Неточные совпадения
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни
с М-llе Linon подъезжали в
коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея
с золотою кокардой на шляпе, нужно было
ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
Мы оставили
коляску на дороге и
сошли с холма к самому морю.
Вы захотите меня притеснить, воспользоваться моей необходимостью и спросите за
коляску тысячу пятьсот; я предложу вам рублей семьсот, буду
ходить всякий день торговаться; через неделю вы уступите за семьсот пятьдесят или восемьсот, — не лучше ли
с этого начать?
Она не успела еще
сойти с лестницы на дорогу (огибающую кругом парк), как вдруг блестящий экипаж,
коляска, запряженная двумя белыми конями, промчалась мимо дачи князя. В
коляске сидели две великолепные барыни. Но, проехав не более десяти шагов мимо,
коляска вдруг остановилась; одна из дам быстро обернулась, точно внезапно усмотрев какого-то необходимого ей знакомого.
А Добров
ходил между тем по разным избам и, везде выпивая, кричал на всю улицу каким-то уж нечленораздельным голосом. На другой день его нашли в одном ручье мертвым; сначала его видели ехавшим
с Александром Ивановичем в
коляске и целовавшимся
с ним, потом он брел через одно селение уже один-одинехонек и мертвецки пьяный и, наконец, очутился в бочаге.
Туганов
сошел с лестницы и усаживался в
коляску. Его провожали хозяева, некоторые из гостей, Варнава и протопоп. Варнава был сильно ободрен: ему казалось, что после «бездны» фонды его быстро возвысились, и он, неожиданно смело схватив за рукав Туберозова, проговорил...
Она приехала в Парашино нарочно вечером, оставила свою
коляску у околицы, а сама
с горничной и лакеем, никем не узнанная (да ее мало и знали),
прошла до господского двора и через задние ворота пробралась до самого флигеля, из которого неслись крик, песни и хохот, и твердою рукой отворила дверь…
Через десять минут Квашнин быстро подкатил к площадке на тройке великолепных серых лошадей. Он сидел в
коляске один, потому что, при всем желании, никто не смог бы поместиться рядом
с ним. Следом за Квашниным подъехало еще пять или шесть экипажей. Увидев Василия Терентьевича, рабочие инстинктом узнали в нем «набольшего» и тотчас же, как один человек, поснимали шапки. Квашнин величественно
прошел вперед и кивнул головой священнику.
С полчаса еще наш влюбленный путешественник
ходил молча взад и вперед по избе; потом от нечего делать напился чаю; и наконец, отворив окно, сел возле него, чтобы видеть, когда станут закладывать его
коляску.
Сойдя вместе
с графом на улицу, Бегушев увидел, что Елизавета Николаевна и Тюменев сидели в
коляске, и при этом ему невольно кинулось в глаза, что оба они были
с очень сердитыми лицами.
Прошло около часа.
Коляска наша въехала на двор; но в ней сидел наш управляющий один. А матушка ему сказала: «Без него не являйтесь!» Квицинский торопливо выскочил из экипажа и взбежал на крыльцо. Лицо его являло вид расстроенный, что
с ним почти никогда не бывало. Я тотчас спустился вниз и по его пятам пошел в гостиную.
Сошли вниз, тут расцеловалась
с Лизой Марья Сысоевна, и, только уже усевшись в
коляску, Лиза подняла глаза на отца — и вдруг всплеснула руками и вскрикнула; еще миг, и она бы бросилась к нему из
коляски, но лошади уже тронулись.
Федор Федорович отправил эту записку по адресу, оделся и велел заложить себе
коляску. Веселый и беззаботный,
ходил он, напевая, по своей комнатке, подпрыгнул даже раза два, свернул тетрадь романсов в трубочку и перевязал ее голубой ленточкой… Дверь отворилась — и в сюртуке, без эполет,
с фуражкой на голове, вошел Лучков. Изумленный Кистер остановился среди комнаты, не доделав розетки.
Сидя в
коляске, она прежде всего дала отдохнуть своему лицу от улыбки.
С злым лицом она ехала через деревню и
с злым лицом отвечала на поклоны встречных мужиков. Приехав домой, она
прошла черным ходом к себе в спальню и прилегла на постель мужа.
В усадьбе по вечерам жгли бенгальские огни и ракеты, и мимо Обручанова
проходила на парусах лодка
с красными фонариками. Однажды утром приехала на деревню жена инженера Елена Ивановна
с маленькой дочерью в
коляске с желтыми колесами, на паре темно-гнедых пони; обе, мать и дочь, были в соломенных шляпах
с широкими полями, пригнутыми к ушам.
Он уже сидел в
коляске, сторонясь, чтобы дать место влезавшему
с левой стороны чиновнику, когда мимо подъезда, согнувшись,
прошел какой-то человек.
«В шелках, в бархатах станешь
ходить, будешь мне заместо родной дочери, весело заживем — в
колясках станем ездить, на пароходах по Волге кататься…» — говорила ей «сударыня» перед отъездом из Комарова, а вот теперь день-деньской словечка
с ней не перекинет…
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер
прошел на двор и, укрывшись
с головой, лег в свою
коляску.