Неточные совпадения
Клим остался
с таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной водой облили его? Шагая по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех других. Он встал у окна, прислонясь
лбом к холодному
стеклу. На улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись, ходила по черному кругу на месте костра, собирая угли в корзинку.
Туробоев встал, посмотрел в окно, прижавшись к
стеклу лбом, и вдруг ушел, не простясь ни
с кем.
Вагон встряхивало, качало, шипел паровоз, кричали люди; невидимый в темноте сосед Клима сорвал занавеску
с окна, обнажив светло-голубой квадрат неба и две звезды на нем; Самгин зажег спичку и увидел пред собою широкую спину, мясистую шею, жирный затылок; обладатель этих достоинств, прижав
лоб свой к
стеклу, говорил вызывающим тоном...
— Как потрясен, — сказал человек
с французской бородкой и, должно быть, поняв, что говорить не следовало, повернулся к окну, уперся
лбом в
стекло, разглядывая тьму, густо закрывшую окна.
Сам он впился глазом в замочную скважину и тихо,
с наслаждением шпионит за классом, стараясь только, чтобы торчащий над его
лбом хохолок волос не показался в дверном
стекле.
Во всех трех окнах ярко блеснула молния, и вслед за этим раздался оглушительный, раскатистый удар грома, сначала глухой, а потом грохочущий и
с треском, и такой сильный, что зазвенели в окнах
стекла. Лаевский встал, подошел к окну и припал
лбом к
стеклу. На дворе была сильная, красивая гроза. На горизонте молнии белыми лентами непрерывно бросались из туч в море и освещали на далекое пространство высокие черные волны. И справа, и слева, и, вероятно, также над домом сверкали молнии.
Снаружи свободными оставались только руки, все тело вместе
с неподвижными ногами было заключено в сплошной голубой эмалевый гроб громадной тяжести; голубой огромный шар,
с тремя
стеклами передним и двумя боковыми — и
с электрическим фонарем на
лбу, скрывал его голову; подъемный канат, каучуковая трубка для воздуха, сигнальная веревка, телефонная проволока и осветительный провод, казалось, опутывали весь снаряд и делали еще более необычайной и жуткой эту мертвую, голубую, массивную мумию
с живыми человеческими руками.
Владимир Сергеич подошел к окну и приложился
лбом к холодному
стеклу. Его собственное лицо тускло глянуло на него
с надворья, словно в черную завесу уперлись его глаза, и только спустя немного времени мог он различить на беззвездном небе ветки деревьев, порывисто крутившиеся среди мрака. Их тормошил неугомонный ветер.
Меркулов протирает рукавом шинели
стекло, прижимается к нему
лбом и загораживает глаза
с обеих сторон ладонями, чтобы не мешало отражение ночника.
И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли в грязную пору где-нибудь
с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет
с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как
стекло, и летят во все стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку
лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не веди, все в околотке [В околотке — в окружности, в окрестности.] очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
С сосущим чувством: обману-ул! — стою, упершись
лбом в первый низкий квадрат окна, жгу себе глаза удерживаемыми слезами, и опустив, наконец, глаза, чтобы отпустить, наконец, слезы… — на ватном дне окна, между двумя рамами, в зеленоватом
стекле, как в спирту! — целая россыпь крохотных серых скачущих, страшно-веселых, вербных,
с рожками-с-ножками, все окно превративших в вербную чертикову бутыль.
Кучка малышей-стрижек сгруппировалась у одного из окон и, приникнув захолодевшими
лбами к
стеклу, смотрят не отрываясь на притягивающую их
с высоты своего небесного терема красавицу звезду, тихо перешептываясь между собою.
Собственный дом ей представлялся давно покинутым раем, в который уже нельзя вернуться, и бедная девушка, прислонясь
лбом к холодному
стеклу окна,
с замирающим сердцем думала: пусть вернется Подозеров, и я скажу ему, чтоб он взял меня
с собой, и уеду в город.
Кругом дышали, храпели и бормотали во сне люди. Комната медленно наполнялась удушливою, прелою вонью. Лампочка
с надтреснутым
стеклом тускло светила на наклоненную голову Александры Михайловны. За последние месяцы, после смерти Андрея Ивановича, она сильно похудела и похорошела: исчезла распиравшая ее полнота, на детски-чистый
лоб легла дума, лицо стало одухотворенным и серьезным.