Неточные совпадения
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с;
стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого
законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Очевидно,
стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в
законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
1) Ежели таковых областей, в коих градоначальники
станут второго сорта
законы сочинять, явится изрядное количество, то не произойдет ли от сего некоторого для архитектуры Российской Державы повреждения?
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к изданию первого
закона, как оказалось, что он, как простой градоначальник, не имеет даже права издавать собственные
законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала не поверил ему.
Стали рыться в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать собственного измышления
законы, — не оказалось.
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных, то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического
закона, т…, ст. 18, и примечание в
статье 36.
Тут только и теперь только
стал Чичиков понемногу выпутываться из-под суровых
законов воздержанья и неумолимого своего самоотверженья.
И когда турки, обрадовавшись, что достали себе такого слугу,
стали пировать и, позабыв
закон свой, все перепились, он принес все шестьдесят четыре ключа и роздал невольникам, чтобы отмыкали себя, бросали бы цепи и кандалы в море, а брали бы наместо того сабли да рубили турков.
Не вытерпел атаман Мосий Шило, истоптал ногами святой
закон, скверною чалмой обвил грешную голову, вошел в доверенность к паше,
стал ключником на корабле и старшим над всеми невольниками.
Раскольников, говоря это, хоть и смотрел на Соню, но уж не заботился более: поймет она или нет. Лихорадка вполне охватила его. Он был в каком-то мрачном восторге. (Действительно, он слишком долго ни с кем не говорил!) Соня поняла, что этот мрачный катехизис [Катехизис — краткое изложение христианского вероучения в виде вопросов и ответов.]
стал его верой и
законом.
Закон этот, разумеется, теперь неизвестен, но я верю, что он существует и впоследствии может
стать и известным.
— Нет, нет, не совсем потому, — ответил Порфирий. — Все дело в том, что в ихней
статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать
закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать
закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только не ошибаюсь?
Первый день прошел довольно быстро, второй оказался длиннее, но короче третьего, и так, нарушая
законы движения земли вокруг солнца, дни
становились все длиннее, каждый день усиливал бессмысленную скуку, обнажал пустоту в душе и, в пустоте, — обиду, которая хотя и возрастала день ото дня, но побороть скуку не могла.
— А может быть — втрое. Да-с. Родственников — нет.
Стало быть: имеем выморочное имущество, кое, по
законам империи нашей, отходит в казну. Это очень волнует некоторых… людей со вкусом к жизни.
— Да, это —
закон: когда жизнь
становится особенно трагической — литература отходит к идеализму, являются романтики, как было в конце восемнадцатого века…
Она как будто вдруг перешла в другую веру и
стала исповедовать ее, не рассуждая, что это за вера, какие догматы в ней, а слепо повинуясь ее
законам.
Представь, Петр Ипполитович вдруг сейчас
стал там уверять этого другого рябого постояльца, что в английском парламенте, в прошлом столетии, нарочно назначена была комиссия из юристов, чтоб рассмотреть весь процесс Христа перед первосвященником и Пилатом, единственно чтоб узнать, как теперь это будет по нашим
законам и что все было произведено со всею торжественностью, с адвокатами, прокурорами и с прочим… ну и что присяжные принуждены были вынести обвинительный приговор…
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав ключ, потому что деньги от отца все его, по
закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат Риго увещевать — вошел,
стал над ним и
стал хныкать, изображать ужас и поднимать руки к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
Подите с ними! Они
стали ссылаться на свои
законы, обычаи. На другое утро приехал Кичибе и взял ответ к губернатору. Только что он отвалил, явились и баниосы, а сегодня, 11 числа, они приехали сказать, что письмо отдали, но что из Едо не получено и т. п. Потом заметили, зачем мы ездим кругом горы Паппенберга. «Так хочется», — отвечали им.
Речь шла только о том, имел или не имел по
закону издатель право напечатать
статью фельетониста, и какое он совершил преступление, напечатав ее, — диффамацию или клевету, и как диффамация включает в себе клевету или клевета диффамацию, и еще что-то мало понятное для простых людей о разных
статьях и решениях какого-то общего департамента.
Возмущало Нехлюдова, главное, то, что в судах и министерствах сидели люди, получающие большое, собираемое с народа жалованье за то, что они, справляясь в книжках, написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими
законы, под
статьи, и по этим
статьям отправляли людей куда-то в такое место, где они уже не видали их, и где люди эти в полной власти жестоких, огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионами гибли духовно и телесно.
Но когда прошло известное время, и он ничего не устроил, ничего не показал, и когда, по
закону борьбы за существование, точно такие же, как и он, научившиеся писать и понимать бумаги, представительные и беспринципные чиновники вытеснили его, и он должен был выйти в отставку, то всем
стало ясно, что он был не только не особенно умный и не глубокомысленный человек, но очень ограниченный и мало образованный, хотя и очень самоуверенный человек, который едва-едва поднимался в своих взглядах до уровня передовых
статей самых пошлых консервативных газет.
В века новой истории, которая уже перестала быть новой и
стала очень старой, все сферы культуры и общественной жизни начали жить и развиваться лишь по собственному
закону, не подчиняясь никакому духовному центру.
В глазах Веры Павловны
стало выражаться недоумение; ей все яснее думалось: «я не знаю, что это? что же мне думать?» О, Рахметов, при всей видимой нелепости своей обстоятельной манеры изложения, был мастер, великий мастер вести дело! Он был великий психолог, он знал и умел выполнять
законы постепенного подготовления.
Благодаря глупому и безобразному
закону, одинаково наказывающему того, который, будучи честным человеком, дает деньги чиновнику, и самого чиновника, который берет взятку, — дело было скверное, и старосту надобно было спасти во что б ни
стало.
Матушка задумывалась. Долго она не могла привыкнуть к этим быстрым и внезапным ответам, но наконец убедилась, что ежели существуют разные
законы, да вдобавок к ним еще сенатские указы издаются, то,
стало быть, это-то и составляет суть тяжебного процесса. Кто кого «перепишет», у кого больше
законов найдется, тот и прав.
— Жалости подобно! Оно хоть и по
закону, да не по совести! Посадят человека в заключение, отнимут его от семьи, от детей малых, и вместо того, чтобы работать ему, да, может, работой на ноги подняться, годами держат его зря за решеткой. Сидел вот молодой человек — только что женился, а на другой день посадили. А дело-то с подвохом было: усадил его богач-кредитор только для того, чтобы жену отбить. Запутал, запутал должника, а жену при себе содержать
стал…
Он приводил в восхищение «областников» и «украинофилов» и мог внезапно разразиться яркой и эффектной
статьей, в которой доказывал, что «централизация» —
закон жизни, а областная литература обречена на умирание.
Порой попадались настоящие «талантливые натуры», а один, пан Корнилович, поражал даже отца, превосходно знавшего
законы, своей феноменальной памятью относительно
статей, примечаний и сенатских решений.
Выбор между этими предложениями было сделать довольно трудно, а тут еще тяжба Харитона Артемьича да свои собственные дела с попом Макаром и женой. Полуянов достал у Замараева «
законы» и теперь усердно зубрил разные
статьи. Харитон Артемьич ходил за ним по пятам и с напряжением следил за каждым его шагом. Старика охватила сутяжническая горячка, и он наяву бредил будущими подвигами.
— Врешь, кривой! Не видал, так,
стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед Богом… А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в
законе сказано… Нынче все равны… У меня у самого брат в жандармах… ежели хотите знать…
Настанет год — России черный год, —
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит
закон;
Когда чума от смрадных мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать;
И
станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек: —
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
Бытие заболело: все
стало временным, т. е. исчезающим и возникающим, умирающим и рождающимся; все
стало пространственным, т. е. ограниченным и отчужденным в своих частях, тесным и далеким;
стало материальным, т. е. тяжелым, подчиненным необходимости; все
стало ограниченным и относительным, подчиненным
законам логики.
Вступив на путь зла, люди
стали не богами, а зверями, не свободными, а рабами, попили во власть
закона смерти и страдания.
Слишком ведь ясно для религиозного сознания, что церковь как порядок свободы и благодати не может подчиниться государству и порядку необходимости и
закона и не может сама
стать государством, т. е. жизнью по принуждению и
закону.
Но эта
статья существует только как прикрышка от
закона, запрещающего блуд и прелюбодеяние, так как каторжная или поселка, живущая у поселенца, не батрачка прежде всего, а сожительница его, незаконная жена с ведома и согласия администрации; в казенных ведомостях и приказах жизнь ее под одною крышей с поселенцем отмечается как «совместное устройство хозяйства» или «совместное домообзаводство», [Например, приказ: «Согласно ходатайства г. начальника Александровского округа, изложенного в рапорте от 5 января, за № 75, ссыльнокаторжная Александровской тюрьмы Акулина Кузнецова переводится в Тымовский округ для совместного домообзаводства с поселенцем Алексеем Шараповым» (1889 г., № 25).] он и она вместе называются «свободною семьей».
Если жизнь возникла и течет не обычным естественным порядком, а искусственно, и если рост ее зависит не столько от естественных и экономических условий, сколько от теорий и произвола отдельных лиц, то подобные случайности подчиняют ее себе существенно и неизбежно и
становятся для этой искусственной жизни как бы
законами.
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так как по выходе из тюрьмы он
становится самостоятельным членом колонии, где с первого же дня требуют от него, на основании
закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Устав о ссыльных разрешает жить вне тюрьмы, а
стало быть, и обзаводиться хозяйством только каторжным разряда исправляющихся, но этот
закон постоянно обходится ввиду его непрактичности; в избах живут не одни только исправляющиеся, но также испытуемые, долгосрочные и даже бессрочные.
Сам Подхалюзин не
стал бы обмеривать и обсчитывать, повинуясь воле хозяина, как высшему
закону, и откладывая гроши себе в карман, а просто потребовал бы участия в барышах Большова, так как он уже всеми его делами заведывал.
Митя не
стал бы заглазно плакаться на хозяина и молчать перед ним, считая
законом его волю, а просто нашел бы очень законным делом — потребовать от него прибавки жалованья.
Поэтому, нарушая
законы общественные и пользуясь в то же время их выгодами, я нарушаю одну, неудобную для меня, часть условий и
становлюсь лжецом и обманщиком.
Я знаю, что христианская церковь установила еще в первые века, что Христос страдал не образно, а действительно и что и тело его,
стало быть, было подчинено на кресте
закону природы вполне и совершенно.
— А ты себя вправь! на то ты человек, ты мужчина; энергии тебе не занимать
стать! Но как бы то ни было, разве можно, разве позволительно — частный, так сказать, факт возводить в общий
закон, в непреложное правило?
По
закону завод не имел права оставлять население без работы, поэтому заведены были «половинные выписки» — одну неделю работает, а другую гуляет, потом
стали работать одну «третью неделю» и т. д.
«Намерение наше обвенчаться было забыто в Сен-Дени, — читал Соловьев, низко склонив свою кудлатую, золотистую, освещенную абажуром голову над книгой, — мы преступили
законы церкви и, не подумав о том,
стали супругами».
— Все мы, и я и господа чиновники, — продолжал между тем Постен, —
стали ему говорить, что нельзя же это, наконец, и что он хоть и муж, но будет отвечать по
закону… Он, вероятно, чтобы замять это как-нибудь, предложил Клеопатре Петровне вексель, но вскоре же затем, с новыми угрозами,
стал требовать его назад… Что же оставалось с подобным человеком делать, кроме того, что я предложил ей мой экипаж и лошадей, чтобы она ехала сюда.
— И нравственности по Домострою [«Домострой» — русский письменный памятник XVI века, содержащий свод правил религиозного, семейно-бытового и общественного поведения. «Домострой»
стал символом домашнего деспотизма родителей, темных и отсталых понятий.], вы думаете? Как бы не так, — возразил Салов, — вы знаете ли, что у многих из сих милых особ почти за правило взято: любить мужа по
закону, офицера — для чувств, кучера — для удовольствия.
Возвратившись домой с церковной службы, Павел почувствовал уже потребность готовиться не из чего иного, как из
закона божия, и
стал учить наизусть притчи.
— А мой сын, — возразил полковник резко, — никогда не
станет по
закону себе требовать того, что ему не принадлежит, или я его и за сына считать не буду!
— Это совсем другое дело; тут уж я по
закону. Да ведь и по-христиански, мой друг, тоже судить надо. Им ведь земля-то нужна, ах, как нужна! Ну,
стало быть, я по-христиански…