Дарители. Короли будущего

Екатерина Соболь, 2016

Вторая книга уже полюбившейся читателям саги «Дарители». Отправляясь в замок, чтобы вручить королю Сердце волшебства, Генри был уверен, что волшебная сказка подходит к счастливому концу. Но не тут-то было: сказка только началась. Страшная сказка, в которой все окутано зловещей тьмой. Что ждет Генри в замке? Какие загадки придется ему разгадывать? С какими темными силами столкнуться? И что будет с Даром самого Генри?

Глава 2

Принц на черном коне

Вернуться туда же, откуда сбежал, было безумием, но именно это Генри и сделал. Вот только когда туман вокруг рассеялся, он с трудом узнал место, где хотел оказаться. А точнее, то, что от него осталось.

Было уже светло — серое, пасмурное утро, — и одно стало ясно сразу: ветер побывал тут снова. Половина деревьев в эвкалиптовой роще были переломаны и лежали друг на друге, другие еще стояли, но с обвисшими, растрепанными листьями. А люди… Они не ушли на поиски более гостеприимного местечка, как предполагал Генри, — нет, все они были еще здесь и даже не обратили внимания, что кто-то появился из воздуха. Они были слишком заняты тем, что, кажется, пытались убить друг друга.

От неожиданности Генри даже не сразу понял, что происходит: сцепившись по двое, по трое, а иногда и целыми группами, люди пытались что-то вытащить друг у друга из рук и карманов.

— Отдай! — хрипел толстый мужчина, неуклюже пытаясь врезать второму ногой по колену.

— Моя! Не отдам! — Его соперник оказался половчее и, ударив толстяка локтем в живот, вывернулся и сбежал, но на него тут же налетел кто-то еще.

Листва мертвых деревьев пахла одуряюще, сонно — этот нежный печальный запах будто пытался всех успокоить, но куда там. Женщины с детьми, старики и уж совсем немощные, хоть и прятались в остатках эвкалиптовой рощи, но посматривали друг на друга так, что Генри сразу понял: они были бы не прочь присоединиться к битве.

— Говорите, у вас ее нет? — натянуто спросила одна женщина у другой.

— Нет. А у вас?

Они окинули друг друга тяжелыми, подозрительными взглядами, крепче прижав к себе младенцев.

— Я уверена, мой Джонни что-нибудь достанет. У нас ребенок, нам она больше нужна.

Тут Генри заметил неподалеку кудрявый затылок Олдуса Прайда, а рядом с ним — встрепанную темную косу Агаты и вихры Свана. Как будто дверь дома Тиса нарочно вывела Генри поближе к друзьям. И он, бесшумно перемахнув через поваленное дерево, приземлился рядом с ними. Все трое подскочили.

— Это я. — Генри стянул с лица шарф.

Он думал, что страх на их лицах сразу исчезнет. Но тот не исчез.

— Почему Освальд тебя спас? — тихо спросил Сван. — Он же плохой. Он наш враг, и…

— Генри, куда вы пропали? — перебил Олдус. — И поверьте, я никогда еще не задавал этот вопрос в таком буквальном смысле.

А Агата подняла записку, которую, видимо, заготовила к его возвращению:

«Ты что-то скрываешь от нас. Что-то важное».

И Генри понял, чего добивался отец своим впечатляющим появлением: теперь ему не верили даже друзья. А если он скажет: «Освальд — мой отец», они уж точно разочаруются в нем. И он промолчал. Надо было, наверное, что-то соврать, но он не умел. Все трое еще минуту подозрительно смотрели на него, а потом неуверенно улыбнулись. Так, будто изо всех сил пытались поверить в него снова.

— Ладно, — бросил Олдус. — Как видите, у нас тут есть и другие неприятности.

— Чья работа? — Генри кивнул на синяк у него под глазом.

— Моих же посланников. — Олдус выдавил смешок. — До них наконец дошло, что я вам все это время помогал. Они до сих пор думают, что вы — наш враг, а избранный где-то бродит. Я пытался им объяснить, но… — Он коснулся синяка.

Неподалеку раздался звук удара в сопровождении невероятно цветистой ругани, и Генри осторожно выглянул из укрытия. От взаимного уничтожения людей спасало только то, что они действительно не умели драться и в основном просто возили друг друга по земле.

— Ветер был страшный. Глупо звучит, но он будто злился. — Олдуса передернуло от воспоминаний. — Поломал деревья, унес всю мебель, все остатки еды, а потом исчез в одну секунду, и тучи тоже. Сами понимаете, как все перепугались. А дальше… — Он помолчал. — Помните, вначале Освальд раздавал монеты за то, чтобы люди выпили его подчиняющее зелье? А потом уже заманивать не надо было: люди так боялись смерти, что сразу соглашались. В общем, тут кто-то вспомнил, что у него есть монета, и все кинулись проверять карманы. Понимаете, нам всем с детства твердили, что каждый сам за себя. Я предложил им собрать все монеты и на них всем вместе начать новую жизнь.

— Кажется, им эта идея не понравилась. — Генри поморщился: рядом раздался такой звук, будто кем-то пытались проломить ствол дерева.

— Мягко сказано. Они мне чуть второй глаз не подбили.

И Генри наконец понял, что случилось. Люди вспомнили, что у половины из них есть старинная золотая монета, а у второй половины нет ничего. Это как голодным волкам сказать, что неподалеку есть свежая туша оленя, которую охраняют другие волки. Нельзя винить волков за то, что они попытаются отнять добычу у более везучих.

— Выберемся, бывало хуже, — пробормотал Олдус, провожая взглядом пролетевший мимо ботинок. — Мы как раз разрабатывали план, как невредимыми добраться до дворца. Тогда мое доброе имя будет восстановлено — король-то уже знает правду. Предлагаю не ждать, когда все успокоятся, а выдвинуться прямо сейчас. Вон с той стороны потише, туда и отступаем, давайте на счет три. Раз…

— Я попробую их разнять. Хоть кого-то. Просто вырублю, и пусть пока отдыхают. — Генри попытался вылезти из укрытия, но все трое схватили его за одежду.

— Стойте! Не хотел этого говорить, но если вас узнают… Мы вас не сможем спасти, — затараторил Олдус. — Пусть сами разбираются, не можем мы с ними всю жизнь нянчиться. Надо уходить. Скоро нас тут найдут, и тогда…

— Подождите. Еще минуту. Я что-нибудь придумаю, — пробормотал Генри, лихорадочно соображая, как можно разом утихомирить шестьсот человек. По всему выходило, что никак, и все четверо это понимали, но он все равно повторял: — Сейчас, подождите хоть немного.

Но в голове было пусто, и даже в самые тяжелые дни он не чувствовал себя таким беспомощным.

— Помочь нам может только чудо. Вот только ждать его откуда? — мрачно подвел итоги Сван, и Генри еще никогда не был так с ним согласен.

А потом чудо взяло и произошло.

Луч солнца прорвался сквозь тучи, залил рощу, и под этим слепящим светом вдруг раздался голос, такой звучный и громкий, что сразу разнесся по всей равнине:

— Остановитесь! Что вы творите, народ волшебного королевства?

От неожиданности все замерли, не донеся кулаки до лиц противников, и вытянули шеи, пытаясь разглядеть, кто заговорил с ними. Генри тоже посмотрел — и выдохнул сквозь сжатые зубы. Кто бы это ни был, он не хуже Освальда владел наукой «Как появиться так, чтобы у всех вокруг отвисла челюсть».

Посреди Пропастей застыл всадник на огромном черном коне, и Генри подумал: «Серьезно, он что, нарочно ждал, когда выйдет солнце?» Теперь оно блестело на его одежде, на волосах, даже на сапогах — будто он весь сиял. Над Пропастями повисла такая тишина, что Генри слышал, как перебираются с поломанных деревьев на здоровые мелкие животные, что жили в роще. А потом по толпе прошел вздох облегчения, и кто-то вдруг опустился на колени, прижался головой к земле. Остальные один за другим сделали то же самое — кроме Генри, который понятия не имел, зачем это нужно.

А всадник заговорил снова, и голос его волной накрыл всех вокруг:

— Встаньте, подданные. Я знаю, вам пришлось нелегко, но я во всем разберусь и позабочусь о вас. Ибо я — ваш будущий король и наследник трона.

Неподалеку от Генри женщина со стуком выпустила ветку дерева, которой оборонялась, и прижала руки к груди.

— Какой же он красивый! — выдохнула она, неуклюже поднимаясь с земли. — Так и думала!

Мужчина, у которого она минуту назад пыталась отнять монету, всхлипнул.

— Дождались! — простонал он, шумно вытирая нос рукавом и крепко держась за нагрудный карман. — Нашелся!

— Настоящий принц! С ума сойти! — ахнул Сван. — Никто у нас в деревне бы не поверил!

Принц подождал, пока все немного успокоятся, и двинулся вперед, в сторону рощи. Люди обступали его, несмело протягивали руки и прикасались к его ноге, стремени, боку лошади. Они почему-то не смотрели на этого человека прямо, будто чуть сгибались, чтобы взглянуть исподлобья, хотя зачем — Генри не понял.

— Мамочка моя. Я знал, что у короля есть сын, но никогда его не видел, — завороженно протянул Олдус. — Он же просто… Как Великий Сивард на картинках. Повезет же нам со следующим королем. — Он вдруг споткнулся на полуслове, побагровел и втянул голову в плечи. — Сделайте вид, что последнюю фразу не слышали.

Теперь, когда принц подъехал ближе, Генри наконец его разглядел. Он был старше его самого всего на пару лет, но выглядел таким… «взрослым», подумал Генри. Сильным. Чисто одетым. На нем было что-то вроде мундира посланников, только с золотым позументом везде, где только можно. На поясе в блестящих ножнах с яркими камнями — Генри и не знал, что бывают такие яркие, — висел меч. Даже волосы у принца были невиданные — по цвету как песок, они сияли под солнцем и закрывали ему шею такой аккуратной золотой волной, что Генри невольно пощупал свои торчащие во все стороны спутанные патлы. Как он их так причесывает? Уму непостижимо. И Генри вдруг отпустило. Наконец хоть кто-то, кроме него, решит все проблемы.

Тут сквозь толпу нетвердо протолкнулся десяток парней, и Генри с трудом узнал в них общество силачей Пенгривилла: очевидно, им пришлось пережить суровую битву за монеты, хотя пытались они защитить свое добро или отнять чужое, было непонятно.

Они ударили себя кулаками в грудь и нестройным хором сказали:

— Приветствуем тебя! С тобой наша сила и наша доблесть!

Если бы Генри вот так поприветствовали, он был бы просто счастлив, но принц только кивнул: едва заметно, будто привык к такому.

— Приветствую и вас, народ сожженных деревень. Отдельно приветствую старейшин. — Принц слегка поклонился туда, где со счастливым видом сбились уже знакомые Генри старики. — Рад видеть вас всех в добром здравии.

— Смешно разговаривает, — беззлобно фыркнул Генри.

Ему нравился этот парень. Он выглядел как человек, которому можно доверять.

— Говорит, как юноша из хорошей семьи, — объяснил Олдус.

Генри хотел спросить, бывают ли плохие семьи, но Олдус уже начал выбираться из-за поваленного дерева.

Из другого укрытия тем временем с пристыженным видом вылезли посланники в разодранных мундирах; видимо, скрывались от тех, кто хотел проверить, нет ли у них монет. Они одновременно начали что-то говорить, но принц поднял руку, и они тут же замолчали.

— Я вижу, господа, вы под воздействием своих приключений позабыли устав. Докладывать должен ваш капитан. Где же он?

— Здесь! — завопил Олдус и, спотыкаясь о ветки, помчался к ним. Потом остановился, прокашлялся и совсем другим голосом сказал: — Прошу простить за весь этот беспорядок, ваше высочество. Причиной ему были суровые события.

Олдус опустился на одно колено, принц протянул ему свою руку в перчатке, и Олдус коротко тронул ее губами.

— Прощаю вас. Встаньте, господин Прайд. Мы не знакомы лично, но я слышал о вас много хорошего. Пойдемте, вы обо всем мне доложите в более спокойной обстановке. — Принц заговорил громче: — А вы, господа, подождите немного и не вздумайте драться. Помните: посланники все еще на страже закона и порядка.

Меньше всего ободранная компания посланников напоминала сейчас стражей порядка, но люди с готовностью поклонились и разошлись. По настороженным взглядам, которые они бросали друг на друга, сразу было ясно, что про монеты они не забыли и готовы продолжить, если придется, но угрожающие лица они теперь делали как-то вполсилы. Генри чувствовал их радость так же, как раньше чувствовал их гнев, — она захлестнула даже его. Зря все его пугали этим дворцом — парень приехал оттуда, а злым вовсе не выглядел. Может, все не так плохо. Да и Генри теперь свободен от своего обещания, люди-то уже в безопасности. И Сердце волшебства он может теперь отдать принцу, тот отвезет его во дворец, а там наверняка придумают, как сделать так, чтобы оно перестало гаснуть. А сам он не пойдет ни во дворец, ни к отцу. Начнет все сначала — где-нибудь далеко отсюда.

Тучи на небе расползались, будто солнце расталкивало их к краям неба, люди расселись на земле, подставив лица свету, — так мирно, будто это не они только что колотили друг друга. Принц неспешно ехал вглубь рощи, Олдус брел за ним, и Генри пришла в голову мысль.

— Ждите здесь. Пойду послушаю, — бросил он Агате и Свану. О них принц тоже позаботится: отыщет непутевого Хью, поймет, что случилось с Агатой. — Я скоро.

— Меня мама учила, что подслушивать неприлично! — выпалил Сван.

Генри только рукой махнул. Значения слова «прилично» он не понимал. Ему нужно было убедиться, что теперь все точно в порядке, — и он бесшумно двинулся вдогонку.

Олдус и принц остановились на поляне, окруженной крепкими, выстоявшими в бурю деревьями. Генри спрятался в пяти шагах от них, прислушиваясь.

— Как же хорошо, что вы приехали! Подумать только, сороки правда доставили письмо в срок! — взбудораженно начал Олдус. — Вы не представляете, что мы тут пережили! Хотя нет, что это я, конечно, представляете, вы же все уже прочли!

— Какое письмо? — нахмурился принц.

Генри думал, он хоть сейчас слезет с коня — неудобно же разговаривать с человеком, нависая над ним сверху, особенно когда ты такой высоченный, — но он не слез.

— Я описал все, что произошло, вашему отцу. А разве не он вас прислал?

Принц будто не слышал. Он замер, глядя в одну точку, будто лихорадочно пытался найти какое-то решение, и Генри одобрительно улыбнулся. Кажется, этот парень всерьез озабочен тем, как вытащить их из той ямы, в которой они оказались.

А Олдус, не дождавшись ответа, заговорил снова:

— Если ваше высочество соблаговолит выслушать мое мнение, я предлагаю вам для начала познакомиться с наследником Сиварда. Уверен, вы друг другу понравитесь — два юных героя на страже королевства, прекрасные лица новой эпохи! — Олдус смотрел на принца, запрокинув голову, но при этом все равно ухитрялся держать взгляд опущенным. — Но до того, как мы все отправимся во дворец, надо что-то решить насчет этих людей. Положение трудное, но я уверен, ваше высочество что-нибудь придумает, и…

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, капитан Прайд, — перебил принц. — Барс по какой-то причине избрал того, о ком все говорят. Разрушителя. Говорят, на вид он ужасен и исчез с Освальдом в языках пламени, хохоча и дыша огнем.

— Это большое преувеличение и не вполне правда, — прошелестел Олдус.

Генри не понимал, почему он так робеет перед этим парнем. Олдус ведь старше его лет на десять.

— И при этом вы, капитан посланников, на его стороне. Не находите это странным?

— Нет, ваше высочество. — Олдус прокашлялся, будто ему не хватало голоса, чтобы закончить фразу. — Как только вы его увидите, вы сразу все поймете. Юноша благороден, добр, у него золотое сердце. Да, злосчастный дар у него тоже есть, но я понимаю, почему Барс выбрал его. Не знаю, кто еще был бы способен на такое.

— То есть вы считаете, я был бы не способен? — задумчиво протянул принц.

— Нет, я не это имел в виду! — Олдус почему-то испугался и согнулся еще больше. — Нет, ваше высочество, конечно…

Принц спрыгнул с лошади — таким легким движением, что Генри даже позавидовал.

— А теперь послушайте меня, — негромко сказал он. — Меня не волнует, какое там сердце у этого выродка. Единственное сердце, которое меня интересует, это Сердце волшебства. Оно у него, верно? И вы мне поможете его получить.

Генри крепче прижался щекой к дереву. Разговор принимал какое-то нехорошее направление.

— Вы все не так поняли, если бы вы просто выслушали… — опять начал Олдус, но так тихо, что Генри и сам едва разобрал слова.

А принц вдруг засмеялся — сухим, неприятным смехом, и у Генри упало сердце. Он вдруг совершенно ясно понял: этот человек им не поможет.

— Вы забываетесь, капитан Прайд. Я вас позвал сюда не для того, чтобы выслушивать чушь про чудовище, которое вдруг оказалось героем. Так не бывает. — Принц коротко облизнул губы. — А теперь будьте добры, приведите его сюда.

— Зачем? — уронил Олдус, будто разом забыв все вежливые слова.

Принц окатил его таким взглядом, что Генри сжался. Он даже не представлял, насколько злость может изуродовать такое красивое лицо.

— Затем, что я хочу убить его, — отрезал принц. Олдус наконец-то посмотрел ему в глаза, и по его дернувшемуся рту Генри сразу понял: ему не понравилось то, что он увидел. — Сделать то, чего все от меня ждут. Я понимаю, что силой его не выманить, но хитростью… Соврите ему что угодно, но чтобы через пять минут он и Сердце волшебства были здесь. По глазам вижу, вы знаете, где он. А когда я с ним расправлюсь, вы, я и посланники поедем во дворец и отвезем Сердце моему отцу.

— А люди? — еле слышно спросил Олдус.

— Перед отъездом я им скажу, что помощь уже в пути.

— Но никакой помощи не будет, верно?

— Ну конечно нет! Вы что, ребенок? — Принц поморщился. — Пусть делают что хотят. Таких грязных крестьян у нас в королевстве тысячи, мне что, за каждого переживать?

— Но ваше высочество! Они же перебьют друг друга!

— Значит, у нас будет одной проблемой меньше, разве нет? А теперь ведите сюда этого нелюдя. — Принц нетерпеливо махнул рукой. — И если не исполните мое повеление, пеняйте на себя. В моей власти сделать так, чтобы вы потеряли свою должность или даже отправились в Цитадель. А у вас ведь семья.

— Король все знает. Знает, что Генри для нас сделал. Он прочтет мое письмо и…

— Письмо? Вы выдумали все, что там написали, капитан. Посланники подтвердят, что вы, кажется, тронулись умом. Они теперь против вас, не забыли? На вашей стороне никого нет.

Олдус вскинул голову.

— Есть. Агата вам подтвердит, что Генри — не чудовище.

— Агата? — На лице принца проступило растерянное, почти детское выражение. — Агата Джонсон? Дочь покойного хранителя казны? Она жива?

— Да, ваше высочество. — Голос у Олдуса окреп. — Она помогала избранному и расскажет вам, что… Правда, она не может говорить, мы не знаем почему. Но она доступными ей средствами объяснит…

— Она девчонка, — фыркнул принц. — Кто вообще слушает женщин? Тем более немых.

— Постойте! Есть еще юноша по имени Сван. Сын старейшины одной северной деревни. Он, правда, не слишком сообразительный, но он вам объяснит, что Генри…

— И это все? Вы, беглянка и какой-то деревенский олух? Я смотрю, ваш нелюдь набрал себе отличных помощников. Можете идти.

Олдус опустил голову, но не сдвинулся с места, и принц уже открыл рот, чтобы повторить приказ, но вдруг насторожился.

— Он здесь, верно? — протянул он. — Слушает нас.

— Нет, ваше высочество, он не…

Но принц про него будто забыл. Он положил ладонь на рукоять меча, оглядываясь, как охотник, который вышел на след дичи.

— А ну выходи! Я знаю: ты здесь! — Принц вглядывался в лес, но взгляд его скользил мимо места, где лежал Генри: уж что-что, а прятаться тот умел. — Сразимся по-честному, чудовище. Или боишься? Ну, трусливый зверь, выходи! Давай разберемся, кто тут герой.

Генри даже не двинулся — на глупые подначки он не велся. Если бы на месте принца был отец, он приставил бы меч к горлу Олдуса Прайда, и Генри сразу вышел бы и сделал все, что ему скажут. Но принцу это даже в голову не пришло, и Генри холодно подумал: «Не такой уж ты страшный, каким хочешь казаться».

Принц еще с минуту оглядывался, а потом выдохнул и разжал руку на мече.

— Приведите его. В глубине души вы и сами понимаете, что нельзя доверять тому, кто родился ущербным. Вы хоть немного, но боитесь его. И поэтому сделаете то, что я вам сказал. Верно? — Он улыбнулся, и Генри мучительно захотелось врезать кулаком по этому самодовольному лицу.

Олдуса, возможно, такое желание тоже посетило. Еще минуту он смотрел на принца в упор, а потом опустил голову.

— Слушаюсь, ваше высочество, — тихо сказал он.

Принц вытянул вперед руку, и Олдус, опустившись на колено, приложился к ней губами. А потом встал и побрел прочь, сгорбившись, будто собственный позвоночник весил теперь в три раза больше.

Генри двинулся следом. Подождал, пока Олдус, вяло раздвигая перед собой ветки, отойдет подальше, и вырос прямо перед ним. Минуту они стояли, глядя друг на друга, и у Олдуса был такой затравленный, обреченный вид, будто он думал, что Генри сейчас на него бросится.

— Вы слышали, — наконец сказал он, и это был не вопрос.

— Ну так исполняйте. Ведите меня к нему, пусть отхватит мне башку своим мечом. — Генри не собирался злиться, но все равно разозлился.

— Такого вы обо мне мнения? — Олдус бледно усмехнулся и шагнул ближе. — Генри, слушайте меня внимательно. — Он оглянулся. За деревьями вдалеке виднелся ярко-зеленый мундир. Принц ждал. — Это ведь Сердце волшебства у вас в сумке? Не представляю, где вы его прятали до этого, но сейчас не выпускайте из рук. Нам с вами надо идти во дворец и добраться туда раньше его высочества.

— Не выйдет, он верхом. А вас накажут, забыли?

— Что уж теперь, верно? Вас надо спасать любой ценой. Главное — попасть во дворец, а там король нам поможет.

Он сказал это так неуверенно, что до Генри кое-что дошло.

— Вы ведь плохо знаете короля, так?

— Я его видел куда чаще, чем остальные его подданные. Целых три раза. Но обычно предметы из казармы посланников, все, что мы собрали, просто забирают и…

— Олдус, мне неважно, поверит король в мои подвиги или нет. Я не пойду во дворец.

— Что?! А как же почести?

— Наплевать на почести. Мне нельзя во дворец. Нет времени объяснять. — Генри вдруг понял, что заговорил точно, как скриплеры, и едва не засмеялся.

Конечно, немного почестей ему бы не помешало, но он еще ночью понял, что люди никогда не будут восхищаться таким, как он, а отец всегда говорил ему, что только дураки дважды оплакивают одну потерю. Пора было действовать дальше. Генри посмотрел туда, где виднелся мундир принца. Потом туда, откуда разносился гомон голосов.

— Они поверили, что он о них позаботится. Он же обещал!

— Ох, Генри, какое же вы бесхитростное создание. То были просто слова. Люди дают обещания, а потом нарушают. Добро пожаловать в реальную жизнь.

— Что-то мне не нравится такая жизнь, — пробормотал Генри.

Он вдруг понял, что надо делать. Главное — принять решение, а потом уже не так страшно. Он подошел к Олдусу — тот вздрогнул так, будто ждал, что его укусят. Генри вздохнул и вытащил у него из кармана мятый лист бумаги, походную чернильницу и перо. Сел на землю, нацарапал записку, подул на нее, чтобы быстрее высохла, и стащил с плеча Олдуса лук и колчан со стрелами — все посланники по-прежнему носили их с собой.

— Что вы делаете? — растерялся Олдус.

— То, что нужно.

Генри спрятался за большое дерево — отсюда принца было неплохо видно в прореху между ветками. А потом натянул тетиву и прицелился.

— Генри, не надо! Вы же не такой, что вы де… — перепуганно начал Олдус.

Но Генри уже отпустил стрелу. Олдус сдавленно охнул. Генри мрачно улыбнулся: он видел, как принц подскочил, когда стрела врезалась в дерево прямо у него над головой. Принц пугливо огляделся, но, конечно, никого не увидел. И тогда он вытащил стрелу и медленно снял с нее записку. Прочел ее, скомкал и еще минуту стоял, глядя прямо перед собой. А потом сел на коня. Олдус у Генри за плечом, кажется, не дышал, и Генри, крепко взяв его за локоть, потянул за собой.

Принц выехал из рощи туда, где ждали люди, и своим прекрасным звучным голосом, на который Генри больше не собирался покупаться, сказал:

— Народ волшебного королевства! Я готов объявить свою волю.

Все, как по команде, вскочили, и Генри со смутной завистью подумал: «Все-таки совсем неплохо, когда люди готовы слушать каждое твое слово».

— Поднимите руку те, у кого есть золотая монета.

Почти половина людей вскинула руки вверх, опасливо косясь на соседей.

— А теперь разделитесь на четыре равные группы и встаньте передо мной.

Те с готовностью исполнили приказ — кажется, все были рады оказаться в компании таких же богатых счастливчиков, как они сами.

— К востоку отсюда есть две деревни, к северу — еще две. Каждая группа пойдет в своем направлении. Дойдя до деревни, купите себе право на ночлег и пропитание и наймитесь работниками. Монет вам надолго хватит. Я напишу для каждой группы послание о том, что помогать вам — личное распоряжение его высочества. Передадите его старейшинам деревни, они не посмеют вам отказать. Все вы знаете главный закон королевства: каждый за себя. Отныне вы сами отвечаете за свою судьбу.

Счастливчики с монетами переглянулись. Кажется, это показалось им не таким уж плохим решением: так они хотя бы окажутся подальше от невезучих, которым монет не досталось.

— Если этого хочет наследник Сиварда, да будет так, — важно сказал один из стариков.

— Да, — уронил принц с непонятным выражением. — Кажется, именно этого он и хочет.

И все поклонились до земли, глядя на него так, будто увидели чудо. Принц отрывисто кивнул им, достал из сумки, перекинутой через седло коня, бумагу и чернила и быстро нацарапал четыре записки. Пальцы у него подрагивали, и Генри усмехнулся. Очевидно, за то время, пока стрела летела в его сторону, он успел пережить несколько незабываемых секунд.

Группа, состоявшая из тех, кто спал когда-то в Башне загадок, держалась отдельно — Генри сразу узнал их по старинной, полуистлевшей одежде. Но принц, кажется, даже не заметил в их виде ничего странного. Он раздал записки, и люди торопливо отправились в путь, постоянно оглядываясь, будто думали, что остальные сейчас бросятся им вдогонку и отнимут монеты. Остальные, кажется, были не прочь так и сделать, но присутствие принца их явно останавливало. А принц подождал, пока счастливчики отойдут подальше, и обернулся к оставшимся.

— Остальные пойдут со мной в столицу. Путь неблизкий, не меньше двух дней, но на месте я вам помогу найти работу, чтобы добывать пропитание для себя и своих близких.

Люди застучали ладонями, влюбленно глядя на него, и Генри почувствовал новый укол зависти.

— Что вы ему написали? — завороженно спросил Олдус за его плечом.

— Что я — тот, кого он ищет. Нагнал страху, — пожал плечами Генри. — Сказал, пусть поможет людям, и, когда все они будут в безопасности, я отдам ему Сердце волшебства. Дал ему полчаса, чтобы придумать что-нибудь. Он уложился в пять минут. Он ведь не дурак, а? — Генри помолчал. — Я написал кое-что еще, второе условие. Чтобы вас не наказывали. Идите. Скоро будете дома. И присмотрите за Агатой и Сваном.

— А вы? — поперхнулся Олдус.

— Буду держаться поблизости. Следить, как он держит слово. Не ищите меня, ясно? Мне легче одному. Разберусь, — с большей уверенностью, чем чувствовал, сказал Генри.

А потом вспомнил жест скриплера и хлопнул Олдуса по плечу. Кажется, это он запомнил верно: Олдус не отшатнулся, даже не вздрогнул, и на его лице появилось странное выражение, слепленное разом из удивления и стыда. Он открыл рот с таким видом, будто собирался произнести длинную речь, а потом закрыл его обратно, коротко поклонился и ушел не оглядываясь.

Генри следил из укрытия, как Олдус привел к принцу Агату и Свана, который держался у нее за спиной, двумя руками вцепившись ей в локоть.

— Сказать, что ты прекрасно выглядишь, было бы преувеличением, — сказал принц. Агата мрачно приподняла одну бровь, и принц вдруг рассмеялся. Генри даже не думал, что он это умеет. — Но в остальном ты все та же. Я рад, что ты жива.

— Хотите, я вам за нее расскажу про наши приключения? Могу даже в стихах, — прошелестел у нее за спиной Сван, глядя себе под ноги.

— Олдус, проследите за Агатой, чтобы опять не сбежала, — уронил принц, брезгливо глядя на висящую лохмотьями куртку Свана.

А потом развернул коня и поехал прочь. Посланники старались держаться поближе к нему, как выводок птенцов, спешащий за матерью. На Олдуса они посматривали мрачнее некуда, но сказать ничего не решались.

— Ребята, а ну веселее! — бодро крикнула старушка в красном полушубке. — Давайте-ка усладим пением слух нашего драгоценного героя! Раз-два! Когда герой вернется, все будет хорошо! Но сколько ждать придется, не знаем мы еще!

Судя по лицу обернувшегося принца, он бы явно предпочел, чтобы его слух не услаждали. Но что бы он ни хотел сказать по этому поводу, его слова потонули в трех сотнях других голосов.

— Весна придет, мы знаем, зиме сырой взамен! И смирно ожидаем мы этих перемен!

— Эту знаменитую песенку придумали не так давно, так что до песен предков ей далеко, — громко сказал Олдус, прежде чем со всеми затянуть второй куплет. Как будто знал, что Генри его слышит.

Голоса грохотали так, что чуть земля не дрожала. Генри был единственным, кто не знал слов, и на секунду он представил то, чего никогда не будет: что люди поют все это ему. А потом молча затесался в толпу, повыше натянув шарф и прижимая к себе сумку, в которой ровно, успокаивающе билось Сердце — в том же ритме, что его собственное.

Широкая утоптанная дорога вела на восток — сначала по пустынной равнине, потом — через перелески, которые скоро превратились в настоящую чащу. С каждым часом становилось все холоднее, здесь уже ничто не напоминало о теплых просторах Пропастей. Вскоре стихли и песни, и голоса. Люди брели вперед молча, спотыкаясь о собственные ноги. Иногда то тут, то там начинал плакать ребенок, и другие дети подхватывали плач — как волчата, которые начинают выть, если завыл хоть один.

Под вечер все валились от усталости, даже принц едва не падал со своего тяжело бредущего коня. Наконец, когда скупое, бледное солнце опустилось за лес, принц остановился.

— Привал, — объявил он. — Можете спать до утра. Еды нет, но знайте: я голодаю с вами.

— Какой же он милый, — прошептала какая-то женщина рядом с Генри.

В этом лесу снег еще не сошел до конца, земля была размокшая, влажная, кое-где торчали вялые клочья прошлогодней травы, за которую тут же принялся конь. Люди насобирали веток и попытались развести костры, но, конечно, ничего у них не вышло. Генри какое-то время наблюдал за их беспомощными усилиями, а потом не выдержал, нарвал коры с березы, подошел к ближайшей семье и, забрав у растерянного отца семейства огниво, молча показал им, как разводить костер, если дрова сырые.

Остальные теперь посматривали на единственного обладателя костра довольно угрюмо, но даже не попытались спросить, как он это сделал, так что Генри пришлось самому подойти и под остолбеневшими взглядами развести еще четыре костра, прежде чем люди хоть как-то поняли, что от них требуется.

— Смотри, милая, какой странный парень, — услышал Генри у себя за спиной. — Нет бы развести для себя костер и сидеть спокойно! Так нет, ходит и другим помогает.

— Да и лицо не показывает, — ответил женский голос. — Подозрительно как-то.

Генри, который собирался развести еще один костер, тут же раздумал. Ему ужасно хотелось есть, и тут он вспомнил, что на плече у него до сих пор болтается лук Олдуса Прайда. Стрел, правда, почти не осталось. Генри подобрался к тому месту, где сидели посланники, беспрепятственно стащил три колчана стрел — все равно они, кажется, на охоту не собирались — и отправился в лес.

Здесь была весна, прохладная, ранняя. Кое-где на деревьях уже набухли туго скрученные листья, пласты нерастаявшего снега мокро блестели. На первый взгляд казалось, что в лесу совершенно пусто, но Генри прекрасно знал, что это не так: ночь была еще не поздняя, кто-нибудь да найдется. За следующую пару часов он выследил пять куропаток, но, видимо, последние дни слишком его вымотали, — устал он при этом так, что едва мог идти.

Когда он вернулся к людям, почти все они сидели, хмуро глядя в огонь, — голод им не давал заснуть или страх перед темным лесом, Генри не знал. Он выбрал пять семей, которые выглядели хуже остальных и, подобравшись к ним из темноты, оставил рядом с ними по куропатке — разговаривать ему не хотелось. Вскоре по лесу разнеслись радостные вопли тех, кто нашел у себя под боком еду. Люди начали ощипывать птиц и жарить их на огне, и вскоре по лесу поплыл запах горячего мяса.

Генри развел костер поодаль от остальных и сел, протянув руки к огню. Он так устал, что даже голода больше не чувствовал, но спать, когда вокруг столько людей, было слишком опасно.

Сквозь спутанные голые ветки он видел, что у костра посланников все уже заснули, — все, кроме принца. Тот ворочался так, будто никогда не спал на земле, потом садился снова, опять пытался лечь — и вздрагивал, когда в лесу начинали подвывать волки. Как будто не знал, что волки не выйдут к огню и сотням людей.

Генри презрительно фыркнул, сунул руки в карманы, пытаясь согреться, — и нащупал книгу Тиса. Вот что поможет ему не спать. Он медленно пролистал ее всю, подолгу разглядывая каждый разноцветный рисунок, и так увлекся, что слишком поздно услышал: кто-то идет.

Он вскинул голову и замер. Принц остановился прямо перед ним, навис сверху, как скала. На секунду Генри показалось, что принц как-то догадался, кто он, но тот заговорил совсем о другом.

— Книга? Дай ее мне. Хочу посмотреть. — Принц протянул ладонь с таким видом, будто Генри обязан тут же положить на нее книгу.

Так, наверное, и надо было сделать, но Генри только крепче сжал книгу.

— Ты ведь знаешь, кто я такой? — сердито спросил принц. — Как ты смеешь не слушаться приказа?

Генри продолжал смотреть на него тем взглядом, которым при встрече с дикими зверями показывал, что он их не боится.

— Да и вообще ты должен встать и поклониться. — Принц сложил руки на груди. — И смотреть не прямо на меня, а вниз.

— Больше ничего не должен? — не выдержал Генри и запоздало пожалел, что открыл рот.

Лицо у принца вытянулось, будто он случайно проглотил живую лягушку.

— Ты плохо знаешь свое место.

«Молчи, — сказал себе Генри. — Не открывай рот». Не помогло.

— Сейчас оно тут. И я на него сел, чтоб побыть одному. С чего мне передумать?

Выражение на лице принца стало почти забавным, и Генри почувствовал мстительное удовольствие.

— Хочешь книгу забрать? — продолжил он. Инстинкт самосохранения уже вопил во весь голос, но Генри его не слушал. — Так попробуй, отними.

Принц завертел головой — видимо, проверял, насколько далеко посланники. Генри мысленно застонал и схватился за голову, но вслух сказал:

— А без помощников не справишься?

Принц открыл рот — да так и не закрыл, словно удивление пересилило даже гнев.

— Ты должен называть меня «ваше высочество», — наконец выдавил он.

— Как скажешь, ваше высочество.

— И на «вы», наглец. — Принц наклонился и стянул с его лица шарф. Генри стерпел. Он был слишком занят тем, что пытался прикусить себе язык. — Кто ты вообще такой?

— Никто, — быстро ответил Генри.

— Вот именно. А теперь дай мне книгу.

Генри не двинулся, и принц, жадно поглядывая на книгу, вдруг поменял выражение лица на покровительственно-добродушное:

— Не спится, а книга всегда помогает скоротать время. Я прочел все книги во дворце, но вдруг у тебя та, которой я не знаю? Мне любопытно.

— Я что, должен на это сказать: «О, ну тогда, пожалуйста, бери»?

Выражение доброты и спокойствия удержалось на лице у принца с трудом.

— Книга — редкий предмет. И откуда она у такого оборванца? Может, ты ее украл. За это можно и в Цитадель отправиться. Но если ты дашь мне ее посмотреть, я не скажу посланникам, — мягко сказал принц, и Генри фыркнул. — Что ты уперся? Ты наверняка даже читать не умеешь! Дай мне книгу.

— Нет.

— А если я тебе дам пять лесных орехов?

— Кто-то говорил, что голодает с нами.

Принц весь пошел красными пятнами.

— Я наследник трона. Я не могу загибаться со всеми грязными… — Он вдруг будто остановил себя, через силу улыбнулся и сунул орехи обратно в карман. — Я тебе приказываю именем короля.

— Не действует.

— Дай, пожалуйста, посмотреть, — с усилием произнес принц. — Я верну.

Генри поднял брови:

— Нет, тоже не работает.

— Ну все, ты напросился. — Принц резко наклонился и дернул книгу к себе.

Генри рывком поднялся на ноги, но книгу не выпустил. Минуту каждый тянул книгу к себе, а потом принц свободной рукой толкнул Генри в грудь с такой силой, что тот отлетел и, потеряв равновесие, растянулся на земле. Принц торжествующе улыбнулся и открыл книгу. Поле боя осталось за ним.

Генри отполз назад и снова прислонился спиной к дереву. До него только сейчас дошло, насколько он ослабел от голода. Если на него нападут, не сможет даже отбиться. Он был так занят этими размышлениями, что не сразу заметил, как у принца изменилось лицо.

Тот смотрел в книгу остановившимся взглядом, медленно переворачивая страницы.

— Где ты ее взял? — ледяным голосом спросил принц.

— Дома, — буркнул Генри.

— Врешь, мерзавец, — отрывисто проговорил принц. — Такая же была у нас с братом в детстве. Вот тут выпадает страница, именно там, где я помню. Мы вечно дрались за эту книгу, я хотел читать, а он картинки разглядывать. — Принц говорил так, будто только что вспомнил что-то давно забытое. — Я был сильнее, но книга вечно доставалась ему, потому что он сразу начинал… Но вот этого там не было.

Принц уставился на последнюю страницу, а потом с неподвижным лицом опустился на колено напротив Генри и ткнул ему в лицо открытую книгу. На внутренней части обложки было криво, небрежно написано:

Глазам не верь, они солгут,

И то, что прежде знал, забудь:

Четыре мастера придут

И пятому проложат путь.

— Ты написал? — чуть не впечатывая книгу ему в нос, спросил принц.

Генри покачал головой. Принц прожег его очередным мрачным взглядом, но как-то вполсилы, будто был слишком занят собственными мыслями.

— Эти стихи — как будто продолжение тех, которые… Ты бывал во дворце? Да нет, не может быть. — Он провел рукой по лбу и встал. — Кто-то из твоих родичей просто с ума сходил по сказке о потерянной короне, вот и выдумал глупый стишок, который ничего не значит. Ладно, мы с этим разберемся.

Он положил книгу себе в карман — и Генри задохнулся от гнева. Надо было драться, отнять книгу, это ведь все, что осталось ему от Тиса, но он вдруг понял, что действительно не может встать, и просто схватил принца за ногу.

— Отдай, — выдавил он, но принц только дернул ногой, и он разжал пальцы.

Генри сгорбился, будто все, что произошло за последние недели, разом навалилось на него. Он держался, он пытался быть сильным, как учил отец, он все сделал, а теперь… Почему-то эта книга была последней каплей. Он чувствовал, что задыхается, будто воздух царапал ему легкие. Все силы уходили на то, чтобы выровнять дыхание, и до него слишком поздно дошло, что щеки стали мокрыми. Генри опустил голову ниже. Он ждал, когда принц уберется, — ничего, тогда он просто умоется снегом, и все пройдет, — но тот по-прежнему стоял рядом. Сейчас начнет насмехаться или ударит его, со слабыми только так и поступают, и Генри зло вытер рукавом глаза, отворачиваясь.

— Серьезно? — вдруг сказал принц каким-то новым голосом. — Эй. Нет. Хватит. Прекрати. Вот, бери.

И перед носом у него появилась книга. Генри неверяще посмотрел на нее, потом быстро вытянул руку и дернул книгу к себе. Он думал, это какой-то хитрый прием, но принц легко разжал пальцы и сел на толстый корень соседнего дерева, будто тоже разом устал.

— Вот так он драку и выигрывал, — уронил он.

У него было странное выражение лица — как будто ему больно, хотя Генри его даже не ударил. Генри открыл рот, но так и не издал ни звука. Он понятия не имел, что положено в таких случаях говорить, — и, конечно, опять все сделает не так, лучше уж не начинать.

— Что это вообще за сказка о потерянной короне? — спросил он, просто чтобы не молчать, и вытер нос. — В книжке такой нет.

Принц уставился на него так, будто Генри сказал глупость.

— Конечно нет. Это ведь было после потери Сердца, когда люди уже разучились писать книги. Только не говори, что не знаешь эту историю. Ты что, с дальнего севера?

— Что за сказка?

— Ну ты и наглый. Наследник трона не обязан ничего рассказывать простому смертному, — надменно сказал принц, потирая руки от холода. — Ладно, слушай. Не знаю, правда это или нет, но говорят, что до Освальда все короли, как один, были великими, щедрыми и добрыми, и народ души в них не чаял. Они были…

— Как вот этот? — Генри ткнул в картинку из книги: человек стоит на балконе дворца, приветственно раскинув руки, а внизу, на площади, море счастливых лиц, разноцветная одежда, и все смеются и хлопают в ладоши.

— Да, точно такой, — кивнул принц, и Генри вдруг совершенно ясно понял: вот это и есть его нормальный голос. — Это король древности, он же в короне.

— Короли что, носили вот эту золотую шапку с дырой целыми днями? — Генри провел пальцем по витому золотому ободу на голове нарисованного человека.

— В сказках говорится, она легкая, как перышко, и всегда холодная. Это творение великих мастеров. Когда она исчезла, люди пытались выковать новую, но куда там. Получалась тяжелая и уродливая, долго ее на голове не продержишь, так что их уже давно не носят.

— А куда делась та?

— Серьезно?

— Не тяни. Рассказывай.

— Ладно. Король Ингвар — тот, что сменил злого Освальда, — после потери Сердца пытался спасти королевство от нищеты. Убедить людей, что даже без даров они на многое способны. А помогал ему в этом Алфорд — добрый волшебник, которого еще называли отцом мастеров. Но после смерти Ингвара на трон взошел его сын, злой и жадный Морган.

Принц говорил, даже не запинаясь, будто каждое слово знал наизусть.

— Морган первым велел королевским посланникам скупать предметы, сделанные даровитыми мастерами прошлого, и накопил столько добра, что перестал спать ночами. Ему все казалось, что люди заберутся к нему и украдут его ценности. И тогда он повелел навсегда закрыть главные ворота, ведущие во дворец, — а раньше через них мог пройти любой желающий.

Принц откинулся спиной на ствол дерева, глядя на черное, без единой звезды небо так, будто видел там что-то другое, что-то из своего воображения.

— Теперь во дворец можно было попасть только через тоннели в крепостной стене, которые днем и ночью стерегла охрана. И тогда волшебник Алфорд рассердился. Он сказал королю: «Ты недостоин править, и я накажу тебя». Щелкнул пальцами, и в ту же секунду корона исчезла с головы короля. И Алфорд вскричал: «Я спрятал ее прямо здесь, в стенах дворца. Найти ее легко, но это под силу лишь тому, у кого сердце истинного государя».

— И как, Морган ее нашел?

— Конечно нет. Но с тех пор все пытались ее отыскать. В легенде ведь не сказано, что корону может надеть только тот, кто уже правит. Тот, у кого сердце короля, надев ее, станет новым законным правителем, основателем династии великих королей будущего. И тогда наступят времена благоденствия.

— А Алфорд никому не помогал искать?

— Его тоже с тех пор никто не видел. Видимо, он так разозлился на людей, что больше не показывался, как ни звали. Да и мастеров, которым он помогал раньше, больше не было.

— Он был волшебником? — задумчиво протянул Генри. — Как Тис?

— Сказочный дед с лечебными кошками? Да, точно. Ну хоть про кого-то ты слышал.

— Значит, Тис и Алфорд точно были знакомы.

— Конечно были. При чем тут это?

Генри мысленно произнес: «Книгу я нашел в кармане халата погибшего Тиса, так что, может, в ней и правда подсказка, как искать эту вашу корону», — но понял, что лучше промолчать.

— Ты говорил, этот стишок похож на какой-то другой, — сказал он вместо этого.

— На одной из стен во дворце есть надпись. Там четыре строчки, очень похожие на эти. — Принц медленно выдохнул. — Иногда я думаю, может, и не было никакой короны.

— Раз Сердце не сказка, значит, и она тоже.

Эти слова, кажется, напомнили принцу о чем-то неприятном. Он резко встал, расправил мундир и оглянулся туда, где спали посланники, — будто боялся, что они застанут его здесь. Но там было тихо, даже костер погас, и принц обернулся к Генри.

— Ты видел его? — отрывисто спросил он. — Разрушителя? — Генри не ответил, и он заговорил снова: — Не сиди тут один, иди ближе к остальным. Наверное, это он рыщет в темноте. Слышишь вой?

— Это волки. Два самца и самка. Просто общаются.

— Он где-то рядом, — не слушая его, сказал принц, и лицо у него опять стало жестким, будто вырубленным из камня. — Посланники говорят, он мог затесаться среди нас, но я не верю. Говорят, у него клыки, и дышит он огнем. Такого бы сразу заметили. — Он сжал руку на мече. — Но будь он хоть непобедимый зверь, однажды я убью его.

— Удачи, — не выдержал Генри, а потом, просто в благодарность за историю, прибавил: — Эй. Я охотник. Я чувствую опасность. Нет никакого чудовища, это просто волки. Они не тронут, если сам не тронешь. Тут безопасно, ты можешь спать.

Принц приоткрыл рот и хотел, судя по лицу, сказать: «Не лезь со своими советами», — но потом развернулся и молча пошел обратно к посланникам. Генри видел, как он вскинулся, когда волки завыли громче, а потом растянулся у тлеющего костра и уснул.

Генри натянул шарф на лицо, сполз ниже по стволу дерева и закрыл глаза. Слова сказки раскачивались у него в голове, как деревья под ветром, — и он сам не заметил, как заснул.

Ему снилась корона. Золотой обод, легкий и прохладный, падает ему прямо в руки, и он надевает его, просто чтобы понять, каково это — всем нравиться. Он раскидывает руки, и все приветствуют его, хлопают в ладоши, все счастливы его видеть, и сквозь сон он вдруг тоже почувствовал себя совершенно счастливым.