Неточные совпадения
Народ всё выходил и, стуча гвоздями сапогов
по плитам,
сходил со
ступеней и рассыпался
по церковному двору и кладбищу.
В эти часы вы увидите: в комнате у одних целомудренно спущены шторы, другие мерно
по медным
ступеням Марша
проходят проспектом, третьи — как я сейчас — за письменным столом.
Потом все спуталось,
сошло с вековых рельс, все вскочили с мест (не пропев гимна) — кое-как, не в такт, дожевывая, давясь, хватались друг за друга: «Что? Что случилось? Что?» И — беспорядочные осколки некогда стройной великой Машины — все посыпались вниз, к лифтам —
по лестнице —
ступени — топот — обрывки слов — как клочья разорванного и взвихренного ветром письма…
Не дослушав, я опрометью бросился к нему наверх — я позорно спасался бегством. Не было силы поднять глаза — рябило от сверкающих, стеклянных
ступеней под ногами, и с каждой
ступенью все безнадежней: мне, преступнику, отравленному, — здесь не место. Мне никогда уж больше не влиться в точный механический ритм, не плыть
по зеркально-безмятежному морю. Мне — вечно гореть, метаться, отыскивать уголок, куда бы спрятать глаза, — вечно, пока я наконец не найду силы
пройти и —
Ведь ты видишь простую чистоту линий, лишающую строение тяжести, и зеленую черепицу, и белые стены с прозрачными, как синяя вода, стеклами; эти широкие
ступени,
по которым можно
сходить медленно, задумавшись, к огромным стволам под тенью высокой листвы, где в просветах солнцем и тенью нанесены вверх яркие и пылкие цветы удачно расположенных клумб.
Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил…
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От стен его ложатся тени.
В скале нарублены
ступени;
Они от башни угловой
Ведут к реке,
по ним мелькая,
Покрыта белою чадрόй
Княжна Тамара молодая
К Арагве
ходит за водой.
Лавка была заперта, мы
ходили по ней с лампою в руках, и на улице кто-то тоже
ходил, осторожно шлепая
по грязи, иногда тяжело влезая на
ступени крыльца.
Страшно медленно, скучно и тяжело, точно длинный сон, тянулся для Буланина этот первый день гимназической жизни. Были минуты, когда ему начинало казаться, что не пять или шесть часов, а
по крайней мере полмесяца
прошло с того грустного момента, как он вместе с матерью взбирался
по широким каменным
ступеням парадного крыльца и с трепетом вступил в огромные стеклянные двери, на которых медь блестела с холодной и внушительной яркостью…
Сошли по четырем
ступеням в маленькую комнату полуподвального этажа, хозяин пробрался в угол потемнее, плотно сел на толстоногий табурет, оглянулся, как бы считая столики, — их было пять, кроме нашего, все покрыты розово-серыми тряпочками. За стойкой, дремотно покачивая седою головой в темном платке, вязала чулок маленькая старушка.
А если может? Вдруг они правы, наши наивные, смешные девочки, и ровно в полночь император «оживет» и
сойдет с полотна? Чего бы это мне ни стоило — я дождусь его «выхода», или я не достойна имени Нины Израэл! И я уселась ждать — прямо на полу у деревянной балюстрады, которая отделяла основное пространство зала от красных
ступеней помоста. Невольно вспомнилось рассуждение Милы
по поводу этой балюстрады.
— Это не вздор! — обиделась Перская, — все тебе могут подтвердить это. Многие знают, что ровно в полночь он
сходит с портрета
по красным
ступеням и гуляет
по залу.
Едва мы
сошли со
ступеней крыльца, как пары разбились и воспитанницы разбрелись
по всему саду.
Они
прошли через двор к деревянному флигелю и стали подниматься
по крутым
ступеням лестницы. Было темно, и пахло кошками. На площадке они столкнулись с квартирною хозяйкою Катерины Андреевны.
Тася
прошла мимо афиш, и ей стало полегче. Это уже пахло театром. Ей захотелось даже посмотреть на то, что стояло в листе за стеклом. Половик посредине широкой деревянной лестницы пестрел у ней в глазах. Никогда еще она с таким внутренним беспокойством не поднималась ни
по одной лестнице. Балов она не любила, но и не боялась — нигде. Ей все равно было: идти ли вверх
по мраморным
ступеням Благородного собрания или
по красному сукну генерал-губернаторской лестницы. А тут она не решилась вскинуть голову.
Швейцара в сенях уже не было, когда Палтусов
проходил назад. Он спускался
по ступеням замедленным шагом, с опущенной головой. Раза два обертывался он назад и оглядывал сени. На тротуаре, в подъезде, он постоял немного и, вместо того чтобы кликнуть извозчика, повернул направо и вошел под ворота.
Сойдя с коня, государь, опираясь на руку сына, поднялся
по ступеням и, подойдя к своему престолу, остановился, обернулся к народу, несметными толпами окружавшему место «суда», и сказал...
Лакей
по входе в парадное крыльцо, повернул направо и спустившись на несколько
ступеней вниз, ввел его в светлый коридор с окнами с правой стороны, кончавшийся вдали стеклянной дверью, ведущей в сад; с левой стороны было двое дверей, первые они
прошли.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу
по фронту, взял в руки перчатки, и бочком, с трудом, переступая вниз
ступеней,
сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.