Неточные совпадения
Клим
показал ему глазами на Туробоева, но тот встал и ушел, сутулясь, как
старик.
Четырех дней было достаточно для того, чтоб Самгин почувствовал себя между матерью и Варавкой в невыносимом положении человека, которому двое людей навязчиво
показывают, как им тяжело жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески
показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она относилась к нему, как бабушка к Настоящему
Старику — деду Акиму.
— Четвертый, — сказал
старик, обращаясь к своим, и даже
показал четыре пальца левой руки. — В замещение Михаила Локтева посланы? Для беженцев, говорите? Так вот, мы — эти самые очевидные беженцы. И даже — того хуже.
Из-за стволов берез осторожно вышел
старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного железа. Серые волосы бороды его — из толстых и странно прямых волос, они спускались с лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми бровями.
Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
И, повернувшись лицом к нему, улыбаясь, она оживленно, с восторгом передала рассказ какого-то волжского купчика: его дядя,
старик, миллионер, семейный человек, сболтнул кому-то, что, если бы красавица губернаторша
показала ему себя нагой, он не пожалел бы пятидесяти тысяч.
Показывая редкости свои,
старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно. Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам.
Рассказывая,
старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими;
показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея...
«Постой, говорит,
старик,
покажу я тебе дело удивительное, потому ты сего еще никогда не видывал.
Постойте, я еще бокал выпью, — помните вы там одно место в конце, когда они — сумасшедший этот
старик и эта прелестная тринадцатилетняя девочка, внучка его, после фантастического их бегства и странствий, приютились наконец где-то на краю Англии, близ какого-то готического средневекового собора, и эта девочка какую-то тут должность получила, собор посетителям
показывала…
Во-вторых, составил довольно приблизительное понятие о значении этих лиц (старого князя, ее, Бьоринга, Анны Андреевны и даже Версилова); третье: узнал, что я оскорблен и грожусь отмстить, и, наконец, четвертое, главнейшее: узнал, что существует такой документ, таинственный и спрятанный, такое письмо, которое если
показать полусумасшедшему
старику князю, то он, прочтя его и узнав, что собственная дочь считает его сумасшедшим и уже «советовалась с юристами» о том, как бы его засадить, — или сойдет с ума окончательно, или прогонит ее из дому и лишит наследства, или женится на одной mademoiselle Версиловой, на которой уже хочет жениться и чего ему не позволяют.
Лишь только кончил
старик, как чиновник, стоявший с левой стороны и бывший чем-то вроде церемониймейстера, кликнул шепотом: «Эйноске!» — и
показал на второго полномочного.
Если говорил
старик, Кавадзи потуплял глаза и не смотрел на
старика, как будто не его дело, но живая игра складок на лбу и содрогание век и ресниц
показывали, что он слушал его еще больше, нежели нас.
Что-то было такое серьезное и твердое в выражении
старика, что ямщик, почувствовав, что он имеет дело с сильным человеком, несколько смутился, но не
показывал этого и, стараясь не замолчать и не осрамиться перед прислушивающейся публикой, быстро отвечал...
Но почему же я не могу предположить, например, хоть такое обстоятельство, что
старик Федор Павлович, запершись дома, в нетерпеливом истерическом ожидании своей возлюбленной вдруг вздумал бы, от нечего делать, вынуть пакет и его распечатать: „Что, дескать, пакет, еще, пожалуй, и не поверит, а как тридцать-то радужных в одной пачке ей
покажу, небось сильнее подействует, потекут слюнки“, — и вот он разрывает конверт, вынимает деньги, а конверт бросает на пол властной рукой хозяина и уж, конечно, не боясь никакой улики.
— Где же ты? — крикнул опять
старик и высунул еще больше голову, высунул ее с плечами, озираясь на все стороны, направо и налево, — иди сюда; я гостинчику приготовил, иди,
покажу!
Старик не унимался. Он дошел до той черточки пьянства, когда иным пьяным, дотоле смирным, непременно вдруг захочется разозлиться и себя
показать.
— Ну, подойди, подойди, — заговорил
старик, — чего стыдишься? Благодари тетку, прощен… Вот, батюшка, рекомендую, — продолжал он,
показывая на Митю, — и родной племянник, а не слажу никак. Пришли последние времена! (Мы друг другу поклонились.) Ну, говори, что ты там такое напутал? За что на тебя жалуются, сказывай.
Старик любил при случае
показать себя: дескать, и мы живали в свете!
Приехав на другой или третий день вечером, Кирсанов нашел жениха точно таким, каким описывал Полозов, а Полозова нашел удовлетворительным: вышколенный
старик не мешал дочери. Кирсанов просидел вечер, ничем не
показывая своего мнения о женихе, и, прощаясь с Катериною Васильевною, не сделал никакого намека на то, как он понравился ему.
Я не ошибся:
старик не отказался от предлагаемого стакана. Я заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив: вспомнил или
показал вид, будто бы вспомнил меня, и я узнал от него повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.
Один взгляд на наружность
старика, на его лоб, покрытый седыми кудрями, на его сверкающие глаза и атлетическое тело
показывал, сколько энергии и силы было ему дано от природы.
В деревнях и маленьких городках у станционных смотрителей есть комната для проезжих. В больших городах все останавливаются в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели в почтовую канцелярию. Станционный смотритель
показал мне свою комнату; в ней были дети и женщины, больной
старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла переодеться. Я написал письмо к жандармскому генералу и просил его отвести комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Он взошел к губернатору, это было при
старике Попове, который мне рассказывал, и сказал ему, что эту женщину невозможно сечь, что это прямо противно закону; губернатор вскочил с своего места и, бешеный от злобы, бросился на исправника с поднятым кулаком: «Я вас сейчас велю арестовать, я вас отдам под суд, вы — изменник!» Исправник был арестован и подал в отставку; душевно жалею, что не знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи за эту минуту — скажу просто, геройства, с такими разбойниками вовсе была не шутка
показать человеческое чувство.
Отец мой вышел из комнаты и через минуту возвратился; он принес маленький образ, надел мне на шею и сказал, что им благословил его отец, умирая. Я был тронут, этот религиозный подарок
показал мне меру страха и потрясения в душе
старика. Я стал на колени, когда он надевал его; он поднял меня, обнял и благословил.
Вот этот самый Шпейер, под видом богатого помещика, был вхож на балы к В. А. Долгорукову, при первом же знакомстве очаровал
старика своей любезностью, а потом бывал у него на приеме, в кабинете, и однажды попросил разрешения
показать генерал-губернаторский дом своему знакомому, приехавшему в Москву английскому лорду.
— Вот мы приехали знакомиться, — с польскою ласковостью заговорил Стабровский, наблюдая дочь. — Мы,
старики, уже прожили свое, а молодым людям придется еще жить.
Покажите нам свою славяночку.
— Я тебе наперво домишко свой
покажу, Михей Зотыч, — говорил
старик Малыгин не без самодовольства, когда они по узкой лесенке поднимались на террасу. — В прошлом году только отстроился. Раньше-то некогда было. Семью на ноги поднимал, а меня господь-таки благословил: целый огород девок. Трех с рук сбыл, а трое сидят еще на гряде.
По своему характеру Луковников не мог никого обидеть, и поведение Устеньки его серьезно огорчило. В кого она такая уродилась? Права-то она права, да только все-таки не следовало свою правоту
показывать этаким манером. И притом девушка — она и понимать-то не должна Харитининых дел.
Старик почти не спал всю ночь и за утренним чаем еще раз заметил...
Первую мельницу-крупчатку поставил
старик Колобов, и он же
показал выход, когда застраховал две новых мельницы и сжег их.
Старика это тронуло; он кончил тем, что
показал гостю свою музыку, сыграл и даже спел мертвенным голосом некоторые отрывки из своих сочинений, между прочим целую положенную им на музыку балладу Шиллера: «Фридолин».
—
Показал бы я им всем, каков есть человек Андрон Кишкин! — вслух думал
старик и даже грозил этим всем в темноте кулаком. — Стали бы ухаживать за мной… лебезить… Нет, брат, шалишь!.. Был раньше дураком, а во второй раз извините.
— Чему быть, того не миновать! — весело ответил Акинфий Назарыч. — Ну пошумит
старик,
покажет пыль — и весь тут… Не всякое лыко в строку. Мало ли наши кержанки за православных убегом идут? Тут, брат, силой ничего не поделаешь. Не те времена, Яков Родионыч. Рассудите вы сами…
Старик молча торжествовал свою победу: Рублиха не обманула, хотя и стоила страшно дорого. Да, он
показал, какое золото в Ульяновом кряже старые штейгеры открывают… Вот только голубчик Степан Романыч не дожил.
У ворот избы Тараса действительно сидел Кишкин, а рядом с ним Окся.
Старик что-то расшутился и довольно галантно подталкивал свою даму локтем в бок. Окся сначала ухмылялась,
показывая два ряда белых зубов, а потом, когда Кишкин попал локтем в непоказанное место, с быстротой обезьяны наотмашь ударила его кулаком в живот.
Старик громко вскрикнул от этой любезности, схватившись за живот обеими руками, а развеселившаяся Окся треснула его еще раз по затылку и убежала.
В подтверждение своих слов
старик раскрыл рот и
показал окровавленные десны. Теперь баушка ахнула уже от чистого сердца.
У
старика, целую жизнь просидевшего в караулке, родилась какая-то ненависть вот именно к этому свистку. Ну, чего он воет, как собака? Раз, когда Слепень сладко дремал в своей караулке, натопленной, как баня, расщелявшаяся деревянная дверь отворилась, и, нагнувшись, в нее вошел Морок. Единственный заводский вор никогда и глаз не
показывал на фабрику, а тут сам пришел.
Их догнал
старик Основа и,
показав головой на Нюрочку, проговорил...
— Мы им
покажем, как говорят кануны, — грозилась мать Енафа в воздушное пространство и даже сжимала кулаки. — Нонче и на могилках-то наши же беспоповцы болтают кое-как, точно омморошные. Настоящие-то
старики повымерли, а теперешние наставники сами лба перекрестить по-истовому не умеют. Персты растопыривают и щелчком молятся… Поучись у нашей Пульхерии, Аглаидушка: она старину блюдет неукоснительно.
— Теперь, разумеется, застал дома? — спросил Розанов,
показывая старику свои карманные часы, на которых было три четверти девятого.
— Ловят, но откупаются. Вот она!.. Матушка наша Учня великая! — присовокупил
старик,
показывая на открывшееся вдруг из лесу огромное село, в котором, между прочим, виднелось несколько каменных домов, и вообще все оно показалось Вихрову как-то необыкновенно плотно и прочно выстроенным.
— А вот — позволь тебе представить моего приятеля! — проговорил
старик,
показывая на Вихрова.
— Залобаниваю вот, везу в гимназию! — начал
старик Вихров,
показывая на сына.
И в школу ходить начал, способности
показал отменные; к
старику благодетелю все ластится, тятькой его называет, а на своего-то отца на пьяного уж и смотреть не хочет.
Однако он продолжал упорствовать в трезвости. Надеялся, что «шутка» и без помощи вина поможет ему «угореть». Шутит да шутит, — смотришь, под конец так исшутится, что и совсем не человеком сделается. Тогда и легче будет. И теперь мальчишки при его проходе рога
показывают; но он уж не тот, что прежде: ухватит первого попавшегося озорника за волосья и так отколошматит, что любо. И
старики не претендуют, а хвалят его за это.
Избранная публика даже одним ухом не слушала их, но совершенно явно
показывала, что совсем ничего не слышит, так что, в конце концов, всегда оказывалось, что, думая обращаться к публике,
старики исключительно разговаривали друг с другом.
— Ах, баронесса — ужас, как меня сегодня рассердила! Вообрази себе, я ждала вот графа обедать, — отвечала та,
показывая на
старика, — она тоже хотела приехать; только четыре часа — нет, пятого половина — нет. Есть ужасно хочется; граф, наконец, приезжает; ему, конечно, сейчас же выговор — не правда ли?
У генеральши остался еще после покойного ее мужа, бывшего лет одиннадцать кавалерийским полковым командиром, щегольской повар, который — увы! — после смерти покойного барина изнывал в бездействии, практикуя себя в создании картофельного супа и жареной печенки, и деятельность его вызывалась тогда только, когда приезжал князь; ему выдавалась провизия, какую он хотел и сколько хотел, и
старик умел себя
показать!..
С того дня посещения
старика и девушки повторялись ежедневно. Иногда Лиза приходила без
старика, с нянькой. Она приносила с собою работу, книги и садилась под дерево,
показывая вид совершенного равнодушия к присутствию Александра.
Они стояли к нему боком. В отце он не открыл ничего особенного. Белая блуза, нанковые панталоны и низенькая шляпа с большими полями, подбитыми зеленым плюшем. Но зато дочь! как грациозно оперлась она на руку
старика! Ветер по временам отвевал то локон от ее лица, как будто нарочно, чтобы
показать Александру прекрасный профиль и белую шею, то приподнимал шелковую мантилью и выказывал стройную талию, то заигрывал с платьем и открывал маленькую ножку. Она задумчиво смотрела на воду.
Вон он разговаривает с Клавской!.. — отвечал тот,
показывая глазами на плешивого
старика с синей лентой белого орла, стоявшего около танцующих, вблизи одной, если хотите, красивой из себя дамы, но в то же время с каким-то наглым и бесстыжим выражением в лице.