Неточные совпадения
У входа в ограду Таврического дворца толпа, оторвав Самгина от его
спутника, вытерла его спиною каменный столб ворот, втиснула за ограду, затолкала в угол, тут было свободнее. Самгин отдышался, проверил целость пуговиц на своем пальто, оглянулся и отметил, что в пределах ограды толпа была не так густа, как на улице, она прижималась к стенам, оставляя перед крыльцом дворца свободное пространство, но
люди с улицы все-таки не входили в ограду, как будто им мешало какое-то невидимое препятствие.
На Марсовом поле Самгин отстал от
спутников и через несколько минут вышел на Невский. Здесь было и теплее и все знакомо, понятно. Над сплошными вереницами
людей плыл, хотя и возбужденный, но мягкий, точно как будто праздничный говор.
Люди шли в сторону Дворцовой площади, было много солидных, прилично, даже богато одетых мужчин, дам. Это несколько удивило Самгина; он подумал...
Клим Иванович Самгин не испытывал симпатии к
людям, но ему нравились
люди здравого смысла, вроде Митрофанова, ему казалось, что
люди этого типа вполне отвечают характеристике великоросса, данной историком Ключевским. Он с удовольствием слушал словоохотливого
спутника, а
спутник говорил поучительно и легко, как нечто давно обдуманное...
Такая тайга влияет на психику
людей, что заметно было и по моим
спутникам.
Мои
спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят из уст
человека и распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
Люди его племени всегда отдавали друг другу на хранение меха и деньги, и никогда ничего не пропадало [Мой
спутник П.П.
Через 1,5 часа я вернулся и стал будить своих
спутников. Стрелки и казаки проснулись усталые; сон их не подкрепил. Они обулись и пошли за конями. Лошади не убегали от
людей, послушно позволили надеть на себя недоуздки и с равнодушным видом пошли за казаками.
Трудно перечислить все те услуги, которые этот
человек оказал мне и моим
спутникам. Не раз, рискуя своей жизнью, он смело бросался на выручку погибающему, и многие обязаны ему жизнью, в том числе и я лично.
Постоянным моим
спутником в такого рода экскурсиях был Поликарп Олентьев — отличный
человек и прекрасный охотник.
Вернувшись, ни Кароль, ни его
спутник ничего не сказали капитану о встрече, и он узнал о ней стороной. Он был
человек храбрый. Угрозы не пугали его, но умолчание Кароля он затаил глубоко в душе как измену. В обычное время он с мужиками обращался лучше других, и мужики отчасти выделяли его из рядов ненавидимого и презираемого панства. Теперь он теснее сошелся с шляхтой и даже простил поджигателя Банькевича.
Она имеет еще ту выгоду, что
человек ленивый, старый или слабый здоровьем, который не в состоянии проскакать десятки, верст на охотничьих дрожках или санях, кружась за тетеревами и беспрестанно подъезжая к ним по всякой неудобной местности и часто понапрасну, — такой
человек, без сомнения, может с большими удобствами, без всякого утомления сидеть в шалаше на креслах, курить трубку или сигару, пить чай или кофе, который тут же на конфорке приготовит ему его
спутник, даже читать во время отсутствия тетеревов, и, когда они прилетят (за чем наблюдает его товарищ), он может, просовывая ружье в то или другое отверстие, нарочно для того сделанное, преспокойно пощелкивать тетеревков (так выражаются этого рода охотники)…
Откройте жаждущим и воспаленным Колумбовым
спутникам берег Нового Света, откройте русскому
человеку русский Свет, дайте отыскать ему это золото, это сокровище, сокрытое от него в земле!
Спутники мои, за исключением Сергея Федорыча, были, очевидно, истыми представителями и ревнителями интересов русской культурности, из числа тех, которые помнили времена, когда еще существовали культурные
люди,"не позволявшие себе на ногу наступить".
Надо сказать, что я несколько трушу Гриши, во-первых, потому, что я
человек чрезвычайно мягкий, а во-вторых, потому, что сам Гриша такой бесподобный и бескорыстный господин, что нельзя относиться к нему иначе, как с полным уважением. Уже дорогой я размышлял о том, как отзовется о моем поступке Гриша, и покушался даже бежать от моего
спутника, но не сделал этого единственно по слабости моего характера.
Нас ехало в купе всего четыре
человека, по одному в каждом углу. Может быть, это были всё соотечественники, но знакомиться нам не приходилось, потому что наступала ночь, а утром в Кёльне предстояло опять менять вагоны. Часа с полтора шла обычная дорожная возня, причем мой vis-Ю-vis [сидевший напротив
спутник] не утерпел-таки сказать: «а у нас-то что делается — чудеса!» — фразу, как будто сделавшуюся форменным приветствием при встрече русских в последнее время. И затем все окунулось в безмолвие.
Спутники их переглянулись; одни, которые неопытнее, заключили, что с ними путешествуют инкогнито два средних лет чимпандзе, [Чимпандзе — особый вид из семейства человекообразных обезьян, после гориллы наиболее подходящий своею физическою организацией к
человеку.
— Ну уж! Чай, я еще первый раз это… не каждый день бить
людей буду… — сконфуженно сказал Фома. Его
спутник засмеялся.
— И
люди, полагать надо, здесь упокоены есть, — пояснил мне
спутник.
А так как моих
спутников нельзя же назвать вполне наглыми
людьми, то очевидно, что они принадлежат к числу вполне свободных.
— В таком случае, — заявил
спутник высокого
человека, — не спуститься ли в кубрик? Эй, юнга, посади нас к себе, и мы поговорим, здесь очень сыро.
За ними шло
человек десять мужиков с связанными назад руками, с поникшими головами, без шапок, в одних рубашках; потом следовало несколько телег, нагруженных поклажею, вином, вещами, деньгами, и, наконец, две кибитки, покрытые рогожей, так что нельзя было, не приподняв оную, рассмотреть, что в них находилось; несколько верховых казаков окружало сии кибитки; когда Орленко с своими казаками приблизился к ним сажен на 50, то, велев
спутникам остановиться и подождать, приударил коня нагайкой и подскакал к каравану.
Он долго и подробно рисовал прелести жизни, которую собирался устроить мне у себя в Тифлисе. А я под его говор думал о великом несчастии тех
людей, которые, вооружившись новой моралью, новыми желаниями, одиноко ушли вперёд и встречают на дороге своей
спутников, чуждых им, неспособных понимать их… Тяжела жизнь таких одиноких! Они — над землёй, в воздухе… Но они носятся в нём, как семена добрых злаков, хотя и редко сгнивают в почве плодотворной…
Я никогда больше не встречал этого
человека — моего
спутника в течение почти четырёх месяцев жизни, но я часто вспоминаю о нём с добрым чувством и весёлым смехом.
Теперь посмотреть Россию ему казалось даже еще необходимее, потому что ему хотелось удостовериться: много ли в России сибирских купцов, вроде его дорожного
спутника, и познакомиться с теми лучшими петербургскими
людьми, из которых он с одними встречался у Герцена, а о других много слышал как о
людях развитых, серьезных, умных и держащих в своих руках все нити русской социально-демократической революции.
— И даже весь
человек может превратиться в льдину, то есть перестанет быть
человеком, — ответил я, опять улыбнувшись. Настроение моего
спутника казалось мне все более загадочным.
Через два часа прикатил следователь. Николай Ермолаевич Чубиков (так зовут следователя), высокий, плотный старик лет шестидесяти, подвизается на своем поприще уже четверть столетия. Известен всему уезду как
человек честный, умный, энергичный и любящий свое дело. На место происшествия прибыл с ним и его непременный
спутник, помощник и письмоводитель Дюковский, высокий молодой
человек лет двадцати шести.
Выбитые десятины хлеба возбуждали особенное участие в моих
спутниках; ямщик сам был из той деревни, куда мы ехали, и знал даже, кому принадлежали эти десятины; как нарочно, хозяева их были бедные
люди, и такая потеря окончательно разоряла их.
Его
спутник, молодой
человек, по-прежнему полулежит и едва слышно пиликает на гармонике.
Не будем медлить, чтобы быть справедливыми, сострадательными. Не будем ждать особенных страданий других
людей или наших. Жизнь коротка, и потому будем торопиться радовать сердца наших
спутников в этом коротком переезде. Поспешим быть добрыми.
— Ну, едемте, Ашанин, — проговорил доктор на следующий день. — Уж я оставил малайскую лодку. К чему беспокоить даром
людей и брать с корвета шлюпку! — прибавил милейший доктор, обычный
спутник Ашанина при съездах на берег, так как оба они любили осматривать посещаемые ими места основательно, а не знакомиться с ними только по ресторанам да разным увеселительным местам, как знакомились многие (если не большинство) из их товарищей.
С первого же дня, как Володя съехал на берег и вместе с обычным своим
спутником, доктором, осматривал город, его поразила не столько деятельная жизнь города — он ведь видел Лондон — и не громадные, многоэтажные отели, не роскошные здания школ и училищ, не невиданное прежде зрелище переносных деревянных домов, не роскошь парков, садов и извозчичьих колясок, — его поразили
люди в Америке: их упорная энергия, независимость и какая-то лихорадочно торопливая жажда завоевать жизнь, несмотря ни на какие препятствия.
В первый же день Ашанин с партией своих
спутников, решивших осматривать Лондон вместе, небольшой группой, состоящей из четырех
человек (доктор, жизнерадостный мичман Лопатин, гардемарин Иволгин и Володя), побродил по улицам, был в соборе св. Павла, в Тоуэре, проехал под Темзой по железной дороге по сырому туннелю, был в громадном здании банка, где толпилась масса посетителей, и где царил тем не менее образцовый порядок, и после сытного обеда в ресторане закончил свой обильный впечатлениями день в Ковентгарденском театре, слушая оперу и поглядывая на преобладающий красный цвет дамских туалетов.
Случайно я перевел глаза на моего
спутника и увидел, что он замер в неподвижной позе. Вандага имел вид
человека, который заметил что-то важное и тревожное.
Первый день апреля был особенно утомительным. Надежда найти
людей около реки Чжакуме не оправдалась, и я видел, что мои
спутники нуждаются в отдыхе более продолжительном, чем ночной сон, но опасение, что ледоход может захватить нас в дороге, заставляло итти через силу. Особенно тяжело было идущему впереди. Он должен был прокладывать дорогу. Когда он выбивался из сил, его заменял следующий, потом третий и т. д.
Начальник экспедиции и его
спутники были вооружены винтовками системы Маузера и Винчестера и дробовыми ружьями Зауэра и Ремингтона с достаточным запасом пороха и дроби. Стрелки имели трехлинейные винтовки без штыков, патронташи и по триста патронов на
человека.
Ночью небо заволокло тучами и пошел сильный дождь, а к утру ударил мороз. Вода, выпавшая на землю, тотчас замерзла. Плавник и камни на берегу моря, трава на лугах и сухая листва в лесу — все покрылось ледяною корою.
Люди сбились в юрту и грелись у огня. Ветер был неровный, порывистый. Он срывал корье с крыши и завевал дым обратно в помещение. У меня и моих
спутников разболелись глаза.
Я сел на берегу и стал любоваться прибоем, а мой
спутник закурил трубку и рассказал, как однажды семнадцать
человек орочей на трех больших лодках отправились за морским зверем.
Пусть читатель не подумает, что Гусев был посмешищем моих
спутников. Мы все относились к нему с уважением, сочувствовали его неприспособленности и всячески старались ему помочь. Больше всего был виноват я сам, потому что взял с собой
человека, мало приспособленного к странствованиям по тайге.
Прохаживаясь по платформе, я заметил, что большинство гулявших пассажиров ходило и стояло только около одного вагона второго класса, и с таким выражением, как будто в этом вагоне сидел какой-нибудь знаменитый
человек. Среди любопытных, которых я встретил около этого вагона, между прочим, находился и мой
спутник, артиллерийский офицер, малый умный, теплый и симпатичный, как все, с кем мы знакомимся в дороге случайно и не надолго.
Наш
спутник, капитан Т., смотрел на все это и покусывал редкие усы. Это был боевой офицер, с большим рубцом на шее от японской пули. Ни в каких взглядах мы с ним не сходились, но все-таки он мне ужасно нравился; чувствовался цельный
человек, с настоящим мужеством в груди, с достоинством, которое ни перед чем не сломится. Во всем, что он говорил, чуялась искренность и, главное, искание.
Молодой
человек послушно взобрался на подножку и скорее упал, нежели сел в угол кареты. За ним вошел его
спутник и уселся рядом.
В начале она даже позабыла о его существовании в вихре увлекшей ее страсти, а потом как-то инстинктивно не хотела профанировать чистое чувство этого
человека перед практическим до цинизма
спутником ее жизни.
Расставшись с семейством скотника, Луиза оставила в его хижине благодетельные следы своего посещения. Не видав Густава, она сделала бы то же из великодушия, из сожаления к несчастным; теперь благотворила, может быть, по влечению другого чувства; может быть, присоединилась к этому и мысль, что дары ее смешаются вместе с дарами Густава, как сливались в эти минуты их сердца.
Спутник ее, смотря на радость добрых
людей и слушая рассказы о благородных поступках Густава, был восхищен до седьмого неба.
Они пошли в гору; молодой
человек укорачивал шаги, чтобы не утомить своего
спутника. Дорогой повели они беседу, как давнишние приятели.
То же самое сделали и его
спутники: Яков Потапович и другой молодой
человек, также скромно одетый в черный суконный кафтан и такую же шапку.
— Не смейся, Федюшка, — заметил грустным голосом Киноваров, выведенный смехом своего
спутника из глубокого раздумья, в которое был погружен, —
человек он Божий.
По приезде на несколько станций у Екатерины Петровны мелькала мысль отказаться ехать далее, но мысль, что этот
человек может погубить ее в глазах мужа, и роковая уверенность, что он не побоится ее угроз и не пойдет на уступки, лишала ее силы и все более подчиняла ее железной воле молчаливого
спутника.
— Чудный
человек твой хозяин, — сказал Аристотель своему
спутнику, — боится диавола, как дитя, напуганное сказками своей няньки, ненавидит иноверцев и считает их хуже всякого нечистого животного, из неприятеля на поле битвы готов сделать чучелу и между тем чести, благородства необыкновенного! Своими руками убьет воина, который оберет пленника, и готов сына убить, если б он посягнул на дело, по его понятиям, низкое.
Нас встретил
человек, весьма прилично одетый. Сначала было он загородил дорогу мне и Лизавете Петровне; но наш
спутник что-то такое ему сказал тихо, и мы вошли.
Софья Петровна искоса взглянула на своего
спутника. Он внимательно, щуря глаза, глядел на пушистые облака. Выражение лица его было злое, капризное и рассеянное, как у
человека, который страдает и в то же время обязан слушать вздор.