Неточные совпадения
На
старшую дочь Александру Степановну он не мог во всем положиться, да и был прав, потому что Александра Степановна скоро убежала с штабс-ротмистром, бог весть какого кавалерийского полка, и обвенчалась с ним где-то наскоро в деревенской церкви, зная, что отец не любит
офицеров по странному предубеждению, будто бы все военные картежники и мотишки.
Тем не менее старый князь очень ими интересовался и особенно любил одного из этих князей, так сказать их
старшего в роде — одного молодого
офицера.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады»,
старший штурманский
офицер (ныне генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно бегал в каюту, к карте, и возвращался. Затем оба зорко смотрели на оба берега, на море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался на картину, особенно на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе к датскому.
Поезжайте летом на кронштадтский рейд, на любой военный корабль, адресуйтесь к командиру, или
старшему, или, наконец, к вахтенному (караульному)
офицеру с просьбой осмотреть корабль, и если нет «авральной» работы на корабле, то я вам ручаюсь за самый приятный прием.
Скоро, однако, умный и лукавый старик нашел средство примириться с «новым направлением». Начались религиозные споры, и в капитанской усадьбе резко обозначились два настроения. Женщины — моя мать и жена капитана — были на одной стороне, мой
старший брат,
офицер и студент — на другой.
На другую пролетку уселась зеленая старуха со
старшим сыном,
офицером, — она сидела, как написанная, а он чесал себе бороду ручкой сабли и позевывал.
Он называет себя обыкновенно унтер-офицером,
старшим надзирателем, а про нее говорит, что она дочь каторжного, и что ей 16 лет, и что она его сожительница.
Места
старших заняты грамотными унтер-офицерами и рядовыми, кончившими службу в местных командах, и разночинцами; последних, впрочем, очень мало.
— Господи, господи, — шептал он, — ведь это правда!.. Какая же это подлость!.. И у нас, у нас дома было это: была горничная Нюша… горничная… ее еще звали синьоритой Анитой… хорошенькая… и с нею жил брат… мой
старший брат…
офицер… и когда он уехал, она стала беременная и мать выгнала ее… ну да, — выгнала… вышвырнула из дома, как половую тряпку… Где она теперь? И отец… отец… Он тоже crop… горничной.
Уж не как председатель суда, а как
старший товарищ, советовал бы вам, господа
офицеры, воздержаться до поединка от посещения собрания.
— Прошу помнить, подпоручик, что вы обязаны быть в роте за пять минут до прихода
старшего субалтерн-офицера и за десять до ротного командира.
— Так никому не давать лошадей, коли нету!.. А зачем дал какому-то лакею с вещами? — кричал
старший из двух
офицеров, с стаканом чая в руках и видимо избегая местоимения, но давая чувствовать, что очень легко и ты сказать смотрителю.
Вообще батарейный командир казался нынче вовсе не таким суровым, как вчера; напротив, он имел вид доброго, гостеприимного хозяина и
старшего товарища. Но несмотря на то все
офицеры, от старого капитана до спорщика Дяденки, по одному тому, как они говорили, учтиво глядя в глаза командиру, и как робко подходили друг за другом пить водку, придерживаясь стенки, показывали к нему большое уважение.
Оказалось, что Козельцов 2-й с преферансом и сахаром был должен только 8 рублей
офицеру из П.
Старший брат дал их ему, заметив только, что этак нельзя, когда денег нет, еще в преферанс играть.
Так, или почти так, выразили свое умное решение нынешние фараоны, а через день, через два уже господа обер-офицеры; стоит только прийти волшебной телеграмме, после которой
старший курс мгновенно разлетится, от мощного дуновения судьбы, по всем концам необъятной России. А через месяц прибудут в училище и новые фараоны.
Хотя он еще долгое время, как юнкер младшего класса, будет носить общее прозвище «фараон» (
старший курс — это господа обер-офицеры), но из него уже вырабатывается настоящий юнкер-александровец.
С трудом, очень медленно и невесело осваивается Александров с укладом новой училищной жизни, и это чувство стеснительной неловкости долгое время разделяют с ним все первокурсники, именуемые на юнкерском языке «фараонами», в отличие от юнкеров
старшего курса, которые, хотя и преждевременно, но гордо зовут себя «господами обер-офицерами».
Но наступает время, когда и травля начальства и спектакли на открытом воздухе теряют всякий интерес и привлекательность. Первый курс уже отправляется в отпуск. Юнкера
старшего курса, которым осталось день, два или три до производства, крепко жмут руки своим младшим товарищам, бывшим фараонам, и горячо поздравляют их со вступлением в училищное звание господ обер-офицеров.
Юнкера
старшего класса уже успели разобрать, по присланному из Петербурга списку, двести офицерских вакансий в двухстах различных полках. По субботам они ходили в город к военным портным примерить в последний раз мундир, сюртук или пальто и ежедневно, с часа на час, лихорадочно ждали заветной телеграммы, в которой сам государь император поздравит их с производством в
офицеры.
Старшие юнкера изводятся от нетерпения — они уже перестали называть себя господами обер-офицерами, иначе рядом с выдуманным званием не так будет сладко сознавать себя настоящим подпоручиком, его благородием и, по праву, господином обер-офицером.
На днях выборы вакансий, производство, подпоручичьи эполеты, высокое звание настоящего обер-офицера. Фараоны где-то вдали, внизу, в безвестности и забвении. И они чрезвычайно были обрадованы, когда дня за три до производства
старшего курса в первый офицерский чин их распустили в отпуск до конца августа.
Между прочим, подходило понемногу время первого для фараонов лагерного сбора. Кончились экзамены.
Старший курс перестал учиться верховой езде в училищном манеже. Господа обер-офицеры стали мягче и доступнее в обращении с фараонами. Потом курсовые
офицеры начали подготовлять младшие курсы к настоящей боевой стрельбе полными боевыми патронами. В правом крыле училищного плаца находился свой собственный тир для стрельбы, узкий, но довольно длинный, шагов в сорок, наглухо огороженный от Пречистенского бульвара.
Последние лагерные работы идут к концу. Младший курс еще занят глазомерными съемками. Труд не тяжелый: приблизительный, свободный и даже веселый. Это совсем не то, что топографические точные съемки с кипрегелем-дальномером, над которыми каждый день корпят и потеют юнкера
старшего курса, готовые на днях чудесным образом превратиться в настоящих взаправдашних господ
офицеров.
Но господа
офицеры (
старший курс) истомились за день.
Но при таких закладах случался и другой оборот дела, не совсем, впрочем, неожиданный: заложивший и получивший деньги немедленно, без дальних разговоров, шел к
старшему унтер-офицеру, ближайшему начальнику острога, доносил о закладе смотровых вещей, и они тотчас же отбирались у ростовщика обратно, даже без доклада высшему начальству.
Но как бы то ни было,
старший унтер-офицер не противоречил арестантам, а им только того и надо было.
Начал он на Кавказе же с юнкеров, в пехотном полку, долго тянул лямку, наконец был произведен в
офицеры и отправлен в какое-то укрепление
старшим начальником.
Весь острог, еще с первой недели, разделен был
старшим унтер-офицером на семь смен, по числу недель поста, для говения.
— Эх, Николай Степанович! — сказал Буркни, — шило в мешке не утаишь. Что делать? грех такой. Вот изволите видеть, господин
офицер,
старшая дочь Прасковьи Степановны Лидиной, невеста вашего приятеля Рославлева, вышла замуж за французского пленного
офицера.
Старший адъютант дивизионного штаба, объясняя мне, что я записан на службе вольноопределяющимся действительным студентом из иностранцев, сказал, что мне нужно, в видах производства в
офицеры, принять присягу на русское подданство и исполнить это в ближайшем комендантском управлении, т. е. в Киеве.
А что касается связей, то Ферморы принадлежали к хорошей фамилии, но особенно сильных связей у них нет, и
старший брат Николая, Павел Федорович Фермор, служит простым
офицером в одном из гвардейских полков и даже нуждается.
Стоявшие в этом городе армейские
офицеры старшую прозвали гордою брюнеткой, а младшую — резвою блондинкой.
Две
старшие девицы Ступицыны были ангажированы
офицерами; следовательно, от них не могла ему угрожать опасность.
Доктора,
старший и младший. Больной
офицер в халате. Сторожа в блузах.
— Ах, братец, — говорит, — про службу вы уж мне лучше и не говорите. Я боюсь одного, что он на этой службе все здоровье растеряет. Что ж, говорит, конечно, ценят, очень ценят. Генерал приезжает ко мне перед самым отъездом сюда. «Настасья Дмитриевна, говорит, чем мы вас можем благодарить, что сын ваш служит у нас в дивизии! Это примерный
офицер; как только у меня выбудет
старший адъютант, я сейчас его беру к себе, и это будет во всей армии первый адъютант».
Он очень обрадовался, когда
старшая дочь его, бедствовавшая лет десять с каким-то
офицером, своим мужем, и наконец овдовевшая, переселилась к нему с тремя маленькими больными детьми.
Иванов, унтер-офицер, в
старших со мною ехал, а я в подручных, — вот как у меня теперь другой-то жандарм.
Старшему сумка казенная дается, деньги он на руки получает, бумаги; он расписывается, счеты эти ведет, ну а рядовой в помощь ему: послать куда, за вещами присмотреть, то, другое.
В низеньком, худощавом старике,
старшем штурманском
офицере «Коршуна», Степане Ильиче Овчинникове, адмирал встретил бывшего сослуживца в Черном море, очень обрадовался, подсел к нему, и они стали вспоминать прошлое, для них одинаково дорогое.
Уже давно просвистали подвахтенных вниз, и все
офицеры, за исключением вахтенного лейтенанта,
старшего штурмана и вахтенного гардемарина, спустились вниз, а Володя, переживая тяжелые впечатления недавней разлуки, ходил взад и вперед по палубе в грустном настроении, полном какой-то неопределенно-жгучей и в то же время ласкающей тоски.
К остальным
офицерам Володя был равнодушен, а к двоим — к ревизору, лейтенанту Первушину, и
старшему артиллеристу — питал даже не особенно дружелюбные чувства, главным образом за то, что они дантисты и, несмотря на обещание, данное капитану, дерутся и, видимо, не сочувствуют его гуманным стремлениям просветить матроса.
Семеня разбитыми ногами, директор, в сопровождении поспешившего его встретить дежурного
офицера, прошел в залу
старшего, выпускного класса и, поздоровавшись с воспитанниками, ставшими во фронт, подошел к одному коротко остриженному белокурому юнцу с свежим отливавшим здоровым румянцем, жизнерадостным лицом, на котором, словно угольки, сверкали бойкие и живые карие глаза, и приветливо проговорил...
— Ред.] и боцману [Боцман —
старший унтер-офицер.] своим крикливым раздраженным тенорком, сильно при этом жестикулируя волосистой рукой с золотым перстнем на указательном пальце.
И капитан, и
старший штурман, и вахтенный
офицер, стоявшие на мостике, напряженно смотрели в бинокли на горизонт, который становился темнее и темнее, и эта чернота захватывала все большее и большее пространство, распространяясь вширь и медленно поднимаясь кверху.
Самоуверенною, спешною походкой поднялся он на мостик, протянул руку капитану,
старшему штурману и вахтенному
офицеру, сунул несколько новых газет и стал у компаса.
Там же стояли капитан и
старший штурманский
офицер. Остальные
офицеры стояли по своим местам у мачт, которыми заведывали. Только доктор, батюшка, оба механика и единственный «вольный», то есть штатский, мистер Кенеди, стояли себе «пассажирами» на шканцах.
Все — и
офицеры, и матросы, и даже отец Спиридоний, редко покидавший каюту, — были наверху и жадно всматривались в глубину залива, чтобы поскорей увидать «жемчужину Тихого океана», как не без основания называют калифорнийцы Сан-Франциско, или «Фриски», по их фамильярно-ласковому сокращению, пока
старший штурман не объяснил, что напрасно «пялят» глаза — все равно города не увидать: он в глубине бухты, скрытый горами.
Цвибуш и Илька сидели на площадке больших десятичных весов, отдыхали и поглядывали на публику: Цвибуш на солдат, пивших пиво, Илька рассматривала наряды. Возле них прохаживались пьяные
офицеры и поглядывали на Ильку. Хорошенькая девочка им понравилась…Сначала вертелись возле нее младшие
офицеры, после же попойки Илька увидала вблизи себя и
старших…За полчаса до отхода поезда
старшие и младшие
офицеры сбились в кучу и, пуская в нее пьяные взоры, зашептались.
Старший ординатор был тот самый д-р Васильев, который еще в России чуть не засадил под арест офицера-смотрителя и который на днях так «строго» запретил дежурить Зинаиде Аркадьевне.
Всю ночь мы промерзли в холодном сарае. Я совсем почти не спал от холода, забывался только на несколько минут. Чуть забрезжил рассвет, все поднялись и стали собираться. На хуторе набилась масса обозов. Чтоб при выезде не было толкотни,
старший по чину
офицер распределил порядок выступления частей. Наш обоз был назначен в самый конец очереди.
А фельдфебель стоит осовевши, усы обвисли, пот по скуле змейкой. Взяли его взводные под вялые локти, поперли в канцелярию, посадили на койку. Сопит он, бормочет: «Морду-то хочь поперек рта башлыком мне обвяжите, а то и не то еще наговорю…» Обвязали, — уж в такой крайности пущай носом дышит. Заступил на его место временно первого взвода
старший унтер-офицер. Известно: коня куют, жаба лапы подставляет. Кое-как занятия до обеда дотянули.