Неточные совпадения
Самгин
стал слушать сбивчивую,
неясную речь Макарова менее внимательно. Город
становился ярче, пышнее; колокольня Ивана Великого поднималась в небо, как палец, украшенный розоватым ногтем. В воздухе плавал мягкий гул, разноголосо пели колокола церквей, благовестя к вечерней службе. Клим вынул часы, посмотрел на них.
Покуривая, улыбаясь серыми глазами, Кутузов
стал рассказывать о глупости и хитрости рыб с тем воодушевлением и знанием, с каким историк Козлов повествовал о нравах и обычаях жителей города. Клим, слушая, путался в
неясных, но не враждебных мыслях об этом человеке, а о себе самом думал с досадой, находя, что он себя вел не так, как следовало бы, все время точно качался на качели.
Маленькая, едва заметная тропинка, служившая нам путеводной нитью, все время кружила: она переходила то на один берег реки, то на другой. Долина
становилась все у же и у же и вдруг сразу расширилась. Рельеф принял
неясный, расплывчатый характер. Это были верховья реки Такунчи. Здесь 3 ручья стекались в одно место. Я понял, что нахожусь у подножия Сихотэ-Алиня.
Наконец начало светать. Воздух наполнился
неясными сумеречными тенями, звезды
стали гаснуть, точно они уходили куда-то в глубь неба. Еще немного времени — и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер
стал быстро стихать, а мороз — усиливаться. Тогда Дерсу и Китенбу пошли к кустам. По следам они установили, что мимо нас прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер совсем угас.
После полудня небо
стало понемногу расчищаться, но вместе с тем
стала понижаться температура. Сквозь густую завесу туч в виде
неясного пятна чуть-чуть проглянуло солнце.
Дальние горы задернулись синей дымкой вечернего тумана. Приближался вечер. Скоро кругом должна была воцариться тишина. Однако я заметил, что по мере того как
становилось темнее, какими-то
неясными звуками наполнялась долина. Слышались человеческие крики и лязганье по железу. Некоторые звуки были далеко, а некоторые совсем близко.
Время шло, а кругом было по-прежнему тихо. Я тоже начал думать, что Дерсу ошибся, как вдруг около месяца появилось матовое пятно с радужной окраской по наружному краю. Мало-помалу диск луны
стал тускнеть, контуры его сделались расплывчатыми,
неясными. Матовое пятно расширялось и поглотило наружное кольцо. Какая-то мгла быстро застилала небо, но откуда она взялась и куда двигалась, этого сказать было нельзя.
Гром, хохот, песни слышались тише и тише. Смычок умирал, слабея и теряя
неясные звуки в пустоте воздуха. Еще слышалось где-то топанье, что-то похожее на ропот отдаленного моря, и скоро все
стало пусто и глухо.
Теперь же тысячи новых,
неясных мыслей, касательно одинокого положения их, зароились в моей голове, и мне
стало так совестно, что мы богаты, а они бедны, что я покраснел и не мог решиться взглянуть на Катеньку.
Она опустилась на траву и
стала поправлять обеими руками волосы на затылке. Ромашов лег около ее ног, и так как почва на этом месте заметно опускалась вниз, то он, глядя на нее, видел только нежные и
неясные очертания ее шеи и подбородка.
Иногда по целым ночам он говорил с кем-то долго-долго,
неясными, темными словами, и хриплый голос его глухо отдавался в тесной его комнате, словно в гробу; мне тогда
становилось страшно.
Лишь после разговора с Басмановым поведение это
стало казаться ему
неясным.
Слушая беседы хозяев о людях, я всегда вспоминал магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что хозяева тоже считают себя лучшими в городе, они знают самые точные правила поведения и, опираясь на эти правила,
неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов хозяев, нарушать законы —
стало источником удовольствия для меня.
Саша был очарован Людмилою, но что-то мешало ему говорить о ней с Коковкиною. Словно стыдился. И уже
стал иногда бояться ее приходов. Сердце его замирало, и брови невольно хмурились, когда он увидит под окном ее быстро мелькавшую розово-желтую шляпу. А все-таки ждал ее с тревогою и с нетерпением, — тосковал, если она долго не приходила. Противоречивые чувства смешались в его душе, чувства темные,
неясные: порочные — потому что ранние, и сладкие — потому что порочные.
Чем больше думалось, тем более жизнь
становилась похожей на дурной сон, в котором приятное было мимолётно, вспыхивало
неясными намеками.
— Не уважаю, — говорит, — я народ: лентяй он, любит жить в праздности, особенно зимою, любови к делу не носит в себе, оттого и покоя в душе не имеет. Коли много говорит, это для того, чтобы скрыть изъяны свои, а если молчит —
стало быть, ничему не верит. Начало в нём
неясное и непонятное, и совсем это без пользы, что вокруг его такое множество властей понаставлено: ежели в самом человеке начала нет — снаружи начало это не вгонишь. Шаткий народ и неверующий.
В воздухе
стали носиться какие-то
неясные звуки; казалось, будто вдали говорили тысячи голосов: Москва неслась им навстречу.
Выехав за город и оглядев снежные поля, он порадовался тому, что он один среди этих полей, завернулся в шубу, опустился на дно саней, успокоился и задремал. Прощанье с приятелями растрогало его, и ему
стала вспоминаться вся последняя зима, проведенная им в Москве, и образы этого прошедшего, перебиваемые
неясными мыслями и упреками,
стали непрошенно возникать в его воображении.
Станом он брусковат и похож на щуку, но немного шире ее; нижняя половина его тела и брюха — серебристо-белого цвета, а спина и верхние стороны боков — сероваты; поперек всего тела лежат двенадцать
неясных полос темно-синего, неяркого цвета; глаза имеет довольно большие, желтоватые, зрачки темные.
Подруги Ирины находили ее гордою и скрытною, братья и сестры ее побаивались, мать ей не доверяла, а отцу
становилось неловко, когда она устремляла на него свои таинственные глаза; но и отцу и матери она внушала чувство невольного уважения не в силу своих качеств, а в силу особенных,
неясных ожиданий, которые она в них возбуждала, бог ведает почему.
Один из соседей Фомы по парте, — непоседливый, маленький мальчик с черными, мышиными глазками, — вскочил с места и пошел между парт, за все задевая, вертя головой во все стороны. У доски он схватил мел и, привстав на носки сапог, с шумом, скрипя и соря мелом,
стал тыкать им в доску, набрасывая на нее мелкие,
неясные знаки.
Вдали, откуда-то из преисподней, послышались
неясные, глухие голоса. Они звучали так, как будто люди говорили, плотно зажавши рот руками. Среди нас отдавалось эхо этих голосов. На душе
стало как-то веселее. Почувствовалось, что мы не одни в этом подземелье, что есть еще живые существа, еще люди. Раздавались мерные, глухие удары.
Случайно или умышленно, но только разговоры их по преимуществу
стали склоняться на любовь. Лизавета Васильевна в этом отношении была гораздо опытнее брата: она знала любовь в самых тонких ее ощущениях; она, как видно, очень хорошо знала страдания и счастие влюбленного. С отрадою и не без волнения прислушивался Павел к словам сестры и понимал их каким-то
неясным чувством; в первый раз еще сблизился он с женщиною и взглянул в ее сердце.
Прежде всего зашел к портному, оделся с ног до головы и, как ребенок,
стал обсматривать себя беспрестанно; накупил духов, помад, нанял, не торгуясь, первую попавшуюся великолепнейшую квартиру на Невском проспекте, с зеркалами и цельными стеклами; купил нечаянно в магазине дорогой лорнет, нечаянно накупил тоже бездну всяких галстуков, более нежели было нужно, завил у парикмахера себе локоны, прокатился два раза по городу в карете без всякой причины, объелся без меры конфектов в кондитерской и зашел к ресторану французу, о котором доселе слышал такие же
неясные слухи, как о китайском государстве.
Неясные, сливающиеся мечты
стали действительностию; а действительность
стала тяжелою, трудною и безрадостною жизнию.
Лодка под ним колыхнулась, и от ее движения на воде послышался звон, как бы от разбиваемого стекла. Это в местах, защищенных от быстрого течения,
становились первые «забереги», еще тонкие, сохранившие следы длинных кристаллических игол, ломавшихся и звеневших, как тонкий хрусталь… Река как будто отяжелела, почувствовав первый удар мороза, а скалы вдоль горных берегов ее, наоборот,
стали легче, воздушнее. Покрытые инеем, они уходили в
неясную, озаренную даль, искрящиеся, почти призрачные…
Мальчик уже давно слышал
неясный, глухой и низкий гул, который, как раскачавшиеся волны, то подымался, то падал,
становясь с каждой минутой все страшнее и понятнее. Но, казалось, какая-то отдаленная твердая преграда еще сдерживала его. И вот эта невидимая стена внезапно раздвинулась, и долго сдерживаемые звуки хлынули из-за нее с ужасающей силой.
Стало уже совсем темно, и гром рокотал еще далеко, но уже не затихая ни на мгновение, когда Яков, шедший впереди и казавшийся мне издали темным, длинным,
неясным, шатающимся столбом, друг крикнул...
Освобожденный Левка
стал пропадать целые дни, приходил домой греться или укрываться от непогоды, садился в угол и молчал, а иногда бормотал про себя разные
неясные слова и вел дружбу только с двумя существами — со мной и с своей собачонкой.
Но вот уже разошлись по Иерусалиму верующие и скрылись в домах, за стенами, и загадочны
стали лица встречных. Погасло ликование. И уже смутные слухи об опасности поползли в какие-то щели, пробовал сумрачный Петр подаренный ему Иудою меч. И все печальнее и строже
становилось лицо учителя. Так быстро пробегало время и неумолимо приближало страшный день предательства. Вот прошла и последняя вечеря, полная печали и смутного страха, и уже прозвучали
неясные слова Иисуса о ком-то, кто предаст его.
Я слушал, пораженный и восхищенный; такими жалкими и ребяческими казались мне теперь и мое исследование и весь мой скептицизм!.. Спутанная и
неясная картина, в которой, по-моему, было невозможно разобраться,
стала совершенно ясной и понятной. И это было достигнуто на основании таких ничтожных данных, что смешно было подумать…
По ассоциации я вспомнил вал Чакири Мудун, который начинается где-то около Даубихе в Уссурийском крае и на многие десятки километров тянется сквозь тайгу с востока на запад. Вот он поднимается на гору, дальше контуры его
становятся расплывчатыми,
неясными, и, наконец, он совсем теряется в туманной мгле…
Лариса же была иная
статья: ее неровный,
неясный и неопределившийся характер, ее недовольство всем и верно определенная Форовым детская порывчивость то в пустынники, то в гусары, давали Бодростиной основание допускать, что ловкий, умный, расчетливый и бессердечный Горданов мог тут недаром поработать.
— Нимало. Да обо мне речь впереди, скажи-ка лучше, что ты за птица. Мне это
становится очень
неясным. То мы с тобой нигилистничали…
Но случилось этому человеку раздуматься над устройством мельницы, услыхать кое-какие
неясные толки о механике, и он
стал наблюдать, что от чего вертится.
Все было погружено, прогудел третий свисток. Пароход дрогнул и
стал медленно подаваться назад. В громадном,
неясном сооружении с высокими помостами образовался ровный овальный вырез, — и сразу
стало понятно, где кончались помосты и начиналось тело парохода. Плавно подрагивая, мы понеслись в темноту.
Граф первый встал и, громко вздохнув,
стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф
стал обнимать Мавру Кузьминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что-то
неясное, ласково-успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
Когда о. Василий шел на панихиду, бледный, отягощенный какою-то
неясной думою, но веселый и улыбающийся, перед ним широко расступались и долго не решались
стать на то место, где невидимо горели следы его тяжелых больших ног.
Глаша вся предалась мечтательности и не замечала, как фантазия ее от беспрестанной деятельности
становилась все своевольнее и своевольнее, а мыслительные способности, разум и соображение, лишенные всякой здравой пищи, со дня на день все путались и расплывались в
неясных, неопределенных мечтах, почти в сновидениях.