Неточные совпадения
«Ну-ка,
слепой чертенок, — сказал я, взяв его за ухо, — говори, куда ты ночью таскался, с узлом, а?» Вдруг мой
слепой заплакал, закричал, заохал: «Куды я ходив?.. никуды не ходив… с узлом? яким узлом?» Старуха на этот раз услышала и
стала ворчать: «Вот выдумывают, да еще на убогого! за что вы его? что он вам сделал?» Мне это надоело, и я вышел, твердо решившись достать ключ этой загадки.
Логики нет никакой в мертвых душах; как же покупать мертвые души? где ж дурак такой возьмется? и на какие
слепые деньги
станет он покупать их? и на какой конец, к какому делу можно приткнуть эти мертвые души? и зачем вмешалась сюда губернаторская дочка?
Огудалова. Я ведь только радуюсь, что он тебе нравится. Слава Богу! Осуждать его перед тобой я не
стану, а и притворяться-то нам друг перед другом нечего — ты сама не
слепая.
Он
стал говорить более задорными словами, но старался, чтоб слова звучали мягко и убедительно. Рассказав о Метерлинке, о «
Слепых», о «Прялке туманов» Роденбаха, он, посматривая на Инокова, строго заговорил о политике...
Проходя мимо
слепого, они толкнули старика, ноги его подогнулись, он грузно сел на мостовую и
стал щупать булыжники вокруг себя, а мертвое лицо поднял к небу, уже сплошь серому.
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь к кустам,
стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал в поле приказчик отца Спивак; привез его в усадьбу, и мальчик рассказал, что он был поводырем
слепых; один из них, называвший себя его дядей, был не совсем
слепой, обращался с ним жестоко, мальчик убежал от него, спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
— Нет, не камнем! — горячо возразила она. — Любовь налагает долг, буду твердить я, как жизнь налагает и другие долги: без них жизни нет. Вы
стали бы сидеть с дряхлой,
слепой матерью, водить ее, кормить — за что? Ведь это невесело — но честный человек считает это долгом, и даже любит его!
И вы хотите, чтоб я таким насмешникам, как вы, ничего не видящим и ничему не верящим,
слепым кротам и насмешникам,
стал открывать и рассказывать еще новую подлость мою, еще новый позор, хотя бы это и спасло меня от вашего обвинения?
Дальше Бикин
становится очень извилистым и образует длинные
слепые рукава. Из притоков его нижнего течения замечательны: справа — Чжаньжигоуза (прямая долина) и Улема, а слева — ключ Хаккэ и реки Митахеза (по-китайски Мутагоуза — дровяная долина) и Буйдихеза (большая северная река). Первая — длиной 45 км, с перевалом на Тайцзибери (левый приток Имана), вторая немного длиннее и многоводнее, но плавание по ней сопряжено с большими трудностями вследствие множества порогов и буреломных завалов.
Мать отца померла рано, а когда ему минуло девять лет, помер и дедушка, отца взял к себе крестный — столяр, приписал его в цеховые города Перми и
стал учить своему мастерству, но отец убежал от него, водил
слепых по ярмаркам, шестнадцати лет пришел в Нижний и
стал работать у подрядчика — столяра на пароходах Колчина. В двадцать лет он был уже хорошим краснодеревцем, обойщиком и драпировщиком. Мастерская, где он работал, была рядом с домами деда, на Ковалихе.
Теперь впечатления слуха окончательно получили в жизни
слепого преобладающее значение, звуковые формы
стали главными формами его мысли, центром умственной работы.
Пока дядя Максим с холодным мужеством обсуждал эту жгучую мысль, соображая и сопоставляя доводы за и против, перед его глазами
стало мелькать новое существо, которому судьба судила явиться на свет уже инвалидом. Сначала он не обращал внимания на
слепого ребенка, но потом странное сходство судьбы мальчика с его собственною заинтересовало дядю Максима.
Но тишина, водворившаяся среди небольшого общества, имела еще другую причину. По какому-то общему побуждению, вероятно, вытекавшему из ощущения высоты и своей беспомощности, оба
слепые подошли к углам пролетов и
стали, опершись на них обеими руками, повернув лица навстречу тихому вечернему ветру.
Старик слушал и ждал. Он больше, чем кто-нибудь другой в этой толпе, понимал живую драму этих звуков. Ему казалось, что эта могучая импровизация, так свободно льющаяся из души музыканта, вдруг оборвется, как прежде, тревожным, болезненным вопросом, который откроет новую рану в душе его
слепого питомца. Но звуки росли, крепли, полнели,
становились все более и более властными, захватывали сердце объединенной и замиравшей толпы.
У верхней ступеньки они остановились на мгновение, но затем один за другим
стали шмыгать мимо
слепого звонаря, который с искаженным от злобы лицом совал наудачу сжатыми кулаками, стараясь попасть в кого-нибудь из бежавших.
Лицо
слепого становилось спокойнее.
Деревенские мальчики, которых приглашали в усадьбу, дичились и не могли свободно развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо посматривали на него и, сбившись в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей оставляли одних в саду или в поле, они
становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что
слепой как-то оставался в стороне и грустно прислушивался к веселой возне товарищей.
Когда же этот шар, все выраставший по мере приближения к земле, подергивался тяжелым красным туманом и тихо скрывался за снежным горизонтом, лицо
слепого становилось спокойнее и мягче, и он уходил в свою комнату.
Впервые познакомившись на холмике в степи со
слепым мальчиком, маленькая женщина ощутила острое страдание сочувствия, и теперь его присутствие
становилось для нее все более необходимым.
Анна Михайловна вынула из кошелька и в темноте подала ему бумажку.
Слепой быстро выхватил ее из протянутой к нему руки, и под тусклым лучом, к которому они уже успели подняться, она видела, как он приложил бумажку к щеке и
стал водить по ней пальцем. Странно освещенное и бледное лицо, так похожее на лицо ее сына, исказилось вдруг выражением наивной и жадной радости.
С другой стороны — навязывать автору свой собственный образ мыслей тоже не нужно, да и неудобно (разве при такой отваге, какую выказал критик «Атенея», г. Н. П. Некрасов, из Москвы): теперь уже для всякого читателя ясно, что Островский не обскурант, не проповедник плетки как основания семейной нравственности, не поборник гнусной морали, предписывающей терпение без конца и отречение от прав собственной личности, — равно как и не
слепой, ожесточенный пасквилянт, старающийся во что бы то ни
стало выставить на позор грязные пятна русской жизни.
Один раз, сидя на окошке (с этой минуты я все уже твердо помню), услышал я какой-то жалобный визг в саду; мать тоже его услышала, и когда я
стал просить, чтобы послали посмотреть, кто это плачет, что, «верно, кому-нибудь больно» — мать послала девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, еще
слепого, щеночка, который, весь дрожа и не твердо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька.
В полку было много офицеров из духовных и потому пели хорошо даже в пьяные часы. Простой, печальный, трогательный мотив облагораживал пошлые слова. И всем на минуту
стало тоскливо и тесно под этим низким потолком в затхлой комнате, среди узкой, глухой и
слепой жизни.
Фоминишна. Ах, голубчик ты мой. Ах я, мымра
слепая! А ведь покажись мне сдуру-то, что ты хмельной приехал. Уж извини меня, глуха
стала на старости лет.
Стало быть, интригует тут одна Лембке, а Прасковья только
слепая женщина.
— Правило прекрасное! — заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно сделался любезнее с своим гостем и
стал даже подливать ему вина. Ченцов, с своей стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж делать? Поступить иначе он не мог: ощутив в кармане своем подаренные дядею деньги, он не в силах был удержаться, чтобы не попробовать на них счастия
слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков был губернский предводитель.
— Тут же и пузыри
стал пущать. Дьякон-то, вишь,
слепой: стоит да бормочет, а их и след простыл!
Качаясь на тонких ногах, точно земля под ним волнуется, разводя руками,
слепой и звонкий, он как бы перестал быть человеком,
стал трубою горниста, свирелью пастуха.
Теперь они сразу
стали точно
слепые. Не пришли сюда пешком, как бывало на богомолье, и не приехали, а прилетели по воздуху. И двор мистера Борка не похож был На двор. Это был просто большой дом, довольно темный и неприятный. Борк открыл своим ключом дверь, и они взошли наверх по лестнице. Здесь был небольшой коридорчик, на который выходило несколько дверей. Войдя в одну из них, по указанию Борка, наши лозищане остановились у порога, положили узлы на пол, сняли шапки и огляделись.
— А! Что делать! Если бы можно, надел бы я котомку на плечи, взял бы в руки палку, и пошли бы мы с тобой назад, в свою сторону, хотя бы Христовым именем… Лучше бы я
стал стучаться в окна на своей стороне, лучше
стал бы водить
слепых, лучше издох бы где-нибудь на своей дороге… На дороге или в поле… на своей стороне… Но теперь этого нельзя, потому что…
— А ты — цыц! Заступник!.. Вот я те дам!.. — Отшвырнув сына в сторону, он ушёл в кузницу. Пашка встал на ноги и, спотыкаясь, как
слепой, пошёл в тёмный угол двора. Илья отправился за ним, полный жалости к нему. В углу Пашка встал на колени, упёрся лбом в забор и, держа руки на ягодицах,
стал выть ещё громче. Илье захотелось сказать что-нибудь ласковое избитому врагу, но он только спросил Пашку...
— А в овраге спугнули мы сову, — рассказывал мальчик. — Вот потеха-то была! Полетела это она, да с разлету о дерево — трах! даже запищала, жалобно таково… А мы ее опять спугнули, она опять поднялась и все так же — полетит, полетит, да на что-нибудь и наткнется, — так от нее перья и сыплются!.. Уж она трепалась, трепалась по оврагу-то… насилу где-то спряталась… мы и искать не
стали, жаль
стало, избилась вся… Она, тятя, совсем
слепая днем-то?
У соседей кузнеца была
слепая девочка Таня. Евсей подружился с нею, водил её гулять по селу, бережно помогал ей спускаться в овраг и тихим голосом рассказывал о чём-то, пугливо расширяя свои водянистые глаза. Эта дружба была замечена в селе и всем понравилась, но однажды мать
слепой пришла к дяде Петру с жалобой, заявила, что Евсей напугал Таню своими разговорами, теперь девочка не может оставаться одна, плачет, спать
стала плохо, во сне мечется, вскакивает и кричит.
«Ну так,
стало быть, этот
слепой Игнат был добрый человек?»
«Никак нет, ваше сыятелство, — он самый подлюга и есть: он меня пьяным напоил да хотел мне кипятком глаза выварить, чтобы вдвоем
слепые петь
станем, так больше подавать будут. Один господь спас, что я на ту пору проснулся, так и побил его».
— Кот? А кот сразу поверил… и раскис. Замурлыкал, как котенок, тычется головой, кружится, как пьяный, вот-вот заплачет или скажет что-нибудь. И с того вечера
стал я для него единственной любовью, откровением, радостью, Богом, что ли, уж не знаю, как это на ихнем языке: ходит за мною по пятам, лезет на колена, его уж другие бьют, а он лезет, как
слепой; а то ночью заберется на постель и так развязно, к самому лицу — даже неловко ему сказать, что он облезлый и что даже кухарка им гнушается!
— Ну, вот тогда и еще кто-нибудь, кроме Флаксмана, скажет во всеуслышание, что «жена не помеха искусству». Только ведь, батюшка Фридрих Фридрихович, кто хочет взростить такое чистое дитя, тот не спрашивает дочку: «Кларенька, какой тебе, душечка, дом купить?», а учит ее щенка
слепого жалеть, мышку, цыпленка; любить не палаты каменные, а лужицу, что после дождя
становится.
— Отчего! — тут он призадумался; потом продолжал равнодушно: — я был проводником одного
слепого; нас было много; — когда
слепой умер, то я
стал лишним. Мне переломали руки и ноги, чтоб я не даром кормился, и был полезен; теперь меня возят в тележке — и дают деньги.
«О Настенька, Настенька! — подумал я, — как этим словом ты много сказала! От этакой любви, Настенька, в иной час холодеет на сердце и
становится тяжело на душе. Твоя рука холодная, моя горячая, как огонь. Какая
слепая ты, Настенька!.. О! как несносен счастливый человек в иную минуту! Но я не мог на тебя рассердиться!..»
Это был старичок, сухой, немой,
слепой, хромой, так что наконец ему
стало нельзя жить на свете, он и умер; а затем и понадобился новый жилец, потому что нам без жильца жить нельзя: это с бабушкиным пенсионом почти весь наш доход.
Когда пришел священник и исповедывал его, он смягчился, почувствовал как будто облегчение от своих сомнений и вследствие этого от страданий, и на него нашла минута надежды. Он опять
стал думать о
слепой кишке и возможности исправления ее. Он причастился со слезами на глазах.
Рыжий свет выпуклых закопченных стекол, колеблясь, озарил воду, весла и часть пространства, но от огня мрак вокруг
стал совсем черным, как
слепой грот подземной реки. Аян плыл к проливу, взглядывая на звезды. Он не торопился — безветренная тишина моря, по-видимому, обещала спокойствие, — он вел шлюпку, держась к берегу. Через некоторое время маленькая звезда с правой стороны бросила золотую иглу и скрылась, загороженная береговым выступом; это значило, что шлюпка — в проливе.
Заря занимается. Народ выходит из собора. Все утирают слезы Слышны голоса: «Подайте
слепому, убогому! Сотворите святую милостыню». Мальчики уводят
слепых на паперть. Народ
становится стенами, образуя улицы для выходящих из собора. Выходят Воевода, Биркин и Семенов.
Боровцов. Все носить
стали, — вот они и в цене. У меня старухи шьют, а я продаю; вот тоже рубашки, ситцевые, холстинковые. Да шьют-то больно плохо, не видят старухи-то, и бродят, точно куры
слепые; а сходят с рук, ничего. Вот и ты бы шила, а мы бы продавать
стали.
— Что же вы себе думаете… Сидит бен-Бут, как Иов, и молится. Ну, может быть, плачет. Кто пришел к Иову, когда он сидел на навозе? Пришли к нему друзья и
стали говорить: «Видишь ты, что сделал над тобою бог?» А к Баве пришел царь Ирод… Царь Ирод думает себе: «Вот теперь Бава
слепой, Бава сердит на меня. Я узнаю от него правду». Прикинулся простым себе евреем и говорит...
После этого смотра прошлому в душе Орловой родилось странное чувство к мужу, — она всё так же любила его, как и раньше, —
слепой любовью самки, но ей
стало казаться, как будто Григорий — должник её. Порой она, говоря с ним, принимала тон покровительственный, ибо он часто возбуждал в ней жалость своими беспокойными речами. Но всё-таки иногда её охватывало сомнение в возможности тихой и мирной жизни с мужем, хотя она верила, что Григорий остепенится и погаснет в нём его тоска.
Вот дружелюбно проковылял возле Иуды на своих шатких ногах обманутый скорпион. Иуда взглянул на него, не отнимая от камня головы, и снова неподвижно остановились на чем-то его глаза, оба неподвижные, оба покрытые белесою странною мутью, оба точно
слепые и страшно зрячие. Вот из земли, из камней, из расселин
стала подниматься спокойная ночная тьма, окутала неподвижного Иуду и быстро поползла вверх — к светлому побледневшему небу. Наступила ночь с своими мыслями и снами.
Высокие добродетели
слепой, безумной преданности, безусловного доверия к авторитетам, безотчетной веры в чужое слово —
становятся все реже и реже; мертвенное подчинение всего своего существа известной формальной программе — и в ордене иезуитов осталось уже едва ли не на бумаге только.
Мне его
стало жалко, и с тех пор я перестал бояться
слепых нищих.
— В этом-то, — говорит, — и фортель весь заключается: старик засиделся в деревне, обленился; ему страшно подумать тронуться в Петербург, и дело таким образом стоит, не двигается, но если оно попадет в руки человека с энергией, так ему будет недурно. Вот видите, — говорит, — дядюшка, как у меня далеко все рассчитано…
Стало быть, я не
слепой обожатель!