Неточные совпадения
В дальнем
углу залы, почти
спрятавшись за отворенной дверью буфета, стояла на коленях сгорбленная седая старушка. Соединив руки и подняв глаза к небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего на свете, и твердо надеялась, что это будет скоро.
Девочка говорила не умолкая; кое-как можно было угадать из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь на дворе, под дождем, наконец пробралась сюда,
спряталась за шкафом и просидела здесь в
углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно
за все это прибьют.
В кухне — кисленький запах газа, на плите, в большом чайнике, шумно кипит вода, на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль, в
углу, среди засушенных цветов,
прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел
за стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая в стаканы вино, вполголоса говорит...
Люди обгоняли друг друга, выскакивали из дверей домов, магазинов, из-за
углов улиц, и как будто все они искали, куда бы
спрятаться от дождя, ветра.
Я с удовольствием наблюдал
за ними обоими,
прячась в тени своего
угла. Вдруг отворилась дверь и вошел якут с дымящеюся кастрюлей, которую поставил перед стариком. Оказалось, что смотритель ждал не нашего ужина. В то же мгновение Тимофей с торжественной радостью поставил передо мной рябчика. Об угощении и помину не было.
В
углу,
за столом под образами,
прячется девочка лет пяти, хлеб ест.
И все это он делает молча, словно из-за
угла: глядь, уж и
спрятался.
Однажды они начали игру в прятки, очередь искать выпала среднему, он встал в
угол за амбаром и стоял честно, закрыв глаза руками, не подглядывая, а братья его побежали
прятаться. Старший быстро и ловко залез в широкие пошевни, под навесом амбара, а маленький, растерявшись, смешно бегал вокруг колодца, не видя, куда девать себя.
Кроме Игоши и Григория Ивановича, меня давила, изгоняя с улицы, распутная баба Ворониха. Она появлялась в праздники, огромная, растрепанная, пьяная. Шла она какой-то особенной походкой, точно не двигая ногами, не касаясь земли, двигалась, как туча, и орала похабные песни. Все встречные
прятались от нее, заходя в ворота домов,
за углы, в лавки, — она точно мела улицу. Лицо у нее было почти синее, надуто, как пузырь, большие серые глаза страшно и насмешливо вытаращены. А иногда она выла, плакала...
Я
спрятался в темный
угол за сундук и оттуда смотрел, как мать извивается по полу, охая и скрипя зубами, а бабушка, ползая вокруг, говорит ласково и радостно...
Вот и сижу, а невтерпеж станет, так тайком да крадучись мимо дома ее по улице и хожу или
за углом где
прячусь.
Наташка, завидевшая сердитого деда в окно,
спряталась куда-то, как мышь. Да и сама баушка Лукерья трухнула: ничего худого не сделала, а страшно. «Пожалуй,
за дочерей пришел отчитывать», — мелькнуло у ней в голове. По дороге она даже подумала, какой ответ дать. Родион Потапыч зашел в избу, помолился в передний
угол и присел на лавку.
Сама же она
за мной издали шла и
за углом пряталась и на другой день также, но дедушка не пришел, а в эти дни шел дождь, и матушка очень простудилась, потому что все со мной выходила
за ворота, и опять слегла.
Но ее не было в комнате; она незаметно проскользнула в спальню. Все пошли туда. Нелли стояла в
углу,
за дверью, и пугливо
пряталась от нас.
Старушка-монахиня
спряталась в
углу за одну из половинок отворенных из коридора дверей; что она там делала — неизвестно, и слышался только шепот ее; горничные заметно старались делать истовые кресты и иметь печальные лица; повар употреблял над собой усилие, чтобы не икнуть на всю комнату.
Пробовал он как-нибудь
спрятаться за непререкаемость законов высшего произволения и, по обыкновению, делал из этой темы целый клубок, который бесконечно разматывал, припутывая сюда и притчу о волосе, с человеческой головы не падающем, и легенду о здании, на песце строимом; но в ту самую минуту, когда праздные мысли беспрепятственно скатывались одна
за другой в какую-то загадочную бездну, когда бесконечное разматывание клубка уж казалось вполне обеспеченным, — вдруг, словно из-за
угла, врывалось одно слово и сразу обрывало нитку.
Долго и молча отец ходил по двору, заглядывая во все
углы, словно искал, где бы
спрятаться, а когда, наконец, вошёл в свою горницу, то плотно прикрыл
за собою дверь, сел на кровать и, поставив сына перед собою, крепко сжал бёдра его толстыми коленями.
«Молодой, красивый, — думал Матвей Савельев, закрыв глаза и притворяясь, будто уснул, — ему бы
за девицами ухаживать, на гармонии играть, а он живёт монахом, деньги не тратит, сапожонки худые и даже праздничной одёжи нет, не покупает. Скучный какой-то, всех готов осудить. Живёт в
углу. Плохие люди везде на улицах шумят, а кто получше — в уголок
прячется».
Товарищи Пепе идут сзади, кувыркаясь со смеха, и
прячутся, как мыши, в кусты,
за углы стен, когда форестьер посмотрит на них спокойным взглядом выцветших глаз.
Он быстро привык к новому месту. Механически исполнительный, всегда готовый услужить каждому, чтобы поскорее отделаться от него, он покорно подчинялся всем и ловко
прятался за своей работой от холодного любопытства и жестоких выходок сослуживцев. Молчаливый и скромный, он создал себе в
углу незаметное существование и жил, не понимая смысла дней, пёстро и шумно проходивших мимо его круглых, бездонных глаз.
Но тут вся сцена становилась какою-то дрожащею. Бобров топал ногами, кричал: «Прочь, прочь, мошенник!» и с этим сам быстро
прятался в
угол дивана
за стол, закрывал оба глаза своими пухленькими кулачками или синим бумажным платком и не плакал, а рыдал, рыдал звонко, визгливо и неудержимо, как нервическая женщина, так что вся его внутренность и полная мясистая грудь его дрожала и лицо наливалось кровью.
Тоска почти всегда находила на меня вечером; я чувствовал ее приближение и выбегал через заднее крыльцо на внутренний двор, куда могли ходить все ученики для своих надобностей; иногда я
прятался за колонну, иногда притаивался в
углу, который образовывался высоким крыльцом, выступавшим из средины здания; иногда взбегал по лестнице наверх и садился в
углу сеней второго этажа, слабо освещаемом снизу висящим фонарем.
Когда лисята сыты, они играют между собой, точно как щенята: прыгают, гоняются друг
за другом,
прячутся по
углам и под лавками, притворяются спящими и вдруг бросаются на того, который нечаянно подойдет к ним; подкрадываются один к другому ползком и соединяют в своих приемах и ухватках вместе с собачьим что-то кошечье.
Лавка Деренкова помещалась в низенькой пристройке к дому скопца-менялы, дверь из лавки вела в большую комнату, ее слабо освещало окно во двор,
за этой комнатой, продолжая ее, помещалась тесная кухня,
за кухней, в темных сенях между пристройкой и домом, в
углу прятался чулан, и в нем скрывалась злокозненная библиотека.
Ильич во мгновение ока перекатился два раза и
спрятался в
углу печи, так что распугал всех тараканов. Староста бросил ложку и побежал к Илье. Дутлов медленно поставил фонарь, распоясался, пощелкивая языком, покачал головой и подошел к Илье, который уж возился с старостой и дворником, не пускавшими его к окну. Они поймали его
за руки и держали, казалось, крепко; но как только Илья увидел дядю с кушаком, силы его удесятерились, он вырвался и, закатив глаза, подступил с сжатыми кулаками к Дутлову.
Иногда вечерами, кончив работу, или в канун праздника, после бани, ко мне в пекарню приходили Цыган, Артем и
за ними — как-то боком, незаметно подваливался Осип. Усаживались вокруг приямка перед печью, в темном
углу, — я вычистил его от пыли, грязи, он стал уютен. По стенам сзади и справа от нас стояли полки с хлебными чашками, а из чашек, всходя, поднималось тесто — точно лысые головы,
прячась, смотрели на нас со стен. Мы пили густой кирпичный чай из большого жестяного чайника, — Пашка предлагал...
Женщина долго смотрела в
угол, потом бесшумно опустилась на колени — точно
прячась за высокой спинкой кровати, — и, сложив руки на груди, громко, льстиво зашептала...
Он не ответил. Больше всего на свете он хотел бы сейчас же встать, уйти куда-нибудь подальше,
спрятаться в какой-нибудь темный, прохладный
угол, но сложная, мучительная нерешительность приковывала его к месту. Доктор заговорил о чем-то слишком громко, неестественно развязным тоном. «Это он оттого так, что ему
за меня стыдно», — подумал Воскресенский и стал прислушиваться, почти не понимая слов.
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, — в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, — когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись
за женщин и из другого
угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии
прятались от дневного света, — в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, — в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.
Сказавши это, он схватил наскоро халат и побежал
спрятаться в экипажный сарай, полагая там положение свое совершенно безопасным. Но, ставши в
углу сарая, он увидел, что и здесь можно было его как-нибудь увидеть. «А вот это будет лучше», — мелькнуло в его голове, и он в одну минуту отбросил ступени близ стоявшей коляски, вскочил туда, закрыл
за собою дверцы, для большей безопасности закрылся фартуком и кожею и притих совершенно, согнувшись в своем халате.