Неточные совпадения
— Отлично, — сказал Самгин. Наконец пред ним открывалась возможность поговорить о
Марине. Он взглянул на Бердникова, тот усмехнулся, сморщил лицо и, толкая его плечом,
спросил...
«Чего она хочет?» — соображал Самгин, чувствуя, что настроение
Марины подавляет его. Он попробовал перевести ее на другую тему,
спросив...
Ел Тагильский не торопясь, и насыщение не мешало ему говорить. Глядя в тарелку, ловко обнажая вилкой и ножом кости цыпленка, он
спросил: известен ли Самгину размер состояния
Марины? И на отрицательный ответ сообщил: деньгами и в стойких акциях около четырехсот тысяч, землею на Урале и за Волгой в Нижегородской губернии, вероятно, вдвое больше.
— А сам ты как думаешь? —
спросил Клим; он не хотел говорить о политике и старался догадаться, почему
Марина, перечисляя знакомых, не упомянула о Лидии?
Знакомые адвокаты раскланивались с Климом сухо, пожимали руку его молча и торопливо; бывший поверенный
Марины, мелко шагая коротенькими ногами, подбежал к нему и
спросил...
— Еще лучше! — вскричала
Марина, разведя руками, и, захохотав, раскачиваясь,
спросила сквозь смех: — Да — что ты говоришь, подумай! Я буду говорить с ним — таким — о тебе! Как же ты сам себя ставишь? Это все мизантропия твоя. Ну — удивил! А знаешь, это — плохо!
«
Марине, вероятно, понравится философия Томилина», — подумал он и вечером, сидя в комнате за магазином,
спросил: читала она отчет о лекции?
«
Марина?» —
спросил он себя. И через несколько минут убедился, что теперь, когда ее — нет, необходимость думать о ней потеряла свою остроту.
— Да, — сказала
Марина, бесшумно шагая по ковру. — Сватаются. Не один он. Они — свататься, а я — прятаться, — скучновато сказала она, остановясь, и
спросила вполголоса...
Они очень интересовались здоровьем
Марины,
спрашивали о ней таинственно и влюбленно и смотрели на Самгина глазами людей, которые понимают, что он тоже все знает и понимает.
Когда он вошел в магазин
Марины, красивенький Миша, низко поклонясь, указал ему молча на дверь в комнату.
Марина сидела на диване, за самоваром, в руках у нее — серебряное распятие, она ковыряла его головной шпилькой и терла куском замши. Налила чаю, не
спросив — хочет ли он, затем осведомилась...
Самгин слушал и улыбался. Красавец Миша внес яростно кипевший самовар и поглядел на гостя сердитым взглядом чернобровых глаз, — казалось, он хочет
спросить о чем-то или выругаться, но явилась
Марина, говоря...
Помолчав минуту, она снова
спросила: что Клим думает о
Марине? И снова, не ожидая ответа, рассказала...
Но
спрашивал он мало, а больше слушал
Марину, глядя на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом солдата, сунув руки в карманы черного, мохнатого пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно, не мигая. Часто посещал церковные службы и, восхищаясь пением, говорил глубоким баритоном...
Он стал быстро
спрашивать по поводу деловых документов
Марины, а через десяток минут резко
спросил...
«Он не может нравиться
Марине», — удовлетворенно решил Самгин и
спросил: —
Марина Петровна сказала мне, что ваш отец — квакер?
— Пойду, взгляну, что с ней, — сказала
Марина, вставая. Безбедов
спросил...
— Ничего, поскучай маленько, — разрешила
Марина, поглаживая ее, точно кошку. — Дмитрия-то, наверно, совсем книги съели? —
спросила она, показав крупные белые зубы. — Очень помню, как ухаживал он за мной. Теперь — смешно, а тогда — досадно было: девица — горит, замуж хочет, а он ей все о каких-то неведомых людях, тиверцах да угличах, да о влиянии Востока на западноевропейский эпос! Иногда хотелось стукнуть его по лбу, между глаз…
— Нет, — ответил Самгин, оглядываясь, — все вокруг как будто изменилось, потемнело, сдвинулось теснее, а
Марина — выросла. Она
спрашивала его, точно ученика, что он читал по истории мистических сект, по истории церкви? Его отрицательные ответы смешили ее.
Марина перебила его речь,
спросив...
Марина, расхваливая певицу вполголоса, задумчиво села в угол, к столику, и,
спросив чаю, коснулась пальцами локтя Самгина.
— Ты знаешь, что у
Марины был роман с Кутузовым? —
спросил Самгин, улыбаясь.
Густо покраснев,
Марина спросила...
Самгин задумался: на кого
Марина похожа? И среди героинь романов, прочитанных им, не нашел ни одной женщины, похожей на эту. Скрипнули за спиной ступени, это пришел усатый солдат Петр. Он бесцеремонно сел в кресло и, срезая ножом кожу с ореховой палки,
спросил негромко, но строго...
Марина, вскрывая ножницами толстый пакет,
спросила...
«Тебе и сейчас не больше», — подумал Самгин, приготовясь
спросить его о
Марине. Но Захарий сам
спросил...
— Любопытством не проживешь, — сказал Самгин, вздохнув, а
Марина спросила...
«Пришел, как в трактир. Конечно —
спрашивать о
Марине».
Самгин не стерпел и
спросил, куда поехала
Марина.
— Вы об этом
Марину Петровну
спросите.
Самгин слушал равнодушно, ожидая момента, когда удобно будет
спросить о
Марине. О ней думалось непрерывно, все настойчивее и беспокойней. Что она делает в Париже? Куда поехала? Кто для нее этот человек?
Облизывая губы кончиком языка, прищурив глаза,
Марина смотрела в потолок; он наклонился к ней, желая
спросить о Кутузове, но она встряхнулась, заговорив...
— Ты что съежился, точно у тебя колики в желудке? —
спросила она, и ему показалось, что голос
Марины прозвучал оглушительно.
— Хлыстов — попы выдумали, такой секты нет, — равнодушно сказала
Марина и, ласково, сочувственно улыбаясь,
спросила Лидию: — Не удалось у тебя сегодня?
«Это — что же — ревность?» —
спросил он себя, усмехаясь, и, не ответив, вдруг почувствовал, что ему хотелось бы услышать о
Марине что-то очень хорошее, необыкновенное.
Вечером эти сомнения приняли характер вполне реальный, характер обидного, незаслуженного удара. Сидя за столом, Самгин составлял план повести о деле
Марины, когда пришел Дронов, сбросил пальто на руки длинной Фелицаты, быстро прошел в столовую, забыв снять шапку, прислонился спиной к изразцам печки и
спросил, угрюмо покашливая...
Самгин закрыл глаза,
спрашивая себя: что такое
Марина?
Недели две он жил под впечатлением этого неожиданного открытия. Казалось, что
Марина относится к нему суше, сдержаннее, но как будто еще заботливей, чем раньше. Не назойливо, мимоходом, она справлялась, доволен ли он работой Миши, подарила ему отличный книжный шкаф, снова
спросила: не мешает ли ему Безбедов?
Первой явилась к завтраку
Марина в измятом, плохо выглаженном платье, в тяжелой короне волос, заплетенных в косу; ласково кивнув головою Самгину, она
спросила...
«Сектантка? — соображал Самгин. — Это похоже на правду. Чего-то в этом роде я и должен был ждать от нее». Но он понял, что испытывает чувство досады, разочарования и что ждал от
Марины вовсе не этого. Ему понадобилось некоторое усилие для того, чтоб
спросить...
Он не успел
спросить ее еще о чем-то, —
Марина снова заговорила...
И, желая услышать еще что-нибудь о
Марине,
спросил...
— Зотова? —
спросил Самгин. Дуняша, смазывая губы карандашом, утвердительно кивнула головой, а он нахмурился: очевидно,
Марина и есть та женщина, которую назвал ему Гогин. Этим упрощалось поручение, но было в этом что-то неприятное.
— Вот Борюшка говорит, что увезла. Посмотри-ка у себя и у Василисы
спроси: все ли ключи дома, не захватили ли как-нибудь с той вертушкой,
Мариной, от которой-нибудь кладовой — поди скорей! Да что ты таишься, Борис Павлович, говори, какие ключи увезла она: видел, что ли, ты их?
Пока
Марина ходила
спрашивать, что делать с ужином, Егорка, узнав, что никто ужинать не будет, открыл крышку соусника, понюхал и пальцами вытащил какую-то «штучку» — «попробовать», как объяснил он заставшему его Якову, которого также пригласил отведать.
— Молока у мужиков
спросит или после придет, у
Марины чего-нибудь
спросит поесть.
— Будешь задумчив, как навяжется такая супруга, как
Марина Антиповна! Помнишь Антипа? ну, так его дочка! А золото-мужик, большие у меня дела делает: хлеб продает, деньги получает, — честный, распорядительный, да вот где-нибудь да подстережет судьба! У всякого свой крест! А ты что это затеял, или в самом деле с ума сошел? —
спросила бабушка, помолчав.
Он опять подкарауливал в себе подозрительные взгляды, которые бросал на Веру, раз или два он
спрашивал у
Марины, дома ли барышня, и однажды, не заставши ее в доме, полдня просидел у обрыва и, не дождавшись, пошел к ней и
спросил, где она была, стараясь сделать вопрос небрежно.
Если сам он идет по двору или по саду, то пройти бы ему до конца, не взглянув вверх; а он начнет маневрировать, посмотрит в противоположную от ее окон сторону, оборотится к ним будто невзначай и встретит ее взгляд, иногда с затаенной насмешкой над его маневром. Или
спросит о ней
Марину, где она, что делает, а если потеряет ее из вида, то бегает, отыскивая точно потерянную булавку, и, увидевши ее, начинает разыгрывать небрежного.
— Смотри, как бы барыня не
спросила! — говорил Яков, выталкивая другую стерлядь, — и когда
Марина вошла, они уже доедали цыпленка.