Неточные совпадения
Александр Петрович делал с ними всякие
опыты и пробы, наносил им <то> сам чувствительные оскорбления, то посредством их же товарищей, но, проникнувши это, они
становились еще осторожней.
— Нет, не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он не подумал о том, что с ним,
стало быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже на
опыте, что всего менее расположен, в эту минуту, сходиться лицом к лицу с кем бы то ни было в целом свете. Вся желчь поднялась в нем. Он чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
— Во-первых, на это существует жизненный
опыт; а во-вторых, доложу вам, изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не
станет заниматься каждою отдельною березой.
Сделавши кое-что — очень немного в сравнении с тем, что бы ты мог еще сделать, владея безрасходным рублем, ты уже
стал гордиться собою и отвернулся от меня, которая для тебя в твоем сне изображала
опыт жизни.
«Я не Питер Шлемиль и не буду страдать, потеряв свою тень. И я не потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая
становится все тяжелее. Я уже прожил половину срока жизни, имею право на отдых. Какой смысл в этом непрерывном накоплении
опыта? Я достаточно богат. Каков смысл жизни?.. Смешно в моем возрасте ставить “детские вопросы”».
Самгин был в том возрасте, когда у многих мужчин и женщин большого сексуального
опыта нормальное биологическое влечение
становится физиологическим любопытством, которое принимает характер настойчивого желания узнать, чем тот или та не похожи на этого или эту.
Вера и бабушка
стали в какое-то новое положение одна к другой. Бабушка не казнила Веру никаким притворным снисхождением, хотя, очевидно, не принимала так легко решительный
опыт в жизни женщины, как Райский, и еще менее обнаруживала то безусловное презрение, каким клеймит эту «ошибку», «несчастье» или, пожалуй, «падение» старый, въевшийся в людские понятия ригоризм, не разбирающий даже строго причин «падения».
Но у Веры нет этой бессознательности: в ней проглядывает и проговаривается если не
опыт (и конечно, не
опыт: он был убежден в этом), если не знание, то явное предчувствие
опыта и знания, и она — не неведением, а гордостью отразила его нескромный взгляд и желание нравиться ей.
Стало быть, она уже знает, что значит страстный взгляд, влечение к красоте, к чему это ведет и когда и почему поклонение может быть оскорбительно.
Прежде Вера прятала свои тайны, уходила в себя, царствуя безраздельно в своем внутреннем мире, чуждаясь общества, чувствуя себя сильнее всех окружающих. Теперь
стало наоборот. Одиночность сил, при первом тяжелом
опыте, оказалась несостоятельною.
Но по всем
опытам, везде доселе (в Европе то есть) при уравнениях прав происходило понижение чувства чести, а
стало быть, и долга.
Опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит только заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например, о политике или науке, как он
становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти.
Дух, свободный в своем внутреннем
опыте,
становится навязчивым и насильническим; он открывается относительной, внешней жизни не как живой
опыт, а как извне навязанный, безжизненный принцип или норма.
Отойдя от бивака километра четыре, я нашел маленькую тропинку и пошел по ней к лесу. Скоро я заметил, что ветки деревьев
стали хлестать меня по лицу. Наученный
опытом, я понял, что тропа эта зверовая, и, опасаясь, как бы она не завела меня куда-нибудь далеко в сторону, бросил ее и пошел целиной. Здесь я долго бродил по оврагам, но ничего не нашел.
Утром на другой день я поднялся рано и тотчас же
стал собираться в дорогу. Я по
опыту знал, что если удэгейцев не торопить, то они долго не соберутся. Та к и случилось. Удэгейцы сперва чинили обувь, потом исправляли лодки, и выступить нам удалось только около полудня.
Дикая кошка ведет одинокий образ жизни и держится в густых сумрачных лесах, где есть скалистые утесы и дуплистые деревья. Это весьма осторожное и трусливое животное
становится способным на яростное нападение при самозащите. Охотники делали
опыты приручения молодых котят, но всегда неудачно. Удэгейцы говорят, что котята дикой кошки, даже будучи взяты совсем малыми, никогда не ручнеют.
К трем часам дня отряд наш
стал подходить к реке Уссури. Опытный глаз сразу заметил бы, что это первый поход. Лошади сильно растянулись, с них то и дело съезжали седла, расстегивались подпруги, люди часто останавливались и переобувались. Кому много приходилось путешествовать, тот знает, что это в порядке вещей. С каждым днем эти остановки делаются реже, постепенно все налаживается, и дальнейшие передвижения происходят уже ровно и без заминок. Тут тоже нужен
опыт каждого человека в отдельности.
Считаться нам странно, патентов на пониманье нет; время, история,
опыт сблизили нас не потому, чтоб они нас перетянули к себе или мы — их, а потому, что и они, и мы ближе к истинному воззрению теперь, чем были тогда, когда беспощадно терзали друг друга в журнальных
статьях, хотя и тогда я не помню, чтобы мы сомневались в их горячей любви к России или они — в нашей.
Лекарство, видно, нелегко находится; мало ли какие
опыты делали во Франции со времени неумеренных кровопусканий 1793: ее лечили победами и усиленными моционами, заставляя ходить в Египет, в Россию, ее лечили парламентаризмом и ажиотажем, маленькой республикой и маленьким Наполеоном — что же, лучше, что ли,
стало?
Мы были уж очень не дети; в 1842 году мне стукнуло тридцать лет; мы слишком хорошо знали, куда нас вела наша деятельность, но шли. Не опрометчиво, но обдуманно продолжали мы наш путь с тем успокоенным, ровным шагом, к которому приучил нас
опыт и семейная жизнь. Это не значило, что мы состарелись, нет, мы были в то же время юны, и оттого одни, выходя на университетскую кафедру, другие, печатая
статьи или издавая газету, каждый день подвергались аресту, отставке, ссылке.
Но вполне понятной может
стать моя внутренняя религиозная жизнь и моя религиозная драма только в связи с пережитым мной внутренним
опытом, глубоким внутренним кризисом — я имею в виду основную мечту моей жизни, тему о творчестве человека.
У нас была тогда пара рослых меринов, над которыми отец и
стал производить
опыты.
Несмелов, скромный профессор Казанской духовной академии, намечает возможность своеобразной и во многом новой христианской философии [Я, кажется, первый обратил внимание на Несмелова в
статье «
Опыт философского оправдания христианства», напечатанной в «Русской мысли» 35 лет тому назад.].
После
опыта Герцена западничество в том виде, в каком оно было в 40-е годы,
стало невозможным.
Воля наша избрала данный нам в
опыте мир, «этот» мир, объектом своей любви, и он
стал для нас принудителен,
стал навязчив.
Почему великая, святая идея теократии, Града Божьего,
стала ненавистной новому человечеству, почему оно отказалось от томления по небу, почему ничего не вышло с грандиозным
опытом охристианить мир без остатка?
И сам
опыт, в котором рационализм
стал искать пищи от голода, оказался не бытием, а рациональной конструкцией.
[Этот
опыт касается одного только Сахалина, между тем Д. Г. Тальберг, в своем очерке «Ссылка на Сахалин» («Вестник Европы», 1879 г., V), придает ему общее значение и, говоря по поводу его вообще о нашей неспособности к колонизации, приходит даже к такому выводу: «Не пора ли нам отказаться от всяких колонизационных попыток на Востоке?» В своем примечании к
статье проф.
Хозяева-старожилы, искушенные
опытом, сеют только ячмень и свои пахотные участки
стали пускать под картофель.
Протянув издали руки, он коснулся полированной поверхности инструмента и тотчас же робко отодвинулся. Повторив раза два этот
опыт, он подошел поближе и
стал внимательно исследовать инструмент, наклоняясь до земли, чтобы ощупать ножки, обходя кругом по свободным сторонам. Наконец его рука попала на гладкие клавиши.
— Ну,
стало быть, вот вам и
опыт,
стало быть, и нельзя жить взаправду, «отсчитывая счетом». Почему-нибудь да нельзя же.
— Это вы так думаете, — возразил Лемм, — потому что, вероятно,
опыт… — Он вдруг умолк и в смущении отвернулся. Лаврецкий принужденно засмеялся, тоже отвернулся и
стал глядеть на дорогу.
Но — чудное дело! превратившись в англомана, Иван Петрович
стал в то же время патриотом, по крайней мере он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской привычки и по-русски изъяснялся странно: в обыкновенной беседе речь его, неповоротливая и вялая, вся пестрела галлицизмами; но чуть разговор касался предметов важных, у Ивана Петровича тотчас являлись выражения вроде: «оказать новые
опыты самоусердия», «сие не согласуется с самою натурою обстоятельства» и т.д. Иван Петрович привез с собою несколько рукописных планов, касавшихся до устройства и улучшения государства; он очень был недоволен всем, что видел, — отсутствие системы в особенности возбуждало его желчь.
М-me Фатеева, когда он сблизился с ней, напомнила ему некоторыми чертами жизни своей героинь из романов Жорж Занд, которые, впрочем, он и прежде еще читал с большим интересом; а тут, как бы в самой жизни, своим собственным
опытом, встретил подтверждение им и
стал отчаянным Жорж-3андистом.
Александр часто гулял по окрестностям. Однажды он встретил толпу баб и девок, шедших в лес за грибами, присоединился к ним и проходил целый день. Воротясь домой, он похвалил девушку Машу за проворство и ловкость, и Маша взята была во двор ходить за барином. Ездил он иногда смотреть полевые работы и на
опыте узнавал то, о чем часто писал и переводил для журнала. «Как мы часто врали там…» — думал он, качая головой, и
стал вникать в дело глубже и пристальнее.
— Ах, ко всякой красоте мужчины приглядываются!.. — восклицала с одушевлением Миропа Дмитриевна и объясняла далее, что это ей известно из собственного
опыта, ибо покойный муж ее, несмотря на то, что она была молоденькая и хорошенькая, спустя год после свадьбы
стал к ней заметно холоден.
Изведав
опытом, под влиянием христианского воздействия, тщету плодов насилия, люди иногда в одном, иногда через несколько поколений утрачивают те пороки, которые возбуждаются страстью к приобретению власти и богатства, и,
становясь менее жестокими, не удерживают своего положения и вытесняются из власти другими, менее христианскими, более злыми людьми и возвращаются в низшие по положению, но высшие по нравственности слои общества, увеличивая собой средний уровень христианского сознания всех людей.
Это дознано многими
опытами: озерные караси, например, по большей части бывают яркого темно-желтого или золотистого цвета, а пересаженные в копаные, глинисто-мутные пруды делаются бледно-бланжевыми; окуни в иных реках бывают очень темны и ярко-пестры, но, посидев долго в пруде,
становятся светлыми, белесоватыми: точно то же делается более или менее и с другими породами рыб.
Зная по
опыту, чем чаще всего оканчиваются подобные разговоры, Пантелей и Вася вмешались и
стали убеждать Дымова не браниться попусту.
Чекко спрятал в карман этот кусок бумаги, но он лег ему на сердце камнем и с каждым днем всё
становился тяжелей. Не однажды он хотел показать письмо священнику, но долгий
опыт жизни убедил его, что люди справедливо говорят: «Может быть, поп и говорит богу правду про людей, но людям правду — никогда».
Между гостями каким-то образом затесался старый библиограф, который угадал, что стихотворение, выдаваемое Мижуевым за свое, принадлежит к числу лицейских
опытов Пушкина и, будучи под живым впечатлением ноздревских
статей о потрясении основ, поспешил об этом заявить.
Что там ни вводите, а полюбя женщину, я все-таки
стану заботиться, чтобы ей было легче, так сказать, чтоб ей было лучше жить, а не буду производить над ней
опыты, сколько она вытянет.
Ежедневный
опыт мог бы убедить жену, что расходы не
становятся меньше оттого, что мы часто говорим о них, но жена моя не признает
опыта и аккуратно каждое утро рассказывает и о нашем офицере, и о том, что хлеб, слава богу,
стал дешевле, а сахар подорожал на две копейки — и все это таким тоном, как будто сообщает мне новость.
Одноглазый (снимает повязку, оглядывается). А! Помолись! (Мгновенно правой рукой выхватывает шпагу, а левой пистолет и
становится спиной к стене, обнаруживая большой жизненный
опыт. Пауза.) У некоторых под плащами торчат кончики шпаг. В большой компании меня можно убить, но предупреждаю, что трех из вас вынесут из этой ямы ногами вперед. Я — «Помолись». Ни с места! Где дрянь, заманившая меня в ловушку?
В нем явилось несколько поэтических
опытов Державина (см. об этом
статью г. Грота в «Современнике», 1845, № 4).
Более значительны
статьи Фонвизина: «
Опыт российского сословника», с ответом на критику его против Любослова, и «О древнем и новом стихотворении» Богдановича. Эти произведения, впрочем, так известны, что о них нет нужды говорить здесь, тем более что
статьи Фонвизина заключают только определения слов, а
статьи Богдановича состоят почти из одних выписок стихов Ломоносова.
Некоторые из этих волокит влюбились не на шутку и требовали ее руки: но ей хотелось попробовать лестную роль непреклонной… и к тому же они все были прескушные: им отказали… один с отчаяния долго был болен, другие скоро утешились… между тем время шло: она сделалась опытной и бойкой девою: смотрела на всех в лорнет, обращалась очень смело, не краснела от двусмысленной речи или взора — и вокруг нее
стали увиваться розовые юноши, пробующие свои силы в словесной перестрелке и посвящавшие ей первые свои
опыты страстного красноречия, — увы, на этих было еще меньше надежды, чем на всех прежних; она с досадою и вместе тайным удовольствием убивала их надежды, останавливала едкой насмешкой разливы красноречия — и вскоре они уверились, что она непобедимая и чудная женщина; вздыхающий рой разлетелся в разные стороны… и наконец для Лизаветы Николавны наступил период самый мучительный и опасный сердцу отцветающей женщины…
Мы
станем только указывать их, и читатели, надеемся, сами уже легко поймут, к какому разряду отнести патриотизм «
Опыта об истории цивилизации в России».
После того, что произошло у меня за чаем и потом внизу, для меня
стало ясно, что наше «семейное счастье», о котором мы
стали уже забывать в эти последние два года, в силу каких-то ничтожных, бессмысленных причин возобновлялось опять, и что ни я, ни жена не могли уже остановиться, и что завтра или послезавтра вслед за взрывом ненависти, как я мог судить по
опыту прошлых лет, должно будет произойти что-нибудь отвратительное, что перевернет весь порядок нашей жизни.
Так мой
опыт гипнотизирования и не удался. Мигрень у Кэт не только не прошла, но с минуты на минуту
становилась все сильнее. Когда она уходила, ей, вероятно,
стало жаль видеть мое разочарованное лицо. Она позволила мне на секунду более, чем следовало, задержать ее руку и сказала: — Вечером я не буду гулять. Подождите до завтра.
Ольга Михайловна говорила без умолку. Она по
опыту знала, что, занимая гостей, гораздо легче и удобнее говорить, чем слушать. Когда говоришь, нет надобности напрягать внимание, придумывать ответы на вопросы и менять выражение лица. Но она нечаянно задала какой-то серьезный вопрос, студент
стал говорить длинно, и ей поневоле пришлось слушать. Студент знал, что она когда-то была на курсах, а потому, обращаясь к ней, старался казаться серьезным.