Неточные совпадения
В большом зале генерал-губернаторского
дома собралось все чиновное сословие города, начиная от губернатора до титулярного советника: правители канцелярий и дел, советники, асессоры, Кислоедов, Красноносов, Самосвистов, не бравшие, бравшие, кривившие душой, полукривившие и вовсе не кривившие, — все ожидало с некоторым не совсем
спокойным ожиданием генеральского выхода.
Я вспомнил луг перед
домом, высокие липы сада, чистый пруд, над которым вьются ласточки, синее небо, на котором остановились белые прозрачные тучи, пахучие копны свежего сена, и еще много
спокойных радужных воспоминаний носилось в моем расстроенном воображении.
Да, было нечто явно шаржированное и кошмарное в том, как эти полоротые бородачи, обгоняя друг друга, бегут мимо деревянных домиков, разноголосо и крепко ругаясь, покрикивая на ошарашенных баб, сопровождаемые их непрерывными причитаниями, воем. Почти все окна
домов сконфуженно закрыты, и, наверное, сквозь запыленные стекла смотрят на обезумевших людей деревни привыкшие к
спокойной жизни сытенькие женщины, девицы, тихие старички и старушки.
— Ради ее именно я решила жить здесь, — этим все сказано! — торжественно ответила Лидия. — Она и нашла мне этот
дом, — уютный, не правда ли? И всю обстановку, все такое солидное,
спокойное. Я не выношу новых вещей, — они, по ночам, трещат. Я люблю тишину. Помнишь Диомидова? «Человек приближается к себе самому только в совершенной тишине». Ты ничего не знаешь о Диомидове?
В ее вопросе Климу послышалась насмешка, ему захотелось спорить с нею, даже сказать что-то дерзкое, и он очень не хотел остаться наедине с самим собою. Но она открыла дверь и ушла, пожелав ему
спокойной ночи. Он тоже пошел к себе, сел у окна на улицу, потом открыл окно; напротив
дома стоял какой-то человек, безуспешно пытаясь закурить папиросу, ветер гасил спички. Четко звучали чьи-то шаги. Это — Иноков.
Из открытого окна флигеля доносился
спокойный голос Елизаветы Львовны; недавно она начала заниматься историей литературы с учениками школы, человек восемь ходили к ней на
дом. Чтоб не думать, Самгин заставил себя вслушиваться в слова Спивак.
Как Привалов ни откладывал своего визита к Ляховскому, ехать было все-таки нужно, и в одно прекрасное утро он отправился к Половодову, чтобы вместе с ним ехать к Ляховскому. Половодова не было
дома, и Привалов хотел вернуться домой с
спокойной совестью, что на этот раз уж не он виноват.
Лучше уж прямо принять все на свою голову и с
спокойной совестью оставить отцовский
дом.
Она осталась
спокойной по отношению к поведению дочери, потому что вся вина падала на голову Василия Назарыча, как главного устроителя всяких новшеств в
доме, своими руками погубившего родную дочь.
«Вот мы и
дома, барин», — промолвил он
спокойным голосом.
Галахов был слишком развит и независим, чтоб совсем исчезнуть в фурьеризме, но на несколько лет он его увлек. Когда я с ним встретился в 1847 в Париже, он к фаланге питал скорее ту нежность, которую мы имеем к школе, в которой долго жили, к
дому, в котором провели несколько
спокойных лет, чем ту, которую верующие имеют к церкви.
Любовь Грановского к ней была тихая, кроткая дружба, больше глубокая и нежная, чем страстная. Что-то
спокойное, трогательно тихое царило в их молодом
доме. Душе было хорошо видеть иной раз возле Грановского, поглощенного своими занятиями, его высокую, гнущуюся, как ветка, молчаливую, влюбленную и счастливую подругу. Я и тут, глядя на них, думал о тех ясных и целомудренных семьях первых протестантов, которые безбоязненно пели гонимые псалмы, готовые рука в руку спокойно и твердо идти перед инквизитора.
Новый
дом был нарядней, милей прежнего; его фасад покрашен теплой и
спокойной темно-малиновой краской; на нем ярко светились голубые ставни трех окон и одинарная решетчатая ставня чердачного окна; крышу с левой стороны красиво прикрывала густая зелень вяза и липы.
— Я тебе говорю: лучше будет… Неровен час, родимый мой, кабы не попритчилось чего, а дома-то оно
спокойнее. Да и жена тебя дожидается… Славная она баба, а ты вот пируешь. Поезжай, говорю…
Не знаю, как тебе высказать всю мою признательность за твою дружбу к моим сестрам. Я бы желал, чтоб ты, как Борис, поселился в нашем
доме. Впрочем, вероятно, у тебя казенная теперь квартира. Я
спокойнее здесь, когда знаю, что они окружены лицейскими старого чекана. Обними нашего директора почтенного. Скоро буду к нему писать. Теперь не удастся. Фонвизины у меня — заранее не поболтал на бумаге, а при них болтовня и хлопоты хозяина, радующегося добрым гостям. Об них поговорю с Николаем.
Варвара Ивановна уехала совершенно
спокойная. Перед вечером она пожаловалась на головную боль, попросила сына быть
дома и затем ушла к себе в спальню.
— Нет, так нельзя, Люба! Так невозможно дальше,говорил десять минут спустя Лихонин, стоя у дверей, укутанный, как испанский гидальго плащом, одеялом. — Завтра же я найму тебе комнату в другом
доме. И вообще, чтобы этого не было! Иди с богом,
спокойной ночи! Все-таки ты должна дать честное слово, что у нас отношения будут только дружеские.
Недели две продолжалась в
доме беспрестанная стукотня от столяров и плотников, не было угла
спокойного, а как погода стояла прекрасная, то мы с сестрицей с утра до вечера гуляли по двору, и по саду, и по березовой роще, в которой уже поселились грачи и которая потом была прозвана «Грачовой рощей».
— Не изменю-с! И как же изменить ее, — продолжал Иван Кононов с некоторою уже усмешкою, — коли я, извините меня на том, вашего духовенства видеть не могу с духом
спокойным; кто хошь, кажется, приди ко мне в
дом, — калмык ли, татарин ли, — всех приму, а священников ваших не принимаю, за что самое они и шлют на меня доносы-то!
Сын остался
дома, сердце ее стало биться
спокойнее, а мысль стояла неподвижно перед фактом и не могла обнять его.
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую
дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее большом
спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
— Мужик
спокойнее на ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он под собой землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он чувствует — земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет,
дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг себя хочет сделать лучше, не сходя с места. Вон мать пришла!
Дома они сели на диван, плотно прижавшись друг к другу, и мать, отдыхая в тишине, снова заговорила о поездке Саши к Павлу. Задумчиво приподняв густые брови, девушка смотрела вдаль большими мечтающими глазами, по ее бледному лицу разлилось
спокойное созерцание.
Но проходила ночь, медленно и противно влачился день, наступал вечер, и его опять неудержимо тянуло в этот чистый, светлый
дом, в уютные комнаты, к этим
спокойным и веселым людям и, главное, к сладостному обаянию женской красоты, ласки и кокетства.
Лестницу и половину зала в
доме генеральши Калинович прошел тем
спокойным и развязным шагом, каким обыкновенно входят молодые люди в
дома, где привыкли их считать полубожками; но, увидев в зеркале неуклюжую фигуру Петра Михайлыча и с распустившимися локонами Настеньку, попятился назад.
Про героя моего я по крайней мере могу сказать, что он искренно и глубоко страдал: как бы совершив преступление, шел он от князя по Невскому проспекту, где тут же встречалось ему столько
спокойных и веселых господ, из которых уж, конечно, многие имели на своей совести в тысячу раз грязнейшие пятна.
Дома Калинович застал Белавина, который сидел с Настенькой. Она была в слезах и держала в руках письмо. Не обратив на это внимания, он молча пожал у приятеля руку и сел.
Входя в
дом Аггея Никитича, почтенный аптекарь не совсем покойным взором осматривал комнаты; он, кажется, боялся встретить тут жену свою; но, впрочем, увидев больного действительно в опасном положении, он забыл все и исключительно предался заботам врача; обложив в нескольких местах громадную фигуру Аггея Никитича горчичниками, он съездил в аптеку, привез оттуда нужные лекарства и, таким образом, просидел вместе с поручиком у больного до самого утра, когда тот начал несколько посвободнее дышать и, по-видимому, заснул довольно
спокойным сном.
Вообще это можно было сравнить с тем, когда иной человек, твердый и даже
спокойный в каком-нибудь серьезном деле, хандрит и капризничает
дома, когда нечего делать, не ест, что подают, бранится и ругается; всё не по нем, все ему досаждают, все ему грубят, все его мучают, — одним словом, с жиру бесится, как говорят иногда о таких господах, встречающихся, впрочем, и в простонародии; а в нашем остроге, при взаимном всеобщем сожитии, даже слишком часто.
И в тишине,
спокойной, точно вода на дне глубокого колодца, деревья, груды
домов, каланча и колокольня собора, поднятые в небо как два толстых пальца, — всё было облечено чем-то единым и печальным, словно ряса монаха.
— Я сбираюсь покинуть ваш
дом, полковник, — проговорил Фома самым
спокойным голосом. — Я решился идти куда глаза глядят и потому нанял на свои деньги простую, мужичью телегу. На ней теперь лежит мой узелок; он не велик: несколько любимых книг, две перемены белья — и только! Я беден, Егор Ильич, но ни за что на свете не возьму теперь вашего золота, от которого я еще и вчера отказался!..
Рано-рано утром он встал прежде всех в
доме и, мучительно-волнуемый какими-то затаенными, невыраженными порывами юности, без цели вышел в сад, оттуда в лес, и среди майской, сильной, сочной, но
спокойной природы, долго бродил один, без всяких мыслей, страдая избытком какого-то чувства и не находя выражения ему.
Синее
спокойное озеро в глубокой раме гор, окрыленных вечным снегом, темное кружево садов пышными складками опускается к воде, с берега смотрят в воду белые
дома, кажется, что они построены из сахара, и все вокруг похоже на тихий сон ребенка.
Сравнивая этот
спокойный, солидный
дом с
домом Петрухи, Илья неожиданно пришёл к мысли, что в
доме Петрухи лучше жить, хотя там и бедно, шумно, грязно.
Ему хотелось придти куда-нибудь к месту, в угол, где было бы не так шумно, суетно и жарко. Наконец вышли на маленькую площадь, в тесный круг старых
домов; было видно, что все они опираются друг на друга плотно и крепко. Среди площади стоял фонтан, на земле лежали сырые тени, шум здесь был гуще,
спокойнее.
Он присматривался к странной жизни
дома и не понимал её, — от подвалов до крыши
дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю работу, — они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со
спокойной радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос...
Он снова остановился против освещённого окна и молча посмотрел на него. На чёрном кривом лице
дома окно, точно большой глаз, бросало во тьму
спокойный луч света, свет был подобен маленькому острову среди тёмной тяжёлой воды.
Этим взрывом княгиня облегчила свою обиду и весь остальной день просидела в гораздо более
спокойном состоянии, а вечером в
доме произошла история, которая ее даже заставила рассмеяться: дело в том, что Gigot имел неосторожность рассказать о своем проступке Рогожину, а тот начал делать ему внушения, окончившиеся тем, что они подрались.
— Князь
дома? — спросила она, впрочем, довольно
спокойным голосом отворившего ей дверь швейцара.
Пришли; в
домах зажглись огни,
И постепенно шум нестройный
Умолкнул; все в ночной тени
Объято негою
спокойной...
При свиданьях со мною она казалась
спокойною и даже веселою; но по печальному лицу моего отца я отгадывал, что
дома без меня происходило совсем другое.
— Ничего особенного, — сказал Дюрок самым
спокойным голосом. — Если здесь живет девушка, которую зовут Молли Варрен, и если она
дома, я хочу ее видеть.
Я осведомился о Берте Ивановне, о ее муже и даже о Германе Вермане спросил и обо всех об них получил самые
спокойные известия; но спросить о Мане никак не решался. Я все ждал, что Маня
дома, что вот-вот она сама вдруг покажется в какой-нибудь двери и разом сдунет все мои подозрения.
Он нередко встречал в
доме брата Попову с дочерью, всё такую же красивую, печально
спокойную и чужую ему. Она говорила с ним мало и так, как, бывало, он говорил с Ильей, когда думал, что напрасно обидел сына. Она его стесняла. В тихие минуты образ Поповой вставал пред ним, но не возбуждал ничего, кроме удивления; вот, человек нравится, о нём думаешь, но — нельзя понять, зачем он тебе нужен, и говорить с ним так же невозможно, как с глухонемым.
Она улыбалась мужу улыбкой, которую Пётр хотел бы видеть на лице своей жены. Наталья — образцовая жена, искусная хозяйка, она превосходно солила огурцы, мариновала грибы, варила варенья, прислуга в
доме работала с точностью колёсиков в механизме часов; Наталья неутомимо любила мужа
спокойной любовью, устоявшейся, как сливки. Она была бережлива.
Ушли. Горбун, посмотрев вслед им, тоже встал, пошёл в беседку, где спал на сене, присел на порог её. Беседка стояла на холме, обложенном дёрном, из неё, через забор, было видно тёмное стадо
домов города, колокольни и пожарная каланча сторожили
дома. Прислуга убирала посуду со стола, звякали чашки. Вдоль забора прошли ткачи, один нёс бредень, другой гремел железом ведра, третий высекал из кремня искры, пытаясь зажечь трут, закурить трубку. Зарычала собака,
спокойный голос Тихона Вялова ударил в тишину...
— Сейчас выгнать ее из моего
дома! — сказал он каким-то страшно
спокойным голосом.
Посвящая всякий день шесть часов присутствию в комитете, где, в свободное от просителей время, я читал на просторе рукописи
спокойнее, чем
дома, я уже не мог уделять столько времени на приятельские беседы и частые посещения театра, как прежде.
Больной, будучи очень слаб, радовался, как ребенок, новому своему помещению; мы также были все очень рады, потому что, конечно, в
доме Кокошкина Писареву было гораздо
спокойнее и лучше во всех отношениях.
Но можно ли назвать разбойничьим
домом такой
дом, где теперь так мало отваги, как в
доме плодомасовском? Да, именно потому-то и идет этому
дому это название, что в виду приближающейся силы в размерах, не допускающих сопротивления,
дом плодомасовский ни в одной душе не являл никакой искры отваги, ни малейшего знака
спокойных усилий перенести с достоинством долю побежденного.
Кто так дострадался до науки, тот усвоил ее себе не токмо как остов истины, но как живую истину, раскрывающуюся в живом организме своем; он
дома в ней, не дивится более ни своей свободе, ни ее свету; но ему становится мало ее примирения; ему мало блаженства
спокойного созерцания и видения; ему хочется полноты упоения и страданий жизни; ему хочется действования, ибо одно действование может вполне удовлетворить человека.