Неточные совпадения
В *** полк и в глухую крепость на
границу киргиз-кайсацких степей!..» Я отобедал у Андрея Карловича, втроем с его
старым адъютантом.
Знал он тоже, что и Катерине Николавне уже известно, что письмо у Версилова и что она этого-то и боится, думая, что Версилов тотчас пойдет с письмом к
старому князю; что, возвратясь из-за
границы, она уже искала письмо в Петербурге, была у Андрониковых и теперь продолжает искать, так как все-таки у нее оставалась надежда, что письмо, может быть, не у Версилова, и, в заключение, что она и в Москву ездила единственно с этою же целью и умоляла там Марью Ивановну поискать в тех бумагах, которые сохранялись у ней.
Катерина Николавна имела неосторожность, когда
старый князь, отец ее, за
границей стал уже выздоравливать от своего припадка, написать Андроникову в большом секрете (Катерина Николавна доверяла ему вполне) чрезвычайно компрометирующее письмо.
Полтора года назад Версилов, став через
старого князя Сокольского другом дома Ахмаковых (все тогда находились за
границей, в Эмсе), произвел сильное впечатление, во-первых, на самого Ахмакова, генерала и еще нестарого человека, но проигравшего все богатое приданое своей жены, Катерины Николаевны, в три года супружества в карты и от невоздержной жизни уже имевшего удар.
Сверх провинции Альбани, англичане приобрели для колонии два новые округа и назвали их Альберт и Виктория и еще большое и богатое пространство земли между
старой колониальной
границей и Оранжевой рекой, так что нынешняя
граница колонии простирается от устья реки Кейскаммы, по прямой линии к северу, до 30 30’ ю‹жной› ш‹ироты› по Оранжевой реке и, идучи по этой последней, доходит до Атлантического океана.
Формальный принцип отрицания всяких аннексий, сохранения
старых установившихся
границ неприемлем, последовательно не приводим и не может претендовать на безусловное значение.
По приезде за
границу у меня явилась мысль создать что-то вроде продолжения московской Вольной академии духовной культуры и Религиозно-философских обществ, хотя это и не должно было быть простым повторением
старых учреждений.
Во время поездок Эмбо за
границу его заменяли или Орлов, или Розанов. Они тоже пользовались благоволением
старого князя и тоже не упускали своего. Их парикмахерская была напротив дома генерал-губернатора, под гостиницей «Дрезден», и в числе мастеров тоже были французы, тогда модные в Москве.
Я вышел за ворота и с бьющимся сердцем пустился в темный пустырь, точно в море. Отходя, я оглядывался на освещенные окна пансиона, которые все удалялись и становились меньше. Мне казалось, что, пока они видны ясно, я еще в безопасности… Но вот я дошел до середины, где пролегала глубокая борозда, — не то канава, указывавшая
старую городскую
границу, не то овраг.
Месяц тому назад получил он место в частной конторе богатого откупщика, верст за триста от города О…, и, узнав о возвращении Лаврецкого из-за
границы, свернул с дороги, чтобы повидаться с
старым приятелем.
…Я начинаю ревновать Пилецкого-Урбановича. Очень понимаю, что у ног жены моей, но все-таки скажи ему, что я
старый дуэлист, что еще в Лицее называл меня [так] Вильгельм. [См. выше, примеч. к письму 88.] Это остановит страсть его в
границах. Ты знаешь, что я не шучу!
На
границе Марья Михайловна с сыном стали на колени, поклонились до земли востоку и заплакали; а
старый Райнер сжал губы и сделал нетерпеливое движение. Он стыдился уронить слезу.
— Ах, как я рада вас видеть, милый Nisolas, — сказала она, вглядываясь мне в лицо с таким искренним выражением удовольствия, что в словах «милый Nicolas» я заметил дружеский, а не покровительственный тон. Она, к удивлению моему, после поездки за
границу была еще проще, милее и родственнее в обращении, чем прежде. Я заметил два маленькие шрама около носу и на брови, но чудесные глаза и улыбка были совершенно верны с моими воспоминаниями и блестели по-старому.
— Не беспокойтесь, я вас не обманываю, — довольно холодно продолжал Ставрогин, с видом человека, исполняющего только обязанность. — Вы экзаменуете, что мне известно? Мне известно, что вы вступили в это общество за
границей, два года тому назад, и еще при
старой его организации, как раз пред вашею поездкой в Америку и, кажется, тотчас же после нашего последнего разговора, о котором вы так много написали мне из Америки в вашем письме. Кстати, извините, что я не ответил вам тоже письмом, а ограничился…
Знал только, что у него какие-то
старые счеты с «теми людьми», и хотя сам был в это дело отчасти замешан сообщенными ему из-за
границы инструкциями (впрочем, весьма поверхностными, ибо близко он ни в чем не участвовал), но в последнее время он всё бросил, все поручения, совершенно устранил себя от всяких дел, прежде же всего от «общего дела», и предался жизни созерцательной.
— Пойдемте! — сказал Егор Егорыч Сусанне Николаевне и Антипу Ильичу, которому он еще в России объявил, что если
старый камердинер непременно хочет ехать с ним за
границу, то должен быть не слугою, а другом их семьи, на что Антип Ильич хоть и конфузливо, но согласился.
Вообще вся жизнь за
границей, как рассказывают о ней книги, интереснее, легче, лучше той жизни, которую я знаю: за
границею не дерутся так часто и зверски, не издеваются так мучительно над человеком, как издевались над вятским солдатом, не молятся богу так яростно, как молится
старая хозяйка.
Несколько
старых солдат и тамошних казаков, под защитою двух или трех пушек, были в них безопасны от стрел и копий диких племен, рассеянных по степям Оренбургской губернии и около ее
границ.
Матушка и моя
старая няня, возвращавшаяся с нами из-за
границы, высвободившись из-под вороха шуб и меховых одеял, укутывавших наши ноги от пронзительного ветра, шли в «упокой» пешком, а меня Борис Савельич нес на руках, покинув предварительно свой кушак и шапку в тарантасе. Держась за воротник его волчьей шубы, я мечтал, что я сказочный царевич и еду на сказочном же сером волке.
На нарах, кроме двух моих
старых товарищей, не отправленных в училище, явились еще три юнкера, и мой приезд был встречен весело. Но все-таки я думал об отце, и вместе с тем засела мысль о побеге за
границу в качестве матроса и мечталось даже о приключениях Робинзона. В конце концов я решил уйти со службы и «податься» в Астрахань.
Итак, обратимся к лесам из конских волос. Получаемые из-за
границы очень хороши, но зато и очень дороги и не довольно разнообразны в своей толщине. Покупаемые в русских лавках обыкновенно ссучены неровно и часто из
старых, уже не так прочных волос, что, впрочем, можно узнать по желтоватому цвету. Итак, всего лучше приготовлять их дома.
Впрочем, встречаясь со мной за
границей, эти же самые люди довольно охотно возобновляют
старые дружеские отношения и даже по временам поверяют мне свои административные мечтания.
— Какое! — перебил Лежнев, — я плакал, как ребенок, когда провожал его за
границу. Однако, правду сказать, семя там у меня на душе залегло тогда же. И когда я встретил его потом за
границей… ну, я тогда уже и
постарел… Рудин предстал мне в настоящем своем свете.
Так, например, говоря о [бесстыдстве и] невежестве бояр, Кошихин объясняет его тем, что они наученья никакого не принимают от других народов; не принимают же потому, что обычая не повелось ездить за
границу, из опасения нарушить чистоту веры и
старые обычаи.
Да, мы многого ждали от этого номера, но мы просчитались, забыв о публике. На первом представлении публика хоть и не поняла ничего, но немного аплодировала, а уж на пятом —
старый Сур прервал ангажемент согласно условиям контракта. Спустя много времени мы узнали, что и за
границей бывало то же самое. Знатоки вопили от восторга. Публика оставалась холодна и скучна.
Новоприбывшее семейство до сей поры обыкновенно проживало за
границею, где покойный муж
старой княгини занимал место представителя России при одном из второстепенных европейских дворов. Молодой князь и княжна родились и выросли в чужих краях, получив там вполне иностранное, но очень тщательное образование.
— Что же, ведь это ничего: то есть я хочу сказать, что когда кокетство не выходит из
границ, так это ничего. Я потому на этом и остановился, что предел не нарушен: знаешь, все это у нее так просто и имеет свой особенный букет — букет девичьей
старого господского дома, Я должен тебе сознаться, я очень люблю эти
старые патриархальные черты господской дворни… «зеленого, говорит, только нет у нее». Я ей сегодня подарю зеленое платье — ты позволишь?
О камермедхен принцессы тайная экспедиция того же 13 января 1776 года постановила: «умственная слабость Франциски фон-Мешеде не допускает никакого подозрения в ее сообщничестве с умершею, посему отвезти ее за
границу, и так как она не получала никакого жалованья от обманщицы, находится в бедности, а между тем дворянского происхождения, то отдать ей
старые вещи покойницы и полтораста рублей на дорогу». Тотчас же она была отвезена в Ригу, откуда отправлена в Пруссию, ее отечество.
Он же оказывал самое ревностное и в то же время самое осторожное содействие в устройстве спасительной высылки Сержа за
границу и потом остался утешать двух старух: родную мать Сержа — здоровую, толстую и чернобровую старуху Веру Фоминишну — и его тещу Марью Ильинишну, старуху менее
старую, высокую, стройную и сохранившую следы некогда весьма замечательной красоты.
Выдумать грязную сплетню на нее, как на жену и женщину! На нее! Стоило десять лет быть верною Евлампию Григорьевичу! Да, верной, когда она могла пользоваться всем… и здесь, и в Петербурге, и за
границей. Ей вот тридцать второй год пошел. Сколько блестящих мужчин склоняли ее на любовь. Она всегда умела нравиться, да и теперь умеет. Кто умнее ее здесь, в Москве? Знает она этих всех дам
старого дворянского общества. Где же им до нее? Чему они учились, что понимают?..
Кой-где уцелели каменные постаменты, на них в
старые годы стояли статуи. Известный богач прошедшего века, князь Алексей Юрьич скупил много статуй за
границей и поставил их в своем Заборье. Куда поcле девались они, бог знает. Вот на одном постаменте уцелели буквы: «Jov… omnipoten…» [Юпитер… всемогущий… (лат.).]. На другом ясна надпись: «Venus et Adonis» [Венера и Адонис (лат.).].
Дмитрий Иванович был очень доволен приходом Волгиных. Он угощал их свежей, душистой лесной земляникой со сливками и рассказывал им о хуторских делах и о лесах, и о
старом князе и его сыне, уехавшем уже давно учиться за
границу.
Загорский в последнее время был как на ножах; для него разрешалось гамлетовское «быть или не быть»; при каждом визите к дяде
старый лакей Иван сообщал ему, что барин нездоров и не может принять его. Загорский с наслаждением потирал руки: махну тогда за
границу, в Париж… О, Господи, поскорей…
Рыцарски любезный со
старыми и молодыми той любезностью, которая не переходила
границ, где начинается подобострастие, не мешала ему держаться везде и при всех не только с полным сознанием своего достоинства, но даже гордо.
А как мы его выкрадем, то через епископов и старцев сделаем бунт, чтобы возвести Ивана Антоновича на престол, а Иван Антонович
старую веру любит; когда сделается бунт, то и мы придем с нашим войском к русской
границе.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За
границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью
старого друга обратился к нему...
Трудно передать тот буйный восторг, которому отдался экзальтированный юноша: ни в горе, ни в радости не знает
границ наивная и чистосердечная юность. Он горячо жал мне руки, тормошил меня, беспокоя мои
старые кости, называл меня другом, отцом, даже «милой
старой мордашкой» (!) и тысячью других ласковых и несколько наивных слов. К сожалению, беседа наша затянулась, и, несмотря на уговоры юноши, не желавшего расстаться со мной, я поторопился к себе.
В силу указов Екатерины, раскольники, получив полные гражданские права и свободу богослужения по
старым книгам, во множестве добровольно воротились из-за
границы, куда толпами уходили во время преследований, вышли из лесов и скитов и явились жителями городов.
— Ведь ты их там за
границей воспитывал, князь Василий? А? — обратился
старый князь к князю Василью.