Неточные совпадения
Соня готова была даже чуть не
заплакать: она, напротив, считала себя недостойною даже взглянуть на Дуню.
— И зачем, зачем я ей сказал, зачем я ей открыл! — в отчаянии воскликнул он через минуту, с бесконечным мучением смотря на нее, — вот ты ждешь от меня объяснений,
Соня, сидишь и ждешь, я это вижу; а что я скажу тебе? Ничего ведь ты не поймешь в этом, а только исстрадаешься вся… из-за меня! Ну вот, ты
плачешь и опять меня обнимаешь, — ну за что ты меня обнимаешь? За то, что я сам не вынес и на другого пришел свалить: «страдай и ты, мне легче будет!» И можешь ты любить такого подлеца?
— Милостивый государь, милостивый государь, вы ничего не знаете! — кричала Катерина Ивановна, — мы на Невский пойдем, —
Соня,
Соня! да где ж она? Тоже
плачет! Да что с вами со всеми!.. Коля, Леня, куда вы? — вскрикнула она вдруг в испуге, — о, глупые дети! Коля, Леня, да куда ж они!..
Соня неотступно ходила за Катериной Ивановной,
плача и умоляя ее поминутно воротиться домой.
В лихорадке и в бреду провела всю ночь
Соня. Она вскакивала иногда,
плакала, руки ломала, то забывалась опять лихорадочным сном, и ей снились Полечка, Катерина Ивановна, Лизавета, чтение Евангелия и он… он, с его бледным лицом, с горящими глазами… Он целует ей ноги,
плачет… О господи!
Петр Петрович искоса посмотрел на Раскольникова. Взгляды их встретились. Горящий взгляд Раскольникова готов был испепелить его. Между тем Катерина Ивановна, казалось, ничего больше и не слыхала: она обнимала и целовала
Соню, как безумная. Дети тоже обхватили со всех сторон
Соню своими ручонками, а Полечка, — не совсем понимавшая, впрочем, в чем дело, — казалось, вся так и утопла в слезах, надрываясь от рыданий и спрятав свое распухшее от
плача хорошенькое личико на плече
Сони.
Соня не ответила, она
плакала. Прошло несколько минут.
Я пришла тогда, — продолжала она,
плача, — а покойник и говорит: «прочти мне, говорит,
Соня, у меня голова что-то болит, прочти мне… вот книжка», — какая-то книжка у него, у Андрея Семеныча достал, у Лебезятникова, тут живет, он такие смешные книжки всё доставал.
— Что же, что же делать? — истерически
плача и ломая руки, повторяла
Соня.
Соня не договорила и
заплакала.
Сзади них, тихо и как бы робко
плача, молилась
Соня.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их,
плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили друг друга за ручки и бросились бежать. С воплем и
плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся.
Соня и Полечка бросились вслед за нею.
Соня. И мы хорошо проживем нашу жизнь! Мы хорошо ее сделаем! А пока — отдохни, мама. Не надо
плакать!..
Марина. У самой-то у меня ноги так и гудут, так и гудут! (Ведет его вместе с
Соней.) Вера Петровна, бывало, все убивается, все
плачет… Ты, Сонюшка, тогда была еще мала, глупа… Иди, иди, батюшка…
Вот он бывает здесь каждый день, я угадываю, зачем он здесь, и уже чувствую себя виноватою, готова пасть перед
Соней на колени, извиняться,
плакать…
Елена Андреевна. Неблагополучно в этом доме. Ваша мать ненавидит все, кроме своих брошюр и профессора; профессор раздражен, мне не верит, вас боится;
Соня злится на отца, злится на меня и не говорит со мною вот уже две недели; вы ненавидите мужа и открыто презираете свою мать; я раздражена и сегодня раз двадцать принималась
плакать… Неблагополучно в этом доме.
В семье имя
Сони не упоминалось, а слава Бороздиной росла, и росли также слухи, что Давыдов дурно обращается с ней, чуть ли даже не бьет. Дурные вести получались в труппе, и, наконец, узнали, что Давыдов бросил Бороздину, променяв ее после большого карточного проигрыша на богатую купчиху, которая
заплатила его долги, поставив условием, чтоб он разошелся с артисткой.
Расчеты тети
Сони на действие свежего воздуха, на перемещение в карету нисколько не оправдались; затруднения только возросли. Верочка, лежа на ее коленях, продолжала, правда, рыдать, по-прежнему вскрикивая поминутно: «Ай, мальчик! Мальчик!!» — но Зизи стала жаловаться на судорогу в ноге, а Паф
плакал, не закрывая рта, валился на всех и говорил, что ему спать хочется… Первым делом тети, как только приехали домой, было раздеть скорее детей и уложить их в постель. Но этим испытания ее не кончились.
У всех были печальные лица, все говорили тихо, как будто боясь разбудить кого-то, не смеялись, вздыхали и часто
плакали, глядя на меня и в особенности на маленькую
Соню в черном платьице.
Соня, не выносящая таких ужасов, тоже начинает
плакать, и столовая оглашается разноголосым ревом.
Елена Андреевна. Неблагополучно в этом доме. Ваша мать ненавидит все, кроме своих брошюр и профессора; профессор раздражен, мне не верит, вас боится;
Соня злится на отца и не говорит со мною; вы ненавидите мужа и открыто презираете свою мать; я нудная, тоже раздражена и сегодня раз двадцать принималась
плакать. Одним словом, война всех против всех. Спрашивается, какой смысл в этой войне, к чему она?
Соня не вырывала у него руки и перестала
плакать.
Она бросилась к
Соне, обняла ее и
заплакала.
— Ты,
Соня, не
плачь, голубчик милый, душенька,
Соня.
Действительно,
Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд
плакала, подрагивая своими оголенными плечиками.
— Ну пускай спит, — сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не
плакала, и не говорила с
Соней, несколько раз встававшею и подходившею к ней.
Она
заплакала, прощаясь с дяденькой», вспоминала
Соня.
Ни отец и мать, ни
Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что́ ожидает ее. Она не
плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку.
Графиня обняла
Соню и
заплакала.