когда он
стоял среди толпы и кричал, как
человек, который тонет. Американцы останавливались, взглядывали с удивлением на странного
человека и шли дальше… А когда опять к этому месту стал подходить полисмен, то Лозинский опять быстро пошел от него и скрылся на мосту…
Расплавленный чугун огненным озером лежал на земле, кругом
стояли черные здания, черные
люди бродили, как нечистые духи, черный дым уходил в темное мглистое небо, и колокола паровозов все звонили
среди ночи, однообразно и тревожно…
Если мы не удивляемся на то противоречие между нашими верованиями, убеждениями и поступками, то это происходит только оттого, что влияния, скрывающие от
людей это противоречие, действуют и на нас.
Стоит только взглянуть на нашу жизнь с точки зрения того индейца, который понял христианство в его истинном значении без всяких уступок и приспособлений, и на те дикие зверства, которыми наполнена наша жизнь, чтобы ужаснуться перед теми противоречиями,
среди которых мы живем, часто не замечая их.
Он в первый раз назвал её так, пугливо оглянулся и поднял руку к лицу, как бы желая прикрыть рот. Со стены, из рамы зеркала, на него смотрел большой, полный, бородатый
человек, остриженный в кружок, в поддёвке и сиреневой рубахе. Красный, потный, он
стоял среди комнаты и смущённо улыбался мягкой, глуповатой улыбкой.
Немного позднее оправдания Донато была освобождена из тюрьмы и его землячка Эмилия Бракко; в ту пору
стояло грустное зимнее время, приближался праздник Рождества Младенца, в эти дни у
людей особенно сильно желание быть
среди своих, под теплым кровом родного дома, а Эмилия и Донато одиноки — ведь их слава не была той славою, которая вызывает уважение
людей, — убийца все-таки убийца, он может удивить, но и только, его можно оправдать, но — как полюбить?
Горбатая и седая женщина с лицом бабы-яги и жесткими серыми волосами на костлявом подбородке
стоит у подножия статуи Колумба и — плачет, отирая красные глаза концом выцветшей шали. Темная и уродливая, она так странно одинока
среди возбужденной толпы
людей…
Он был владельцем канатного завода, имел в городе у пристаней лавочку. В этой лавочке, до потолка заваленной канатом, веревкой, пенькой и паклей, у него была маленькая каморка со стеклянной скрипучей дверью. В каморке
стоял большой, старый, уродливый стол, перед ним — глубокое кресло, и в нем Маякин сидел целыми днями, попивая чай, читая «Московские ведомости».
Среди купечества он пользовался уважением, славой «мозгового»
человека и очень любил ставить на вид древность своей породы, говоря сиплым голосом...
Она накинула на плечи широкий розовый капот и,
стоя среди комнаты, сказала низким, глухим голосом
человеку, лежавшему у ног ее...
Постояв одиноко
среди комнаты, Фома решил уйти из дома, где
люди радовались.
У Ежова на диване сидел лохматый
человек в блузе, в серых штанах. Лицо у него было темное, точно копченое, глаза неподвижные и сердитые, над толстыми губами торчали щетинистые солдатские усы. Сидел он на диване с ногами, обняв их большущими ручищами и положив на колени подбородок. Ежов уселся боком в кресле, перекинув ноги через его ручку.
Среди книг и бумаг на столе
стояла бутылка водки, в комнате пахло соленой рыбой.
Ему было известно, что сзади всех, кого он знает,
стоят ещё другие шпионы, отчаянные, бесстрашные
люди, они вертятся
среди революционеров, их называют провокаторами, — они-то и работают больше всех, они и направляют всю работу. Их мало, начальство очень ценит таких
людей, а уличные шпионы единодушно не любят их за гордость и завидуют им.
Всюду собирались толпы
людей и оживлённо говорили свободной, смелою речью о близких днях торжества правды, горячо верили в неё, а неверующие молчали, присматриваясь к новым лицам, запоминая новые речи. Часто
среди толпы Климков замечал шпионов и, не желая, чтобы они видели его, поспешно уходил прочь. Чаще других встречался Мельников. Этот
человек возбуждал у Евсея особенный интерес к себе. Около него всегда собиралась тесная куча
людей, он
стоял в середине и оттуда тёмным ручьём тёк его густой голос.
Онучины очень обрадовались молодому князю: он был свежий гость из России и, следовательно, мог сообщить самые свежие новости, что и как там дома. Сергей Стугин был
человек весьма умный и, очевидно, не кис
среди мелких и однообразных интересов своей узкой среды бомонда, а
стоял au courant [в курсе (франц.).] с самыми разнообразными вопросами отечества.
Дуло пистолета, направленное прямо в лицо, выражение ненависти и презрения в позе и во всей фигуре фон Корена, и это убийство, которое сейчас совершит порядочный
человек среди бела дня в присутствии порядочных
людей, и эта тишина, и неизвестная сила, заставляющая Лаевского
стоять, а не бежать, — как все это таинственно, и непонятно, и страшно! Время, пока фон Корен прицеливался, показалось Лаевскому длиннее ночи. Он умоляюще взглянул на секундантов; они не шевелились и были бледны.
Люди в таких вот нарядах, как я видел много раз, держат за жилетную пуговицу какого-нибудь раскрашенного вином капитана,
стоя под солнцем на набережной
среди протянутых канатов и рядов бочек, и рассказывают ему, какие есть выгодные предложения от фирмы «Купи в долг» или «Застрахуй без нужды».
Стоит одинокий
человек где-нибудь на берегу Средиземного моря
среди залитой лучами солнца природы и чувствует, как капля по капле истекает его сердце кровью.
А проснулся — шум, свист, гам, как на соборе всех чертей. Смотрю в дверь — полон двор мальчишек, а Михайла в белой рубахе
среди них, как парусная лодка между малых челноков.
Стоит и хохочет. Голову закинул, рот раскрыт, глаза прищурены, и совсем не похож на вчерашнего, постного
человека. Ребята в синем, красном, в розовом — горят на солнце, прыгают, орут. Потянуло меня к ним, вылез из сарая, один увидал меня и кричит...
Размышляю о горестном одиночестве
человека. Интересно говорит Михаила, мыслям своим верует, вижу я их правду, но — почему холодно мне? Не сливается моя душа с душою этого
человека,
стоит она одиноко, как
среди пустыни…
…Играл ветер-поземок, вздымая сухой серый снег, по двору метались клочья сена, ленты мочала,
среди двора
стоял круглый, пухлый
человек в длинной — до пят — холщовой татарской рубахе и в глубоких резиновых галошах на босую ногу. Сложив руки на вздутом животе, он быстро вертел короткие большие пальцы, — один вокруг другого, — щупал меня маленькими разноцветными глазами, — правый — зеленый, а левый — серый, — и высоким голосом говорил...
Среди кухни на коленях
стоял кучер Пантелей, уволенный за пьянство еще в ноябре. Это был добрый
человек, но во хмелю он бывал буен и никак не мог уснуть, а всё ходил в корпуса и кричал там угрожающим тоном: «Мне все известно!» Теперь по его брыластому, опухшему лицу и по глазам, налитым кровью, видно было, что с ноября до праздника он пил не переставая.
А свои
люди, рабочие, не получившие к празднику ничего, кроме своего жалованья, и уже истратившие всё до копейки, будут
стоять среди двора, смотреть и посмеиваться — одни завистливо, другие иронически.
В сосновом лесу было торжественно, как в храме; могучие, стройные стволы
стояли, точно колонны, поддерживая тяжёлый свод тёмной зелени. Тёплый, густой запах смолы наполнял воздух, под ногами тихо хрустела хвоя. Впереди, позади, с боков — всюду
стояли красноватые сосны, и лишь кое-где у корней их сквозь пласт хвои пробивалась какая-то бледная зелень. В тишине и молчании двое
людей медленно бродили
среди этой безмолвной жизни, свёртывая то вправо, то влево пред деревьями, заграждавшими путь.
— Мы подождем критического момента, — говорил ротмистр, шагая
среди них. — Когда нас вытурят вон, тогда мы и поищем норы для себя. А пока не
стоит портить жизнь такими думами… В критические моменты
человек становится энергичнее… и если б жизнь, во всей ее совокупности, сделать сплошным критическим моментом, если б каждую секунду
человек принужден был дрожать за целость своей башки… ей-богу, жизнь была бы более живой,
люди более интересными!
Неподалеку
стояла кучка
людей,
человек десять, и
среди них оборванный, встрепанный Кулугуров, отирая большой ладонью разбитое лицо, громко говорил...
У Григория был туман в глазах. Не видя, кто
стоит в двери, выругался скверными словами, оттолкнул
человека в сторону и убежал в поле. А Матрёна,
постояв среди комнаты с минуту, шатаясь, точно слепая, протянув руки вперёд, подошла к койке и со стоном свалилась на неё.
Я понял теперь: Яков не искал реальных, осязательных последствий от своего стучания для того дела, за которое он «
стоял» столь неуклонно
среди глухих стен и не менее глухих к его обличениям
людей; он видел «пользу» уже в самом факте «стояния» за бога и за великого государя, стало быть, поступал так «для души».
— Ничего иного не остаётся живому
человеку, как то, что ты говоришь, — задумчиво размышляет старик,
стоя среди комнаты и поглаживая бороду.
Тут
среди залы первого класса
стоят знакомый обер-кондуктор и начальник станции, молодой
человек с красивой бородкой и в великолепном, шершавом пальто.