Неточные совпадения
И он
стал прислушиваться, приглядываться и к концу зимы высмотрел место очень хорошее и повел на него атаку, сначала из Москвы, через
теток, дядей, приятелей, а потом, когда дело созрело, весной сам поехал в Петербург.
— Полноте, Евгений Васильич. Вы говорите, что он неравнодушен ко мне, и мне самой всегда казалось, что я ему нравлюсь Я знаю, что я гожусь ему в
тетки, но я не хочу скрывать от вас, что я
стала чаще думать о нем. В этом молодом и свежем чувстве есть какая-то прелесть…
Они
стали чутки и осторожны. Иногда Ольга не скажет
тетке, что видела Обломова, и он дома объявит, что едет в город, а сам уйдет в парк.
Ольга не показывалась, пока он сидел с
теткой, и время тянулось медленно. Обломова опять
стало кидать в жар и холод. Теперь уж он догадывался о причине этой перемены Ольги. Перемена эта была для него почему-то тяжеле прежней.
— Для нее по совету доктора, — сказала
тетка, указывая на Ольгу. — Петербург заметно
стал действовать на нее, мы и уехали на зиму, да вот еще не решились, где провести ее: в Ницце или в Швейцарии.
Обломов после ужина торопливо
стал прощаться с
теткой: она пригласила его на другой день обедать и Штольцу просила передать приглашение. Илья Ильич поклонился и, не поднимая глаз, прошел всю залу. Вот сейчас за роялем ширмы и дверь. Он взглянул — за роялем сидела Ольга и смотрела на него с большим любопытством. Ему показалось, что она улыбалась.
Этот голос когда-нибудь раздастся, но так сильно зазвучит, таким грянет аккордом, что весь мир встрепенется! Узнает и
тетка и барон, и далеко раздастся гул от этого голоса! Не
станет то чувство пробираться так тихо, как ручей, прячась в траве, с едва слышным журчаньем.
— Я скоро опомнилась и
стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти к maman, но взглянула на нее, и… мне страшно
стало: подошла к
теткам, но обе они сказали что-то вскользь и отошли. Ельнин из угла следил за мной такими глазами, что я ушла в другую комнату. Maman, не простясь, ушла после гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала головой, а у Анны Васильевны на глазах были слезы…
Она села подле
теток и
стала пристально следить за игрою, а Райский за нею.
Таким образом, всплыло на горизонт легкое облачко и
стало над головой твоей кузины! А я все служил да служил делу, не забывая дружеской обязанности, и все ездил играть к
теткам. Даже сблизился с Милари и
стал условливаться с ним, как, бывало, с тобой, приходить в одни часы, чтоб обоим было удобнее…»
Он шел тихий, задумчивый, с блуждающим взглядом, погруженный глубоко в себя. В нем постепенно гасли боли корыстной любви и печали. Не
стало страсти, не
стало как будто самой Софьи, этой суетной и холодной женщины; исчезла пестрая мишура украшений; исчезли портреты предков,
тетки, не было и ненавистного Милари.
Тетки не
тетки, все же родственницы, честь, значит;
стали те ее склонять, принялись улещать, из избы не выходят.
В последние недели плавания все средства истощились: по три раза в день пили чай и ели по горсти пшена — и только. Достали было однажды кусок сушеного оленьего мяса, но несвежего, с червями. Сначала поусумнились есть, но потом подумали хорошенько, вычистили его, вымыли и… «
стали кушать», «для примера, между прочим, матросам», — прибавил К. Н. Посьет, рассказывавший мне об этом странствии. «Полно, так ли, — думал я, слушая, — для примера ли; не по пословице ли: голод не
тетка?»
Тетка, видя на ней модное платье, накидку и шляпу, с уважением приняла ее и уже не смела предлагать ей поступить в прачки, считая, что она теперь
стала на высшую ступень жизни.
Нехлюдов встал, поздоровался с Мисси, Мишей и Остеном и остановился, разговаривая. Мисси рассказала ему про пожар их дома в деревне, заставивший их переезжать к
тетке. Остен по этому случаю
стал рассказывать смешной анекдот про пожар.
Госпожа Хохлакова опять встретила Алешу первая. Она торопилась: случилось нечто важное: истерика Катерины Ивановны кончилась обмороком, затем наступила «ужасная, страшная слабость, она легла, завела глаза и
стала бредить. Теперь жар, послали за Герценштубе, послали за
тетками.
Тетки уж здесь, а Герценштубе еще нет. Все сидят в ее комнате и ждут. Что-то будет, а она без памяти. А ну если горячка!»
С того времени прошел год. Беловзоров до сих пор живет у тетушки и все собирается в Петербург. Он в деревне
стал поперек себя толще.
Тетка — кто бы мог это подумать — в нем души не чает, а окрестные девицы в него влюбляются…
Но через некоторое время мы, дети,
стали замечать, что наша жизнерадостная
тетка часто приходит с заплаканными глазами, запирается с моей матерью в комнате, что-то ей рассказывает и плачет.
Пожалев нас, она
стала ругать мачеху Саши — толстую
тетку Надежду, дочь трактирщика; потом вообще всех мачех, вотчимов и, кстати, рассказала историю о том, как мудрый пустынник Иона, будучи отроком, судился со своей мачехой божьим судом; отца его, угличанина, рыбака на Белоозере, —
— Бабушка-то обожглась-таки. Как она принимать будет? Ишь, как стенает
тетка! Забыли про нее; она, слышь, еще в самом начале пожара корчиться
стала — с испугу… Вот оно как трудно человека родить, а баб не уважают! Ты запомни: баб надо уважать, матерей то есть…
Во время получения наследства эта
тетка уже почти умирала от водяной, но тотчас же
стала разыскивать князя, поручив это Салазкину, и успела сделать завещание.
Варвара Павловна сама скоро поняла, что от этой старухи толку не добьешься, и перестала заговаривать с нею; зато Марья Дмитриевна
стала еще ласковей с своей гостьей; невежливость
тетки ее рассердила.
Наконец раздался крик: «Едут, едут!» Бабушку поспешно перевели под руки в гостиную, потому что она уже плохо ходила, отец, мать и
тетка также отправились туда, а мы с сестрицей и даже с братцем, разумеется, с дядькой, нянькой, кормилицей и со всею девичьей, заняли окна в тетушкиной и бабушкиной горницах, чтоб видеть, как подъедут гости и как
станут вылезать из повозок.
Когда молодой человек этот
стал переодеваться, то на нем оказалось превосходнейшее белье (он очень был любим одной своею пожилой
теткой); потом, когда он оделся в костюм, набелился и нарумянился, подвел себе жженою пробкою усики, то из него вышел совершеннейший красавчик.
Тетка стала требовать ее у него; он не пускает — пишет: «Какие хотите деньги возьмите, только оставьте ее у меня».
Как он переменился! Как пополнел, оплешивел, как
стал румян! С каким достоинством он носит свое выпуклое брюшко и орден на шее! Глаза его сияли радостью. Он с особенным чувством поцеловал руку у
тетки и пожал дядину руку…
— Ну, этого, милая, и в деревне не занимать
стать: все есть: и цветы, и любовь, и излияния, и даже
тетка.
— Но, может быть, его
стали бы ждать, — заметила
тетка, — приличия не позволили…
Однажды он пришел к
тетке в припадке какого-то злобного расположения духа на весь род людской. Что слово, то колкость, что суждение, то эпиграмма, направленная и на тех, кого бы нужно уважать. Пощады не было никому. Досталось и ей, и Петру Иванычу. Лизавета Александровна
стала допытываться причины.
В другой раз не пускала его в театр, а к знакомым решительно почти никогда. Когда Лизавета Александровна приехала к ней с визитом, Юлия долго не могла прийти в себя, увидев, как молода и хороша
тетка Александра. Она воображала ее так себе
теткой: пожилой, нехорошей, как большая часть
теток, а тут, прошу покорнейше, женщина лет двадцати шести, семи, и красавица! Она сделала Александру сцену и
стала реже пускать его к дяде.
Александр ожил. Он опять
стал творить особый мир, несколько помудрее первого.
Тетка поддерживала в нем это расположение, но тайком, когда Петр Иваныч спал или уезжал на завод и в английский клуб.
— Какая поэзия в том, что глупо? поэзия, например, в письме твоей
тетки! желтый цветок, озеро, какая-то тайна… как я
стал читать — мне так
стало нехорошо, что и сказать нельзя! чуть не покраснел, а уж я ли не отвык краснеть!
— Барин, — он так и того, — неохотно ответил Кожемякин, глядя в небо. — Тогда, брат, барин что хотел, то и делал; люди у него в крепостях были, лишённые всякой своей воли, и бар этих боялись пуще чертей али нечисти болотной. Сестру мою —
тёткой,
стало быть, пришлась бы тебе…
— Я тогда долго валялся, избитый-то; в монастырь
тётка свезла, к монаху-лекарю, там я и осел в конюхах, четыре года мялся. Жизнь была лёгкая, монахи добряк-народ, а
стало скушно…
На эту тему с бесчисленными вариациями сводились все мечты, все помыслы ее, все сновидения, и бедная с ужасом просыпалась каждое утро, видя, что никто ее не увозит, никто не говорит: «ты моя навеки», — и тяжело подымалась ее грудь, и слезы лились на ее подушки, и она с каким-то отчаянием пила, по приказу
тетки, сыворотку, и еще с большим — шнуровалась потом, зная, что некому любоваться на ее
стан.
Ведь Марфушка, родная
тетка ее, у меня птичницей, рабыня моя; а это с какой
стати, право?
Увидев Кондратия, Петр подошел к нему так быстро и так близко, что
тетка Анна поспешила
стать между ними.
— Да бросьте его, бросьте его, Ростислав Ардалионыч, — вмешалась Суханчикова, — бросьте! Вы видите, что он за человек; и весь его род такой.
Тетка у него есть; сначала мне показалась путною, а третьего дня еду я с ней сюда — она перед тем только что приехала в Баден, и глядь! уж назад летит, ну-с, еду я с ней,
стала ее расспрашивать… Поверите ли, слова от гордячки не добилась. Аристократка противная!
Дома Фому встретили торжественно: отец подарил мальчику тяжелую серебряную ложку с затейливым вензелем, а
тетка — шарф своего вязанья. Его ждали обедать, приготовили любимые им блюда и тотчас же, как только он разделся, усадили за стол и
стали спрашивать.
Скучно ему
стало на пароходе, и все чаще и чаще из разноцветного тумана новых впечатлений выплывал пред Фомой затемненный ими образ ласковой
тетки Анфисы с ее сказками, улыбками и мягким смехом, от которого на душу мальчика веяло радостным теплом.
Со времени поездки с отцом по Волге Фома
стал более бойким и разговорчивым с отцом,
теткой, Маякиным. Но на улице или где-нибудь в новом для него месте, при чужих людях, он хмурился и посматривал вокруг себя подозрительно и недоверчиво, точно всюду чувствовал что-то враждебное ему, скрытое от него и подстерегающее.
— Где же
тетка Анфиса? — спросил Фома, чувствуя, что теперь, наедине с отцом, ему
стало почему-то неловко.
Все это, впрочем, разрешилось тем, что князь, кончив курс и будучи полным распорядителем самого себя и своего громадного состояния, — так как отец и мать его уже умерли, — на другой же день по выходе из лицея отправился к добрейшей
тетке своей Марье Васильевне,
стал перед ней на колени, признался ей в любви своей к Элизе и умолял ее немедля ехать и сделать от него предложение.
Стало быть, если ты не матушкин сынок или не
тетка тебе графиня Татьяна Борисовна — хоть ты за двадцать человек аппетит имей, а все ничего не поделаешь!
Опачкавши лицо и шею, он
стал облачаться в какой-то необыкновенный, ни с чем не сообразный костюм, какого
Тетка никогда не видала раньше ни в домах, ни на улице.
Хозяин ничего не ответил. Он вытащил из-под стола небольшой чемодан, сел и
стал ждать. По губам и по рукам его было заметно, что он волновался, и
Тетка слышала, как дрожало его дыхание.
Тетка ходила около его ног и, не понимая, отчего это у нее такая тоска и отчего все так беспокоятся, и, стараясь понять, следила за каждым его движением. Федор Тимофеич, редко покидавший свой матрасик, тоже вошел в спальню хозяина и
стал тереться около его ног. Он встряхивал головой, как будто хотел вытряхнуть из нее тяжелые мысли, и подозрительно заглядывал под кровать.
Когда хозяин вышел и унес с собою свет, опять наступили потемки.
Тетке было страшно. Гусь не кричал, но ей опять
стало чудиться, что в потемках стоит кто-то чужой. Страшнее всего было то, что этого чужого нельзя было укусить, так как он был невидим и не имел формы. И почему-то она думала, что в эту ночь должно непременно произойти что-то очень худое. Федор Тимофеич тоже был непокоен.
Тетка слышала, как он возился на своем матрасике, зевал и встряхивал головой.
Когда думаешь об еде, то на душе
становится легче, и
Тетка стала думать о том, как она сегодня украла у Федора Тимофеича куриную лапку и спрятала ее в гостиной между шкапом и стеной, где очень много паутины и пыли.
Тетка раньше никогда не боялась потемок, но теперь почему-то ей
стало жутко и захотелось лаять.