Неточные совпадения
Когда же встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению,
состояло в том, что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и
законом и общественным мнением.
Он не мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей
в народе,
в среде которого он жил, и не находил этих мыслей
в себе (а он не мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а главное потому, что он вместе с народом не знал, не мог знать того,
в чем
состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того
закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.
Она именно
состоит в том, что люди, по
закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать
в среде своей новое слово.
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого,
состояли в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и
законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было, мог являть вид не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было, мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих,
в том, что у него не было никаких общих принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было, мог быть со всеми несогласен.
— Я видел на суде, как товарищ прокурора всеми силами старался обвинить несчастного мальчика, который во всяком неизвращенном человеке мог возбудить только сострадание; знаю, как другой прокурор допрашивал сектанта и подводил чтение Евангелия под уголовный
закон; да и вся деятельность судов
состоит только
в таких бессмысленных и жестоких поступках.
Четвертое дело это
состояло в разрешении вопроса о том, что такое, зачем и откуда взялось это удивительное учреждение, называемое уголовным судом, результатом которого был тот острог, с жителями которого он отчасти ознакомился, и все те места заключения, от Петропавловской крепости до Сахалина, где томились сотни, тысячи жертв этого удивительного для него уголовного
закона.
Иван Федорович прибавил при этом
в скобках, что
в этом-то и
состоит весь
закон естественный, так что уничтожьте
в человечестве веру
в свое бессмертие,
в нем тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая живая сила, чтобы продолжать мировую жизнь.
Вот как описывает это начальник острова: «Начальник Корсаковского округа доложил мне, между прочим, о крайне серьезном случае превышения власти, которое позволил себе (имярек) и которое
состояло в жестоком телесном наказании некоторых поселенцев и
в мере, далеко превышающей
законом установленную норму.
Но обязанность воспитателя, — продолжает потом педагогика, —
состоит в том, чтобы как можно скорее сделать себя ненужным для ребенка, приучивши его понимать нравственный
закон в его истинной сущности, независимо от авторитета воспитателя.
Такова была среда, которая охватывала Имярека с молодых ногтей. Живя среди массы людей, из которых каждый устраивался по-своему, он и сам подчинялся общему
закону разрозненности. Вместе с другими останавливался
в недоумении перед задачами жизни и не без уныния спрашивал себя: ужели дело жизни
в том и
состоит, что оно для всех одинаково отсутствует?
Недоразумение людей, судящих о христианском учении с точки зрения общественного,
состоит в том, что они, предполагая, что совершенство, указываемое Христом, может быть вполне достигнуто, спрашивают себя (так же, как они спрашивают себя, предполагая, что
законы общественные будут исполнены), что будет, когда это всё будет исполнено?
Но тем-то и отличается христианское исповедание от языческого, что оно требует от человека не известных внешних отрицательных действий, а ставит его
в иное, чем прежде, отношение к людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие быть вперед определенными поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую волю, не зная,
в чем будут
состоять требования этой воли, не может повиноваться изменяющимся
законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать
в известное время или от чего-либо
в известное время воздержаться, потому что он не может знать, чего и
в какое время потребует от него тот христианский
закон любви, подчинение которому составляет смысл его жизни.
В этом освобождении — увеличении этой силы и
состоит, по учению Христа, истинная жизнь человека. Истинная жизнь, по прежним условиям,
состоит в исполнении правил,
закона; по учению Христа она
состоит в наибольшем приближении к указанному и сознаваемому каждым человеком
в себе божескому совершенству,
в большем и большем приближении к слиянию своей воли с волей божией, слиянию, к которому стремится человек и которое было бы уничтожением той жизни, какую мы знаем.
Недоразумение
состоит именно
в том, что учение Христа руководит людьми иным способом, чем руководят учения, основанные на низшем жизнепонимании. Учения общественного жизнепонимания руководят только требованием точного исполнения правил или
законов. Учение Христа руководит людьми указанием им того бесконечного совершенства отца небесного, к которому свойственно произвольно стремиться всякому человеку, на какой бы степени несовершенства он ни находился.
«Сеть веры» есть учение Христово, которое должно извлекать человека из темной глубины житейского моря и его неправд. Истинная вера
состоит в том, чтобы верить божьим словам; но теперь пришло такое время, что люди истинную веру принимают за ересь, и поэтому разум должен указать,
в чем
состоит истинная вера, если кто этого не знает. Тьма закрыла ее от людей, и они не узнают истинного
закона Христа.
Закон этот
состоит в том, что большинство людей мыслят не для того, чтобы познать истину, а для того, чтобы уверить себя, что они находятся
в истине, чтобы уверить себя
в том, что та жизнь, которую они ведут и которая им приятна и привычна, и есть та самая, которая сходится с истиной.
— Фу! опять это слово! Да пойми же, братец, что ежели есть
закон и может этот
закон все сделать, так при чем же я-то
в помпадурах
состою?
На все такие предварительные условия и предъявления будущих прав жены Алексей Степаныч отвечал с подобострастием, что «все желания Софьи Николавны для него
закон и что его счастие будет
состоять в исполнении ее воли…», и этот ответ, недостойный мужчины, верный признак, что на любовь такого человека нельзя положиться, что он не может составить счастья женщины, — мог понравиться такой умной девушке.
— Ну вот, он и есть. Философию знает и богословию, всего Макария выштудировал и на службе
состоит, а не знал, что мы на богословов-то не надеемся, а сами отцовское восточное православие оберегаем и у нас господствующей веры нельзя переменять. Под суд ведь угодил бы, поросенок цуцкой, и если бы «новым людям», не верующим
в Бога, его отдать — засудили бы по
законам; а ведь все же он человечишко! Я по старине направил все это на пункт помешательства.
«…Существование, которое, с точки зрения животной экономии, должно быть признано идеальным. Ибо получать от природы возможно более при возможно меньшей затрате энергии, — не
в этом ли
состоит основной принцип приспособления… А приспособление, господа, —
закон жизни…»
«Во имя короля и Sant’ officio!
Сим объявляется всем христианам,
Что дон Жуан, маркезе де Маранья,
От церкви отлучается Христовой
И вне
законов ныне
состоит.
Все для него убежища закрыты,
Не исключая божьих храмов. Всем,
Кому его известно пребыванье,
Вменяется
в священный долг о нем
Немедленно начальству донести.
К кому ж он обратится, тот его
Обязан выдать
в руки местной власти,
Под спасеньем вечного проклятья, —
Таков над ним церковный приговор».
Барабанный бой.
«Оно есть не что иное как спокойствие духа, происходящее от безопасности, и право делать все дозволяемое
законами (38,39); а
законы не должны запрещать ничего, кроме вредного для общества; они должны быть столь изящны, столь ясны, чтобы всякий мог чувствовать их необходимость для всех граждан; и
в сем-то единственно
состоит возможное равенство гражданское! (34) Законодатель сообразуется с духом народа; мы всего лучше делаем то, что делаем свободно и следуя природной нашей склонности.
«Торговля бежит от притеснений и царствует там, где она свободна; но свобода не есть самовластие торгующих
в странах вольных: например,
в Англии они всего более ограничены
законами [О свободе торговой можно сказать то же, что о свободе политической: она
состоит не
в воле делать все полезное одному человеку, а воле делать все не вредное обществу.]; но
законы сии имеют единственною целию общее благо торговли, и купечество
в Англии процветает (317–322)».
Удовольствие Рыжова
состояло в исполнении своего долга, а высший духовный комфорт — философствование о высших вопросах мира духовного и об отражении
законов того мира
в явлениях и
в судьбах отдельных людей и целых царств и народов.
«Но где же, спрошу, статья
закона, прямо воспрещающая газетным репортерам быть чиновниками, потому что
в отношении наших подчиненных мы можем действовать только на основании существующих узаконений; если же, скажу, вы желаете употребить какую-нибудь произвольную меру, то я не знаю, во-первых,
в чем она может
состоять, а во-вторых, пусть уж она будет без меня!» Тогда я и посмотрю, что он вам сделает.
Мы не знаем, не можем знать,
в чем
состоит общее благо, но твердо знаем, что достижение этого общего блага возможно только при исполнении каждым не того
закона, который устанавливают люди, а того вечного
закона добра, который открыт каждому человеку и
в мудрости людской и
в его сердце.
Все люди признают со временем истину, давно уже постигнутую передовыми людьми всех народов, а именно ту, что главная добродетель человечества
состоит в подчинении
законам высшего существа.
Происходит это оттого, что когда люди поступают дурно, они всегда придумывают себе такие рассуждения, по которым выходит, что дурные поступки уже не дурные поступки, а последствия неизменных и находящихся вне власти людей
законов.
В старину рассуждения эти
состояли в том, что неисповедимая и неизменная воля бога предназначила одним людям низкое положение и труд, а другим — высокое и пользование благами жизни.
Обычное заблуждение о жизни
состоит в том, что подчинение нашего животного тела своему
закону, совершаемое не нами, но только видимое нами, принимается за жизнь человеческую, тогда как этот
закон нашего животного тела, с которым связано наше разумное сознание, исполняется
в нашем животном теле так же бессознательно для нас, как он исполняется
в дереве,
в кристалле,
в небесном теле.
В чем бы ни
состояло истинное благо человека, для него неизбежно отречение его от блага животной личности. Отречение от блага животной личности есть
закон жизни человеческой. Если он не совершается свободно, выражаясь
в подчинении разумному сознанию, то он совершается
в каждом человеке насильно при плотской смерти его животного, когда он от тяжести страданий желает одного: избавиться от мучительного сознания погибающей личности и перейти
в другой вид существования.
Точно так же и человек, как бы он хорошо ни знал
закон, управляющий его животною личностью, и те
законы, которые управляют веществом, эти
законы не дадут ему ни малейшего указания на то, как ему поступить с тем куском хлеба, который у него
в руках: отдать ли его жене, чужому, собаке, или самому съесть его, — защищать этот кусок хлеба или отдать тому, кто его просит. А жизнь человеческая только и
состоит в решении этих и подобных вопросов.
В исполнении этого
закона,
в подчинении своего животного
закону разума, для достижения блага, и
состоит наша жизнь.
Не понимая того, что благо и жизнь наша
состоят в подчинении своей животной личности
закону разума, и принимая благо и существование своей животной личности за всю нашу жизнь, и отказываясь от предназначенной нам работы жизни, мы лишаем себя истинного нашего блага и истинной нашей жизни и на место ее подставляем то видимое нам существование нашей животной деятельности, которое совершается независимо от нас и потому не может быть нашей жизнью.
— Да я, матушка, и не ропщу, а со слезой что поделаешь, не удержу; ведь почти двадцать пять годов с ним
в законе состоим, не чужой!
Они видят, что равенство это перед
законом состоит только
в том, что грабителям удобно продолжать грабить, им же это неудобно делать, и они возмущаются и нападают на своих грабителей.
Ответ же мой на третий вопрос, — как сделать, чтоб нужда не повторялась,
состоит в том, что для этого нужно, не говорю уже уважать, а перестать презирать, оскорблять народ обращением с ним, как с животным, нужно дать ему свободу исповеданья, нужно подчинить его общим, а не исключительным
законам, а не произволу земских начальников; нужно дать ему свободу ученья, свободу чтенья, свободу передвижения и, главное, снять то позорное клеймо, которое лежит на прошлом и теперешнем царствовании — разрешение дикого истязания, сечения взрослых людей только потому, что они числятся
в сословии крестьян.
Учение Христа
в его истинном смысле
состоит в признании любви высшим
законом жизни, и потому не могущим допускать никаких исключений.
Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по
законам новой науки — стратегии, войны, план которой был передан Кутузову
в его бытность
в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову,
состояла в том, чтобы, не погубив армии, подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
Как для астрономии трудность признания движения земли
состояла в том, чтобы отказаться от непосредственного чувства неподвижности земли и такого же чувства движения планет, так и для истории трудность признания подчиненности личности
законам пространства, времени и причин
состоит в том, чтобы отказаться от непосредственного чувства независимости своей личности.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительною энергией, с быстротою неслыханною, побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей
в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта
состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как
в физическом
законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своею стотысячною массой как целым государством.
Другими словами, этот надзор
состоял в строгом и обширном соблюдении
закона, изложенного
в 60 ст.
Вопрос
состоит в том, что, глядя на человека, как на предмет наблюдения с какой бы то ни было точки зрения, — богословской, исторической, этической, философской — мы находим общий
закон необходимости, которому он подлежит так же, как и всё существующее. Глядя же на него из себя, как на то, чтò мы сознаем, мы чувствуем себя свободными.
И потому, предполагая, что противоположение, которое выставляет Христос
в этом месте, приводя слова
закона: вам сказано: люби ближнего и ненавидь врага,
состоит в противоположении между земляком и чужеземцем, спрашиваю себя, что такое враг по понятиям иудеев, и нахожу подтверждение своего предположения.
Действия людей подлежат общим, неизменным
законам, выражаемым статистикой.
В чем же
состоит ответственность человека перед обществом, понятие о которой вытекает из сознания свободы? вот вопрос права.
Христианское учение во всем его истинном значении, как оно всё более и более выясняется
в наше время,
состоит в том, что сущность жизни человеческой есть сознательное всё большее и большее проявление того начала всего, признак проявления которого
в нас есть любовь, и что поэтому сущность жизни человеческой и высший
закон, долженствующий руководить ею, есть любовь.
Стоит только понять раз, что это так, что всякая радость моя, всякая минута спокойствия при нашем устройстве жизни покупается лишениями и страданиями тысяч, удерживаемых насилием; стоит раз понять это, чтобы понять, что свойственно всей природе человека, т. е. не одной животной, но и разумной и животной природе человека; стоит только понять
закон Христа во всем его значении, со всеми последствиями его для того, чтобы понять, что не учение Христа несвойственно человеческой природе, но всё оно только
в том и
состоит, чтобы откинуть несвойственное человеческой природе мечтательное учение людей о противлении злу, делающее их жизнь несчастною.