Неточные совпадения
— Эва! глянь-ка!
над озером-то… аль чапля
стоит? неужели она и ночью рыбу ловит? Эх-ма! сук это — не чапля. Вот маху-то дал! а все месяц обманывает.
Раньше всех проснулись бакланы. Они медленно, не торопясь, летели
над морем куда-то в одну сторону, вероятно, на корм.
Над озером, заросшим травой, носились табуны уток. В море, на земле и в воздухе
стояла глубокая тишина.
Над озером и
над монастырем, в воздухе,
стояла как бы сетка какая облачная.
Когда вы
стоите над синею глубью речного омута или
озера и солнце сзади освещает поверхность воды, то непременно увидите на довольно значительной глубине сверканье синевато-серебряных полос, кругловатыми линиями, в разных направлениях, пронзающих воду, — это уклейки.
Стоял я на пригорке
над озером и смотрел: всё вокруг залито народом, и течёт тёмными волнами тело народное к воротам обители, бьётся, плещется о стены её. Нисходит солнце, и ярко красны его осенние лучи. Колокола трепещут, как птицы, готовые лететь вслед за песнью своей, и везде — обнажённые головы людей краснеют в лучах солнца, подобно махровым макам.
Не разобрав, в чем дело, я проворно вскочил и сел на лавке. Перед образником горела тоненькая восковая свеча, и отец Прохор в одном белье
стоял на коленях и молился. Страшный удар грома, с грохотом раскатившийся
над озером и загудевший по лесу, объяснил причину тревоги. Муха, значит, недаром лезла в рожу отцу Прохору.
Совсем рассвело.
Над тусклым
озером бежали тяжелые, свинцовые тучи. От пристани мы перешли на станцию. По путям, угрожающе посвистывая, маневрировали паровозы. Было ужасно холодно. Ноги стыли. Обогреться было негде. Солдаты
стояли и сидели, прижавшись друг к другу, с теми же угрюмыми, ушедшими в себя, готовыми на муку лицами.
В эту самую минуту среди замка вспыхнул огненный язык, который, казалось, хотел слизать ходившие
над ним тучи; дробный, сухой треск разорвал воздух, повторился в окрестности тысячными перекатами и наконец превратился в глухой, продолжительный стон, подобный тому, когда ураган гулит океан, качая его в своих объятиях; остров обхватило облако густого дыма, испещренного черными пятнами, представлявшими неясные образы людей, оружий, камней; земля задрожала; воды, закипев, отхлынули от берегов острова и, показав на миг дно свое, обрисовали около него вспененную окрайницу; по
озеру начали ходить белые косы; мост разлетелся — и вскоре, когда этот ад закрылся, на месте, где
стояли замок, кирка, дом коменданта и прочие здания, курились только груды щебня, разорванные стены и надломанные башни.
Через минуту увидели они роскошный, ярко освещенный замок на берегу
озера. Замок весь повис
над водою,
стоя на высокой скале, свесившейся
над темным и бурливым
озером.
Владыка и Аввакум не прервали его; поникнув головами, они его тихо слушали… Протодиакон Виктор
стоял у косяка, опершись головою о локоть, и тоже слушал… Его простое внимание было своего рода «народная тропа» к могиле певца. Вечер густел. На беловатом летнем северном небе встала бледная луна; вдалеке слева, на финляндском берегу, заяц затопил листвой печку, и туман, как дымок, слегка пополз по гладкому
озеру, а вправо, далеко-далеко, начал чуть зримо обозначаться
над водой Коневец.