В следующей жизни

Виктория Осма, 2022

Верите ли вы в бессмертие и переселение душ? Души путешествуют во времени, снова и снова встречая друг друга. Кто они и где на этот раз?Юные художники, Роберт и Диана, не понимают, откуда взялось это странное чувство, будто они знают друг друга много лет. Так может, они когда-то уже встречались?

Часть первая

Англия, 17 век

Дионисия

Глава 1

Чума. Родители заболели почти одновременно. Меня пока что болезнь обошла стороной, но думаю это ненадолго. Хотя, зная себя, я могу остаться здоровой до конца своих дней: все опасности еще с детства не приближались ко мне, как будто кто-то невидимый оберегал меня, отводя все беды. Это была моя особенность. На мне не было ни одного шрама, царапины или синяка, кожа чиста и бархатиста, словно светилась изнутри.

Матери совсем плохо. Сегодня я проснулась от ее бредней. Она что-то громко бубнила, но слова было совсем не разобрать. Затем она вскочила, подбежала к окну и пронзительно заорала в него. Ее возбужденность и раздражительность пугали меня. Но никто толком не знал, что с этим делать.

Отец харкал кровью. На его коже появились черные пятна. Дыхание было прерывистым. Язык высох и покрылся черным налетом. Мне было страшно на него смотреть, казалось, что он умрет у меня на глазах.

Все хозяйство легло на меня: пасла овец, ухаживала за садом и растениями, готовила и убиралась по дому. Я немного отвлекалась, занимаясь всем этим, гнала мысли, заседающие в голове о скорой смерти родителей. Собирала целебные травы и делала отвары, они немного облегчали родительские страдания. Это была еще одна моя особенность или некий талант. Я не знала, что и как делать, какие травы подойдут и где растут — просто чувствовала, интуиция ни разу меня не подводила. Я стала учиться, запоминать, записывать. И могла бы помочь многим, если бы не боялась за свою жизнь.

На рынке, когда я ходила за продуктами, на меня странно поглядывали. Все считали, что я тоже должна болеть, а не выглядеть здоровой, молодой и красивой. Очень красивой. Их злило еще и это. Поэтому я стала сторониться людей, стала тихой, нелюдимой, боялась даже говорить. Я закутывалась в свой плащ и не смотрела никому в глаза. За мной повсюду ходил наш черный худощавый кот, Стюарт, был моим единственным другом и собеседником, ластился к ногам и запрыгивал на плечи. За все это мне однажды и прилетело самое жуткое обвинение — «ведьма».

Чума мне казалась не такой опасной как это обвинение. Девушек отлавливали инквизиторы, обвиняя их в магии и колдовстве, пытали и приговаривали к смерти через сожжение.

Совсем недавно на площади очередную женщину приковали цепями к столбу, обложили сухой травой и ветками и подожгли. На нее донес кто-то, случайно увидев на ее теле большое родимое пятно. Такие отметины тоже считались ведьминым знаком. Как обычно собралось много народу поглазеть на дикое зрелище, кто-то ахал, кто-то проклинал чертову ведьму, нашлись даже те, кто смеялся. Священник читал проповедь, предостерегающую от занятий колдовством. Ужас был в том, что она была обычным человеком. Женщина истошно кричала, пока огонь пожирал ее тело, но всем это доставляло лишь удовольствие. Всем, кроме меня.

Я оглядела веселящихся людей. Стало противно от них, и я обмотала лицо легким платком, оставляя только мои пристально-серые глаза, словно абстрагируясь от каждого. Так делала теперь часто, с тех пор как меня тоже назвали ведьмой. Я не выдержала слушать крики несчастной, и осторожно проталкиваясь среди толпы, зашагала прочь с площади.

Обходя тучного мужчину, который яростно размахивал руками, я отшатнулась от него и случайно врезалась кому-то в грудь. Платок спал с моего лица и осенним листком полетел на землю. Я боязливо подняла взгляд. На меня смотрел один из охотников на ведьм, судя по особенному одеянию — инквизитор. Я невольно задрожала всем телом, но его ярко-зеленые глаза не выражали злобы или неприязни. Наоборот, он ими улыбался.

— Ох, прошу прощения. Мне стоило смотреть куда иду. Умоляю, простите, — залепетала я, когда он наклонился, чтобы поднять мой платок.

Он протянул мне легкую ткань, и я робко приняла ее. Кожа наших пальцев едва соприкоснулась, но по моим венам пробежал разряд тока. Странное чувство. Отчего оно? Я так и не поняла. Возможно, таким образом выражался страх, а может быть сказывались чары зелени его глаз. Он показался мне другим, не таким как остальные охотники, и я по привычке прислушалась к своему внутреннему голосу.

— Роб! — кто-то строго басом позвал из толпы.

Теперь я знала его имя. Роб кивнул мне на прощание и скрылся между людей. Я снова закрыла лицо платком, пряча легкий румянец. Всю дорогу до дома я думала о нем, этот молодой мужчина занял все мои мысли. В голове стоял его образ: высокая, мускулистая фигура, цвет глаз, еле заметная улыбка, шрам в брови, короткостриженные темные волосы, теплая кожа. Но он был охотником…

И я не должна больше видеться с ним, даже случайно. Это было небезопасно и для меня, и для него. В любых других обстоятельствах, в ином мире, мы бы могли видеться каждый день, разговаривать обо всем на свете, утопать в объятиях друг друга. Но я должна поскорее позабыть его и те чувства, которые он во мне вызвал, перестать тешить себя фантазиями. Этого точно не произойдет, по крайней мере, в этой жизни.

Глава 2

Отец умер следом за матерью. Я осталась совсем одна. Прошло уже несколько недель после их смертей. Дом опустел, в нем поселилась тишина, только мурлыкание кота напоминало, что в нем все еще кто-то есть кроме меня. Кот пытался утешать, запрыгивал на колени и мял лапами, выпуская маленькие коготки. Я чесала его за ухом и по моим щекам скатывались слезы.

Дни тянулись одинаково и безрадостно. Я почти не появлялась в городе. В последний мой визит на рынок на меня показали пальцем и публично назвали ведьмой — из-за практически одновременной смерти родителей и, конечно же, внешности.

«Посмотрите на ее глаза! И на гладкость сияющей кожи! Такие бывают только у ведьм! Взять ее! Она сгубила болезнью свою семью, а сама осталась невредима!» — кричали люди.

На меня сразу же обратили внимание стражники и инквизиторы. Они начали медленно приближаться, а я отступать. Они резко сорвались со своих мест ко мне, а я кинулась бежать. И я знала куда. Не домой, не в наш дом, где я родилась и выросла. Туда больше нельзя. Многие знали мою семью и где мы живем и, скорее всего, уже доложили властям. Я бежала в заброшенную мельницу в поле, на которую наткнулась, когда собирала травы и ягоды. Вряд ли про нее кто-то помнил.

Мне пытались преградить дорогу как горожане, так и стражи: выпрыгивали, нападая, из-за углов и подворотен, бросали что-то под ноги, чтобы я запнулась. Но каждый раз я ловко изворачивалась, прыгала и чуть ли не взлетала, меняла направления, отлично зная улицы города. Уходила в сантиметрах от их цепких пальцев. Одного я даже ударила кулаком в нос. Мужчина жалобно застонал. Мне удалось убежать далеко, смешаться с толпой и незамеченной добраться до мельницы, где мне теперь придется жить или доживать свои дни.

В тот же вечер, когда стемнело и появились первые неяркие звезды, мой дом сожгли. Те, кто знал меня и мою семью и просто зеваки пришли посмотреть на пламя, уничтожающее здание. Оно трещало, а из моих глаз катились слезы, оно обрушалось, а я ничего не могла сделать. Тихо стояла среди людей, укутанная платками и накидками до неузнаваемости, и плакала. Вспомнила, как папа принес черного котенка, как мама учила шить и танцевать. Вспомнила себя маленькую и свои шалости, смех от детских забав. Этот дом хранил в себе свою историю и судьбы его обитателей, а теперь его нет.

На меня объявили охоту.

Кот, сидящий у меня в сумке под плащом, издал вопросительный мурчащий звук. Ему не нравился запах дыма, как и мне. Пахло не горелыми досками, а смертью пусть не физической, но частица меня сгорела вместе с моим домом, умерла вместе с уходом родителей. Я легонько похлопала по сумке, словно давая понять, что я рядом.

От дома остались лишь медленно догоравшие руины. Люди начали расходиться, громко обсуждая меня и поджог дома моей семьи, обвиняли в чуме и в проблемах, которые она повлекла. Я тоже побрела прочь, чтобы не привлекать внимания стражей, среди которых были и охотники, хоть мне было и тяжело оторваться от дымящихся обломков.

***

Я посла двух овец, уцелевших после поджога дома и сумевших сбежать. Медленно ходила за ними близ мельницы, ставшей моим пристанищем. Наблюдала, как они безмятежно жуют траву с утренней росой. Солнце постепенно приносило тепло, прогоняя холод ночи. Мы со Стюартом спали в мельнице в обнимку, калачиком, и грели друг друга, пытаясь пережить темноту и дождаться теплого утра. Ветер свистел через дыры в крыше, иногда шел дождь и прохладные капли падали мне на лицо, бывало, во сне я спутывала их со слезами.

Напевала себе под нос колыбельную, которую мне пела мать в детстве перед сном. Сначала шептала слова, а потом, распевая, тянула их громко. Не думала, что кто-то услышит меня посреди поля. Здесь никогда никого не бывает, только земля и небеса слушали мое пение.

Но он тоже его услышал.

— Красивый голос.

Сердце неприятно дернулось в груди. Я привыкла слушать ветер и уже отвыкла от человеческих речей. Но эти слова прозвучали так мягко и осторожно, совсем не внушали страх. Казалось тот, кто их сказал, сам немного боится.

— Знакомая колыбельная.

После еще одной сказанной фразы я нашла в себе силы обернуться. Если до этого сердце всего лишь неприятно дергалось, то когда я увидела его, оно и вовсе рухнуло, и я чувствовала, как оно падало — долго и болезненно.

— Роб! — воскликнула я.

— Ты знаешь мое имя? — он слез с лошади и взял ее за поводья. — Но я все еще не знаю твоего.

— Дионисия, — вырвалось у меня. Я бесстыдно рассматривала его широко распахнутыми глазами, он был абсолютно такой же, как при нашей последней и единственной встрече. — Что ты тут делаешь? Как нашел меня?

Я напряглась, тело окаменело. Он был охотником, а я якобы ведьмой, изгоем, преступницей. И он нашел меня.

Роб подошел чуть ближе, а я не могла сделать и шага. Если сейчас он нападет, я не смогу убежать. Он убьет меня.

— Тебя разыскивает весь город. Считают одной из самых опасных ведьм из-за того, что тебе удалось так ловко уйти от погони.

Я нервно сглотнула, все еще не понимая, зачем он здесь. Почему не пытается взять под стражу, почему говорит так ласково, без капли жестокости в голосе.

— Но я не считаю тебя таковой. Я узнал тебя на поджоге и проследил до этой мельницы. Видел твои глаза, когда горел твой дом. В них было столько эмоций, столько боли, как у обычной девушки, на долю которой выпали такие неприятности и трудности. Ведьма бы не стала…

— Чушь! Ни один сожженный вами человек не был ведьмой или колдуном. Вы пытаете и убиваете невинных, — во мне проснулись злость и неожиданная смелость. — Что ты хочешь от меня? Ты всем расскажешь, где я?

— Нет. Никому не скажу.

— П-почему?

— Потому что ты не покидаешь мои мысли с тех пор, как я поднял твой платок.

Глава 3

Его слова ошарашили меня. Бросило в жар затем в холод. Я чувствовала то же самое, что и он. Роб жил в моей памяти, приходил во снах, как будто мы знаем друг друга долгие годы, хотя на самом деле я видела его всего раз. В тот день, когда он признался мне, я попросила его уйти, оставить одну. Мне стало страшно и неловко, захотелось спрятаться — я, будто испугалась сама себя, надо было подумать.

Роб вернулся на следующий день. Я надеялась, но не думала, что он придет снова, да еще и так быстро. Мне хотелось еще раз увидеть эти зеленые глаза, и когда он появился недалеко от мельницы, мое лицо озарила улыбка, которую я тут же спрятала.

Я вышла ему навстречу, озираясь по сторонам. Облегченно выдохнула, убедившись, что он один. Роб скромно помахал мне ладонью, через руку у него висело что-то похожее на одеяло.

— Здравствуй, Дионисия. Надеюсь, ты не сильно сердишься, что я пришел. Но я не мог думать о том, что ты здесь мерзнешь по ночам, — Роб передал мне теплое одеяло и накидку, кивнул на прощание, развернулся и зашагал прочь.

— Стой, — неожиданно для самой себя сказала я, не хотела его отпускать, боялась, что он не вернется.

И с тех пор мы каждый день проводили вместе. Он приходил и приносил еду, которую я уже очень давно не ела, питаясь только ягодами и травами, отчего сильно исхудала. Мы расстилали на небольшом холме одеяло, усаживались поудобнее и вкушали принесенную им пищу, смотря на закатное небо и солнце. А когда наступала ночь и рассыпались звезды, мы лежали и смотрели на них, переплетая пальцы, игриво соревновались в подсчете маленьких светящихся точек, далеких космических тел.

Роб помогал собирать мне травы, постоянно спрашивая от чего они и зачем. Я объясняла, смеялась, когда он вдыхал запах каждого растения и иногда морщился. Вплетал цветы в мои длинные темно-русые волосы, когда мы садились передохнуть. Он собирал и дарил мне из полевых цветов маленькие букетики. Я благодарила его, и наши губы сливались в поцелуях.

Катались на его лошади, неслись по полю навстречу ветру, развевающему юбку моего платья. Я отхватила крохотную частицу счастья и света в том хаосе, который кружил вокруг меня.

***

Ночью, кутаясь в принесенные Робом одеяла и уже засыпая на куче сена, я услышала шум голосов снаружи. Резко вскочила на ноги и затушила единственную свечу. Осторожно заглянула в щель между дряхлыми досками мельницы и прикрыла рот дрожащей ладонью, чтобы случайно не издать ни звука. Целой вереницей по полю шагали охотники на ведьм, факелами освещали себе дорогу, громко смеялись и переговаривались.

Что они тут делают? Впервые видела их так далеко от города. Роб рассказывал, что это было его задание — обыскивать поле на наличие ведьм, и он, конечно же, доложил, что здесь все чисто, никого нет. Сделал все возможное, чтобы защитить меня.

Внутри меня все заледенело от страха, я не могла отвести от них взгляд. Охотники чудом не стали приближаться к мельнице, скорее всего, не увидели ее среди ночной темноты, все дальше отдаляясь от меня, возвращаясь в город.

Их голоса давно стихли и даже огонь от факелов больше не виден, но я так и стояла возле щели, вглядываясь в темное поле. Ноги приросли к полу, тело сковало, в голове мой голос кричал имя Роба, и мне казалось, он меня слышит сквозь расстояние. Этой ночью я так и не смогла уснуть.

Глава 4

Роб не пришел ко мне на следующий день. И через день тоже. Я предчувствовала неладное. Ветер резво играл с моими волосами, пока я смотрела в сторону города, ожидая его. В груди неприятно ныло, воображение рисовало ужасные картины: что если кто-то узнал? Вдруг его казнили за связь со мной? В любом случае он в беде — я знала это.

Когда прошло еще несколько напряженных ожиданием дней, я накинула на себя плащ, максимально пряча в капюшоне лицо, перед этим измазав его углями, оставшимися после костра, надеясь, что это поможет изменить мой внешний вид. Надела сумку через плечо и направилась в город, туда, где хотели меня убить, чтобы найти и спасти того, кого люблю.

Город не изменился и этим пугал больше всего. Так же пахло жженой плотью, те же глупые разговоры и злые люди. Где же мне искать Роба в первую очередь в таком большом городе? Я огляделась и увидела двух стражников, смотрящими за порядком, они о чем-то беседовали то и дело, понуро мотая головами. Не знаю, откуда взялась неслыханная мне смелость, но я приблизилась к их спинам и будто невзначай подслушала отрывок разговора.

— Чума зверствует… Проклятые ведьмы.

— Да, это точно.

— Слыхал, недавно заболел еще один из охотников.

— Да ладно?

— Ага, совсем молодой такой.

Вот оно! Вот почему он не приходил ко мне. Роб болен. И мне нужно было спешить к нему, пока он еще дышал этим воздухом.

Одним теплым вечером, когда Роб поглаживал мои щеки, он рассказал мне о том, как и где живет, благодаря этому мне не составило труда найти его дом. Я постучала в тяжелую дверь и вошла, не дожидаясь ответа. Метнулась в спальню, где весьма вероятно больной Роб лежал в своей кровати. И я была права.

Увидев его состояние, у меня подкосились ноги, и я упала рядом с кроватью, хватая его за руку. Роб выглядел совсем как отец. Чума быстро пожрала тело Роба, забрала силу и здоровье.

— Что ты тут делаешь? — прохрипел он, открывая глаза. — Уходи… опасно.

— Я вылечу тебя, Роб! Держись.

Я нервно, боясь, что он умрет, достала из сумки флакончик с темно-зеленым настоем трав.

— Не надо. Заразишься. Уходи.

— Не заражусь! И не дам тебе умереть.

Я приподняла его голову и прислонила флакон к губам. Роб сделал несколько слабых глотков.

— Нужно выпить все, и тогда станет легче, — сказала я, мысленно приказывая слезам не выкатываться из глаз.

Роб допил все до дна, и я нежно поцеловала его в лоб.

— Любою тебя.

— И я…тебя…люблю, — прерывисто ответил он. — Прости меня.

Я снова взяла его руку и сжала. Ему было не за что извиняться. Роб стал моей единственной причиной просыпаться по утрам и улыбаться. Он словно вывел меня из мрачного, жестокого мира хоть и ненадолго. Но я была бесконечно благодарна ему за то, что появился в моей жизни, и не представляла, как я переживу его смерть, зная, что болезнь рано или поздно его все равно заберет. Слезы хлынули и скатились по щекам, капая на его бледную кожу.

С улицы послышались голоса и топот других охотников. Меня будто окатило холодной водой: я поняла, что в спешке забыла закрыть за собой дверь.

— Роб, все в порядке? Почему дверь от… — в спальню Роба зашел мужчина, один из охотников, и вперил свои глаза в меня, моментально узнавая мое лицо. — Здесь ведьма!

— Даже если я умру сегодня, моя любовь к тебе останется жить, — я успела прошептать эти слова на ухо Робу, прежде чем меня схватили.

***

— Ведьмы не тонут! — сказал один из охотников и снова с силой окунул мою голову под воду в большой бочке. Долго держал, наслаждаясь тем, как я брыкаюсь, а затем вытаскивал обратно за волосы.

Эти пытки в темном сыром помещении, похожем на подземелье, были не такими болезненными и устрашающими как неизвестность судьбы любимого человека. Жив ли Роб? Он занимал все мои мысли, даже когда в нос и рот затекала вода, перекрывая доступ к воздуху.

С детства опасности обходили меня стороной. Вот и сейчас вода не была моим врагом, она была союзником. И каждый раз, когда меня за волосы вытягивали на поверхность, я делала очередной жадный вдох.

— Неубиваемая! — занервничал уже уставший охотник. — Точно ведьма. Казнить ее!

Он ударил меня кулаком по лицу так сильно, что я упала на холодный, грязный, каменный пол и потеряла сознание.

Очнулась я прикованная цепями, царапавшими запястья, к столбу на площади города. Голова гудела от криков вокруг, свет слепил глаза, долго находящиеся в темном подвале. Священник читал свои проповеди, под мои ноги кидали сухую траву, а мне было все равно, важен лишь Роб. Словно услышав эту мысль, он появился среди ликующей толпы. Мой отвар поднял его на ноги! При виде его все такой же бледной кожи и пошатывающейся походки у меня защемило сердце.

Наши взгляды встретились. И у меня и у него заслезились глаза. Роб пытался бежать ко мне, кричал что-то другим охотникам и инквизиторам, но на него никто не обращал внимания. А огонь от брошенного факела тем временем разгорался, жаром окутывая мою кожу.

Я продолжала смотреть в зеленые и любимые глаза пока кричала от боли. Роб рвался ко мне из последних сил, расталкивая людей на своем пути. Его почти никто не пытался остановить и он, добравшись до меня, кинулся в огонь, пытаясь спасти.

Последнее, что я помню, прежде чем обезумела от огненных мучений и провалилась в темноту, из которой никогда больше не вернусь, это обгоревшее и неподвижное тело Роба.

Мы умерли вместе, от одних обстоятельств, от одного огня, до конца, до последнего вздоха, любя друг друга.

И я продолжу тебя любить, куда бы ни занесло мою горемычную душу.