Неточные совпадения
— XIX век — век пессимизма, никогда еще в литературе и философии не было столько пессимистов, как в этом веке. Никто не пробовал поставить вопрос: в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная культура не
создает счастья, не
создает. Дух не удовлетворяется количеством
вещей, хотя бы они были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
Клим достал из кармана очки, надел их и увидал, что дьякону лет за сорок, а лицо у него такое, с какими изображают на иконах святых пустынников. Еще более часто такие лица встречаются у торговцев старыми
вещами, ябедников и скряг, а в конце концов память
создает из множества подобных лиц назойливый образ какого-то как бы бессмертного русского человека.
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к последней свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди
вещей, явлений, условий, которые он сам
создал и
создает…
Но единственное оправдание социализма заключается в том, что он хочет
создать общество, в котором ни один человек не будет объектом и
вещью, каждый будет субъектом и личностью.
— С одной стороны хозяйничает шайка купцов, наживших капиталы всякими неправдами, а с другой стороны будет зорить этих толстосумов шайка хищных дельцов. Все это в порядке
вещей и по-ученому называется борьбой за существование… Конечно, есть такие купцы, как молодой Колобов, — эти
создадут свое благосостояние на развалинах чужого разорения. О, он далеко пойдет!
Нет, ждать развязки от естественного хода
вещей — слишком гадательно; надо самому
создать развязку, чтобы покончить с непосильною смутою.
И хотя эта суета в конце концов не
созидала и сотой доли того, что она могла бы
создать, если бы была применена более осмысленным образом, но она помогала жить и до известной степени оттеняла ту
вещь, которая известна под именем жуировки и которую, без этих вспомогательных средств, следовало бы назвать смертельною тоской.
— Прежде всего — наше бестолковое образование: мы все знаем и ничего не знаем; потом непривычка к правильному, постоянному труду, отсутствие собственной изобретательности, вследствие того — всюду и во всем слепое подражание; а главное — сытый желудок и громаднейшее самолюбие: схвативши верхушки кой-каких знаний, мы считаем унижением для собственного достоинства делать какие-нибудь обыкновенные
вещи, которые делают люди заурядные, а хотим
создать восьмое чудо, но в результате явим, — как я, например, — пятидесятилетнюю жизнь тунеядца.
Это настроение, порождая у Тихона Павловича добродушную точку зрения на
вещи, хотя не позволяло ему упускать своего, но
создало среди знакомых репутацию сердечного человека.
Пикник на картинном берегу Волги, бал и спектакль благородных любителей — вот сколько важных и многообразных
вещей надлежало устроить ее превосходительству,
создать их силою своего ума, вдохновить своей фантазией, осветить своим участием и сочувствием, провести в общество и ходко двинуть все дело своим желанием, своим «я так хочу».
Когда Бог восхотел сотворить и
создать все
вещи, Он не имел пред собою ничего кроме ничто (das Nichts).
Бог
создал мир из самого себя, из своего существа, — отвечает Я. Беме [«Бог сделал все
вещи из Ничто, и то же самое Ничто есть Он Сам, как в себе живущее наслаждение любви» (IV, 309, § 8).
Буржуа
создает вещное царство, и
вещи управляют им.
Как он переделывал пьесы, которые ему приносили начинающие или малоизвестные авторы, он рассказывал в печати. Из-за такого сотрудничества у него вышла история с Эмилем Жирарденом — из-за пьесы"Мученье женщины". Жирарден уличил его в слишком широком присвоении себе его добра. Он не пренебрегал — как и его соперник Сарду — ничьим чужим добром, когда видел, что из идеи или сильных положений можно что-нибудь
создать ценное. Но его театр все-таки состоял из
вещей, им самим задуманных и написанных целиком.
Тогда он становится Отцом и становится Сыном и есть сам Сын, он становится Духом Святым и есть сам Дух Святой, он хочет, действует и
создает все
вещи» (нем.).]
"Он великий поэт, — начала она думать про себя, — он
создаст гениальные
вещи; только нужно возбудить его энергию, вырвать из уныния, потрясти его чем-нибудь покрепче!"
Чем и как отец протопоп
создал себе такую репутацию, которая непосредственно сближала его с министром юстиции и с царем Соломоном, мы увидим впоследствии, но он действительно часто от малых
вещей делал такие анализы и посылки, до которых другие не додумывались. Он доказывал это не раз и доказал даже при дальнейшем разборе дела Данилки.