Неточные совпадения
Человек оторван от
природы в старом смысле слова и погружен в замкнутый
социальный мир, какой мы видим в марксизме.
Подлинной реальностью, подлинной жизнью является борьба
человека,
социального человека, со стихийными силами
природы и общества, т. е. экономика.
Человек остается существом целиком детерминированным
природой и
социальной средой.
Он признал их порождением
социальной неорганизованности, зависимости
человека от стихийных сил
природы и общества.
Чистый внутренний трагизм является в том случае, когда обнаруживается безысходный трагизм любви, коренящийся в самой
природе любви, независимо от
социальной среды, в которой
людям приходится жить.
— То есть не смешной, это ты неправильно. В
природе ничего нет смешного, как бы там ни казалось
человеку с его предрассудками. Если бы собаки могли рассуждать и критиковать, то наверно бы нашли столько же для себя смешного, если не гораздо больше, в
социальных отношениях между собою
людей, их повелителей, — если не гораздо больше; это я повторяю потому, что я твердо уверен, что глупостей у нас гораздо больше. Это мысль Ракитина, мысль замечательная. Я социалист, Смуров.
Недостаточно
человека освободить от внешнего насилия, как то думает
социальная религия наших дней, нужно освободиться
человеку от внутреннего зла, которое и рождает насильственную связанность
природы и смертоносный ее распад.
Иначе говоря, существует «естественное право», составляющее высшую норму и задачу для положительного права, «право права» [«Естественное право» — совокупность прав и ценностей, вытекающих из естественной
природы человека и независимых от конкретных
социальных условий.
Эти-то платоновские идеи-качества ведомы и мифологическому сознанию народа и отразились в его сагах, сказках, фольклоре: отсюда происходят чары, заклинания, наговоры, отсюда тотемы [Тотем — класс (а не особь) объектов или явлений
природы, которому первобытная
социальная группа
людей, род, племя, иногда отдельный
человек оказывают специальное поклонение, с которым считают себя родственно связанными и по имени которого себя называют.
В добывании силы жизни, в выведении
человека на тот путь живой жизни, которым идет в
природе все живущее, — в этом прежде всего «метафизический и религиозный смысл» также и
социального освобождения человечества.
Объективация человеческой
природы делает
человека существом, состоящим из частичных свойств, национальных,
социальных, профессиональных, претендующих на целостность.
Человек есть загадка не как животное и не как существо
социальное, не как часть
природы и общества, а как личность, именно как личность.
Другая же сторона
социального вопроса связана с отношением
человека к
природе и с ростом его власти над
природой.
Но техническая власть
человека над
природой, переносящая орудия борьбы на внешнюю
социальную среду и вырабатывающая орудия органически не наследственные, как уже говорилось, ведет к антропологическому регрессу
человека, ослабляет изощренность его организации.
Именно техника решает ту сторону
социального вопроса, которая связана с отношением
человека к
природе.
Он видит в
социальном могуществе
человека и в его власти над
природой верховную ценность.
Религиозные верования отражают человеческое рабство, рабство у стихийных сил
природы и иррациональных сил общества, они существуют лишь до тех пор, пока
человек,
социальный человек, не овладел окончательно стихийными и иррациональными силами, окружившими его таинственностью.
Русский молодой
человек, принадлежавший к поколению идеалистов 30-х и 40-х годов, исповедывал тоталитарное шеллингианство или тоталитарное гегелианство в отношении ко всей жизни, не только жизни мысли и жизни
социальной, но и жизни личной, в отношении любви или чувства
природы.
Маркс был прав, когда учил, что основой исторического процесса является борьба
человека, соединенного с
человеком, т. е.
социального человека, со стихийными силами
природы.
Если же нет Бога, то нет и высшей
природы человека, то остается только
социальный муравейник, основанный на принуждении.
Творческое отношение
человека к
природе и творческое отношение
человека к
человеку, то есть творчество экономическое и творчество моральное, изменяет
социальную ткань.
Источника
социальных бедствий и зол русские слишком исключительно склонны искать в злой воле
людей, буржуазных и имущих классов, и никогда не ищут его в низком уровне культуры, в слабой степени овладения стихийными силами
природы.