Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой
на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда
сохранять в
лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши в руки карты, тот же час выразил
на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и
сохранил такое положение во все время игры.
С раннего утра до позднего вечера, не уставая ни душевными, ни телесными силами, писал он, погрязнув весь в канцелярские бумаги, не ходил домой, спал в канцелярских комнатах
на столах, обедал подчас с сторожами и при всем том умел
сохранить опрятность, порядочно одеться, сообщить
лицу приятное выражение и даже что-то благородное в движениях.
— Как же так вдруг решился?.. — начал было говорить Василий, озадаченный не
на шутку таким решеньем, и чуть было не прибавил: «И еще замыслил ехать с человеком, которого видишь в первый раз, который, может быть, и дрянь, и черт знает что!» И, полный недоверия, стал он рассматривать искоса Чичикова и увидел, что он держался необыкновенно прилично,
сохраняя все то же приятное наклоненье головы несколько набок и почтительно-приветное выражение в
лице, так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.
«Кто бы такой был этот Чичиков? — думал брат Василий. — Брат Платон
на знакомства неразборчив и, верно, не узнал, что он за человек». И оглянул он Чичикова, насколько позволяло приличие, и увидел, что он стоял, несколько наклонивши голову и
сохранив приятное выраженье в
лице.
Рассказы и болтовня среди собравшейся толпы, лениво отдыхавшей
на земле, часто так были смешны и дышали такою силою живого рассказа, что нужно было иметь всю хладнокровную наружность запорожца, чтобы
сохранять неподвижное выражение
лица, не моргнув даже усом, — резкая черта, которою отличается доныне от других братьев своих южный россиянин.
Несмотря
на то, что Пульхерии Александровне было уже сорок три года,
лицо ее все еще
сохраняло в себе остатки прежней красоты, и к тому же она казалась гораздо моложе своих лет, что бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, свежесть впечатлений и честный, чистый жар сердца до старости.
Самгин искоса посматривал
на окно. Солдат
на перроне меньше, но человека три стояло вплоть к стеклам, теперь их неясные, расплывшиеся
лица неподвижны, но все-таки
сохраняют что-то жуткое от безмолвного смеха, только что искажавшего их.
Вообще легко можно было угадать по
лицу ту пору жизни, когда совершилась уже борьба молодости со зрелостью, когда человек перешел
на вторую половину жизни, когда каждый прожитой опыт, чувство, болезнь оставляют след. Только рот его
сохранял, в неуловимой игре тонких губ и в улыбке, молодое, свежее, иногда почти детское выражение.
Вот, например,
на одной картинке представлена драка солдат с контрабандистами: герои режут и колют друг друга, а
лица у них
сохраняют такое спокойствие, какого в подобных случаях не может быть даже у англичан, которые тут изображены, что и составляет истинный комизм такого изображения.
Если бы Кирсанов рассмотрел свои действия в этом разговоре как теоретик, он с удовольствием заметил бы: «А как, однако же, верна теория; самому хочется
сохранить свое спокойствие, возлежать
на лаврах, а толкую о том, что, дескать, ты не имеешь права рисковать спокойствием женщины; а это (ты понимай уж сам) обозначает, что, дескать, я действительно совершал над собою подвиги благородства к собственному сокрушению, для спокойствия некоторого
лица и для твоего, мой друг; а потому и преклонись перед величием души моей.
В тот год у нас служил кучер Петро, человек уже старый, ходивший в бараньем кожухе лето и зиму.
Лицо у него было морщинистое, а тонкие губы под небольшими усами
сохраняли выражение какой-то необъяснимой горечи. Он был необыкновенно молчалив, никогда не принимал участия в толках в пересудах дворни и не выпускал изо рта глиняной «люльки», в которой помешивал иногда горящий табак прямо заскорузлым мизинцем. Мне кажется, что именно он первый сказал, глядя
на сломанную «фигуру...
Мне кажется, живописцы обыкновенно повадились изображать Христа и
на кресте, и снятого со креста, всё еще с оттенком необыкновенной красоты в
лице; эту красоту они ищут
сохранить ему даже при самых страшных муках.
Я так был весел и горд весь этот день, я так живо
сохранял на моем
лице ощущение Зинаидиных поцелуев, я с таким содроганием восторга вспоминал каждое ее слово, я так лелеял свое неожиданное счастие, что мне становилось даже страшно, не хотелось даже увидеть ее, виновницу этих новых ощущений.
В то время как
на его
лице сменялся целый калейдоскоп гримас, эти глаза
сохраняли постоянно одно выражение, отчего мне всегда бывало как-то безотчетно-жутко смотреть
на гаерство этого странного человека.
— Господа дворяне! Вам, конечно, понятна вся великость дарованного вам права выбирать из среды себя
лиц на службу государю и отечеству, и я
сохраняю твердую уверенность, что при выборах вы будете руководиться одним желанием выбирать достойнейших. Объявляю собрание открытым!
Передонов проиграл, как почти всегда. Он плохо играл
на биллиарде. Но он
сохранял на своем
лице невозмутимую угрюмость и расплачивался с неохотою. Мурин громко крикнул...
В зале Передонов присел
на корточки перед печкою, свалил книги
на железный лист, — и Володин сделал то же, — и принялся с усилием запихивать книгу за книгою в неширокое отверстие. Володин сидел
на корточках рядом с ним, немного позади, и подавал ему книги,
сохраняя глубокомысленное и понимающее выражение
на своем бараньем
лице с выпяченными из важности губами и склоненным от избытка понимания крутым лбом. Варвара заглядывала
на них через дверь. Со смехом сказала она...
Гез был в смокинге. Его безукоризненной, в смысле костюма, внешности дико противоречила пьяная судорога
лица. Он был тяжело, головокружительно пьян. Подойдя так близко, что я, встав, отодвинулся, опасаясь неустойчивости его тела, Гез оперся правой рукой о стол, а левой подбоченился. Он нервно дышал, стараясь стоять прямо, и
сохранял равновесие при качке тем, что сгибал и распрямлял колено.
На мою занятость письмом Гез даже не обратил внимания.
Изо всех собравшихся
на станции только один этот человек, с чахоточной фигурой и
лицом старой обезьяны,
сохранял свою обычную невозмутимость. Он приехал позднее всех и теперь медленно ходил взад и вперед по платформе, засунув руки по локоть в карманы широких, обвисших брюк и пожевывая свою вечную сигару. Его светлые глаза, за которыми чувствовался большой ум ученого и сильная воля авантюриста, как и всегда, неподвижно и равнодушно глядели из-под опухших, усталых век.
Лицо Петра
сохраняло мрачное, грубое выражение, чему особенно способствовали черные как смоль волосы, рассыпавшиеся в беспорядке, вдавленные черные глаза, выгнутые густые брови и необыкновенная смуглость кожи, делавшие его похожим
на цыгана, которого только что провели и надули.
Разве когда очень с дороги
лицо обветреет, так вином,
на свежих огурцах настоенном, оботрутся, да и все, а это, чтобы в молоке плавать… боже
сохрани!
— Она-то и мылась и гладилась по целым дням, и все не по-людски, а в особом виде: ногти одни по целому часу в кипяченом теплом вине держала, чтобы были розовы, а
на ночь и руки и
лицо каким-то жиром намазывала и так и спала в перчатках, и чтобы, боже
сохрани, никто к ней подойти не смел, а утром всякий день приказывала себе из коровьего молока ванны делать и вся в молоко садилась.
Госпожа Жиглинская происходила из довольно богатой фамилии и в молодости, вероятно, была очень хороша собой; несмотря
на свои шестьдесят лет, она до сих пор
сохранила еще довольно ловкие манеры, уменье одеваться к
лицу и вообще являла из себя женщину весьма внушительной и презентабельной наружности.
В передней мы натолкнулись
на мужика в разорванной красной рубахе; одной рукой он держался за стену, стараясь
сохранить равновесие. По красному
лицу и блуждающему взгляду мутных глаз можно было принять этого мужика за труднобольного, если бы от него не отдавало
на целую версту специфическим ароматом перегорелой водки.
С приходом Молли общий разговор перешел, главным образом,
на меня, и я опять рассказал о себе, затем осведомился, где Поп и Эстамп. Молли без всякого стеснения говорила мне «ты», как будто я все еще был прежним Санди, да и я, присмотревшись теперь к ней, нашел, что хотя она стала вполне развившейся женщиной, но
сохранила в
лице и движениях три четверти прежней Молли. Итак, она сказала...
— Герои спят, — сказал он хрипло; был утомлен, с бледным, бессонным
лицом, и тотчас тревожно уставился
на меня. — Вторые
лица все
на ногах. Сейчас придет Эстамп. Держу пари, что он отправится с вами. Ну, Санди, ты отколол штуку, и твое счастье, что тебя не заметили в тех местах. Ганувер мог тебя просто убить. Боже
сохрани тебя болтать обо всем этом! Будь
на нашей стороне, но молчи, раз уж попал в эту историю. Так что же было с тобой вчера?
Боявшийся старых тетенек Любви и Анны Неофитовен, постоянно мучивших меня экзаменными вопросами, я неохотно шел и к новой тетеньке. Но новая тетенька Варвара Ивановна, расцеловавшая меня, оказалась молодою и румяною дамою со свежим цветом
лица под белою бастовою шляпкой, и распространявшей сильный и сладкий запах духов. Она с первого же раза обозвала меня «Альфонсом», какое имя я
сохранил в устах ее
на всю жизнь.
Не прошло и двух минут, как, надев сапоги и халат, я уже тихонько отворял дверь в спальню матери. Бог избавил меня от присутствия при ее агонии; она уже лежала
на кровати с ясным и мирным
лицом, прижимая к груди большой серебряный крест. Через несколько времени и остальные члены семейства, начиная с отца, окружили ее одр. Усопшая и
на третий день в гробу
сохранила свое просветленное выражение, так что несловоохотливый отец по окончании панихиды сказал мне: «Я никогда не видал более прекрасного покойника».
Трудность главным образом заключалась в том, чтобы в то время, как ноги были наверху, а голова внизу,
лицо должно было
сохранять самое приятное, смеющееся выражение; последнее делалось в видах хорошего впечатления
на публику, которая ни под каким видом не должна была подозревать трудности при напряжении мускулов, боли в суставах плеч и судорожного сжимания в груди.
Он посмотрел
на юношу, но травленый взгляд его поскользнулся
на твердых глазах Аяна, как птица
на льду. Аян был странен в эту минуту: нижняя часть его правильного
лица смеялась, в то время как верхняя
сохраняла невозмутимую, серьезную зоркость взрослого, берущегося за дело.
— Ай, ай!.. Нет, нет, сиди-ка дома. Как это можно! — говорила жена управляющего, глядя
на Акулину пристально и с каким-то жалостным выражением в
лице. — А, да какая у тебя тут хорошенькая девочка! — продолжала она, указывая
на Дуньку и думая тем развеселить больную. — Она, кажись, дочка тебе?.. То-то; моли-ка лучше бога, чтоб дал тебе здоровье да
сохранил тебя для нее… Вишь, славненькая какая, просто чудо!..
Окончившие танцевали с полным пренебрежением к своим дамам, глядя им поверх головы или даже совсем не глядя в их сторону, точно они были сами по себе, а дамы сами по себе, и
сохраняя на своих
лицах и в осанке выражение суровой озабоченности и холодного достоинства.
Моряк как нарочно отчасти уцелел для благосостояния хозяйства Столыгина; он летал
на воздух при взрыве какого-то судна под Чесмой, он был весь изранен, поломан и помят; но, несмотря
на пристегнутый рукав вместо левой руки,
на отсутствие уха и
на подвязанную челюсть, эта хирургическая редкость
сохранила неутомимую деятельность, беспрерывно разлитую желчь и сморщившееся от худобы и злобы
лицо.
Отверстие в двери он плотно заткнул своим старым армяком и чуть свет был уже
на дворе как ни в чем не бывало,
сохраняя даже (невинная хитрость!) прежнюю унылость
на лице.
Вами овладевает беспокойство; но фарсёр
сохраняет всю свою серьезность и продолжает уверять, что вы больны, что
лицо ваше обращает
на себя всеобщее внимание… Он доволен тогда только, когда
лицо ваше, действительно, бледнеет от смущения и внутренней тревоги. Фарсёр умышленно толкает вас
на улице, и говорит, прикидываясь раздраженным...
Черная тень, спускаясь от сухого подбородка прямо
на середину груди, скользила по ней угловатою, глубокою извилиной и выказывала еще резче ее худобу и впадины; но, несмотря
на некоторую резкость, придаваемую чертам этого человека его чрезмерною худобою и грубыми пятнами света и тени,
лицо его
сохраняло выражение самое кроткое и тихое; даже запекшиеся, побелевшие губы дышали тем невыразимым добродушием, которое как бы просвечивалось во всей его наружности.
У Насти от сердца отлегло. Сперва думала она, не узнала ль чего крестнинькая. Меж девками за Волгой, особенно в скитах, ходят толки, что иные старушки по каким-то приметам узнают,
сохранила себя девушка аль потеряла. Когда Никитишна, пристально глядя в
лицо крестнице, настойчиво спрашивала, что с ней поделалось, пришло Насте
на ум, не умеет ли и Никитишна девушек отгадывать. Оттого и смутилась. Но, услыхав, что крестная речь завела о другом, тотчас оправилась.
Ваш долг есть:
сохранять законы,
На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.
Здесь также совершается в миги божественного озарения как бы некое пресуществление человеческого естества, его обожение: недаром же Моисей, сойдя с горы Синая,
сохранил на себе след сияния Божества [«Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что
лице его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним.
Володя ушел от капитана, почти влюбленный в него, — эту влюбленность он
сохранил потом навсегда — и пошел разыскивать старшего офицера. Но найти его было не так-то легко. Долго ходил он по корвету, пока, наконец, не увидал
на кубрике [Кубрик — матросское помещение в палубе, передней части судна.] маленького, широкоплечего и плотного брюнета с несоразмерно большим туловищем
на маленьких ногах, напоминавшего Володе фигурку Черномора в «Руслане», с заросшим волосами
лицом и длинными усами.
М-lle Арно кое-как успокоила нас, усадила
на места, и прерванный урок возобновился. Мы видели, как менялась поминутно в
лице наша классная дама, старавшаяся во что бы то ни стало
сохранить присутствие духа; видели, как дрожала в руках учителя книга грамматики, и их волнение невольно заражало нас.
Глаза его перебегали от Дубенского к Теркину… Лысина была влажная. Нос, несколько вздернутый и тонкий —
на таком широком и пухлом
лице, —
сохранял свое прежнее характерное выражение.
На верхней площадке ее встретила не старая еще женщина — ее доверенная горничная-экономка Авдотья Ивановна, в короткой шелковой кацавейке и в «головке». Она ходила беззвучно,
сохраняла следы красивых черт
лица и говорила сладким московским говором.
Фанни Михайловне уже перевалило за пятьдесят, но красивое
лицо ее
сохраняло такую свежесть, что лишь заметные морщинки около юношески-светлых глаз и около несколько поблекших губ выдавали прошедшее над нею сокрушающее время. Седины в темно-каштановых волосах, под черной кружевной наколкой, заметно не было. Одета она была в домашнее, темно-коричневое платье, а
на плечах был накинут ангорский платок.
Кружок графа состоял из немногих
лиц: священник отец Иван, Федор Карлович фон Фрикен, продолжавший и после падения графа
сохранять к нему чисто сердечную привязанность, домашний врач графа Семен Павлович Орлицкий, и два-три офицера из тех, которые, зная слабость Алексея Андреевича, даже беглым взглядом не обращали внимания
на Татьяну Борисовну.
Иные были изображены во весь рост, во всей их роскошной красоте, с горделивым выражением
лица, которого не могли
сохранять постоянно в обыденной жизни; другие казались жеманными даже
на мертвом полотне; и у всех было что-нибудь: цветок, брошка, складка платья или губ, написанные художником для эффекта.
Кате было десять лет, когда она потеряла мать; но одаренная от природы нежною и привязчивою натурой, несмотря
на свой детский возраст,
сохранила в душе своей грустные впечатления этой потери, оставившей надолго следы
на задумчивом ее
лице.
Она встала и медленно приближалась к дочери, с протянутыми руками, видного роста, в корсете под шелковым капотом с треном, в белой кружевной косынке, покрывавшей и голову.
На лицо падала тень, и она смотрела моложаво, с чуть заметными морщинами, со слоем желтой пудры; глаза, узкие и близорукие, приобрели привычку мигать и щуриться;
на лбу лежали кудерьки напудренных волос; зубы она
сохранила и щеголяла ими, а всего больше руками замечательной тонкости и белизны, с дюжиной колец
на каждой кисти.
Поутру следующего дня Тони прислала просить ее к себе, и все для нее объяснилось. Лорин был изуродован мятежниками в роковую ночь
на 11-е января,
на его
лице остался глубокий шрам, трех пальцев
на одной руке недоставало. Володя пал под вилою злодея, но пал с честью, со славой,
сохранив знамя полку. Все это рассказала Тони бедной своей подруге. Что чувствовала Лиза, услышав ужасную весть, можно себе вообразить! Но ей было теперь не до себя. Как передать эту громовую, убийственную весть отцу?