Неточные совпадения
Он вскочил из-за
стола, точно
собираясь идти куда-то, остановился
у окна в цветах, вытер салфеткой пот с лица, швырнул ее на пол и, широко размахнув руками, просипел...
Я думал, судя по прежним слухам, что слово «чай»
у моряков есть только аллегория, под которою надо разуметь пунш, и ожидал, что когда офицеры
соберутся к
столу, то начнется авральная работа за пуншем, загорится живой разговор, а с ним и носы, потом кончится дело объяснениями в дружбе, даже объятиями, — словом, исполнится вся программа оргии.
«Помилуйте! — начали потом пугать меня за обедом
у начальника порта, где
собиралось человек пятнадцать за
столом, — в качках возят старух или дам». Не знаю, какое различие полагал собеседник между дамой и старухой. «А старика можно?» — спросил я. «Можно», — говорят. «Ну так я поеду в качке».
Бьет восемь, на дворе начинает чувствоваться зной. Дети
собрались в столовой, разместились на определенных местах и пьют чай. Перед каждым стоит чашка жидкого чая, предварительно подслащенного и подбеленного снятым молоком, и тоненький ломоть белого хлеба. Разумеется,
у любимчиков и чай послаще, и молоко погуще. За
столом председательствует гувернантка, Марья Андреевна, и уже спозаранку выискивает, кого бы ей наказать.
«Пройдясь по залам, уставленным
столами с старичками, играющими в ералаш, повернувшись в инфернальной, где уж знаменитый „Пучин“ начал свою партию против „компании“, постояв несколько времени
у одного из бильярдов, около которого, хватаясь за борт, семенил важный старичок и еле-еле попадал в своего шара, и, заглянув в библиотеку, где какой-то генерал степенно читал через очки, далеко держа от себя газету, и записанный юноша, стараясь не шуметь, пересматривал подряд все журналы, он направился в комнату, где
собирались умные люди разговаривать».
За
столом у Коляновской
собирались дальние родственники и служащие, народ смирный, услужливый и мягкий.
Суббота была обычным днем докторского осмотра, к которому во всех домах готовились очень тщательно и с трепетом, как, впрочем, готовятся и дамы из общества,
собираясь с визитом к врачу-специалисту: старательно делали свой интимный туалет и непременно надевали чистое нижнее белье, даже по возможности более нарядное. Окна на улицу были закрыты ставнями, а
у одного из тех окон, что выходили во двор, поставили
стол с твердым валиком под спину.
По мере того как танцевальный вечер приходил к концу, в столовой становилось еще шумнее. Воздух так был наполнен табачным дымом, что сидящие на разных концах
стола едва могли разглядеть друг друга. В одном углу пели,
у окна,
собравшись кучкой, рассказывали непристойные анекдоты, служившие обычной приправой всех ужинов и обедов.
Оркестр гремит; бонапартистки, переменивши туалет, скользят между
столами; около одной, очень красивой и роскошно одетой,
собралось целое стадо habitues [завсегдатаев] и далеко, под сводом платанов, несется беззаветный хохот этой привилегированной группы, которая, по всей линии променад, прижилась как
у себя дома.
— Нет-с: по праздникам господа, как
соберутся иногда, так, не дай бог как едят! Поедут в какой-нибудь немецкий трактир, да рублей сто, слышь, и проедят. А пьют что — боже упаси! хуже нашего брата! Вот, бывало,
у Петра Иваныча
соберутся гости: сядут за
стол часу в шестом, а встанут утром в четвертом часу.
Мне отвечали, что будут готовиться по переменкам, то
у того, то
у другого, и там, где ближе. В первый раз
собрались у Зухина. Это была маленькая комнатка за перегородкой в большом доме на Трубном бульваре. В первый назначенный день я опоздал и пришел, когда уже читали. Маленькая комнатка была вся закурена, даже не вакштафом, а махоркой, которую курил Зухин. На
столе стоял штоф водки, рюмка, хлеб, соль и кость баранины.
Служители уже расставляли на площадке обеденные
столы и табуретки. Никогда еще юнкера так охотно и быстро не
собирались на призыв начальства, как в этот раз. Через три минуты они уже стояли навытяжку
у своих
столов, и все двести голов были с нетерпением устремлены в ту сторону, с которой должен был показаться полковник Артабалевский.
Съехались мы, сотрудники, как-то утром в Денежный переулок к Н.И. Пастухову, очень любившему, чтобы
у него
собирались вокруг
стола во время утреннего и вечернего чаепития.
Одним утром она, по обыкновению,
собралась встать с постели и не могла. Она не ощущала никакой особенной боли, ни на что не жаловалась, а просто не могла встать. Ее даже не встревожило это обстоятельство, как будто оно было в порядке вещей. Вчера сидела еще
у стола, была в силах бродить — нынче лежит в постели, «неможется». Ей даже покойнее чувствовалось. Но Афимьюшка всполошилась и, потихоньку от барыни, послала гонца к Порфирию Владимирычу.
Манило за город, на зелёные холмы, под песни жаворонков, на реку и в лес, празднично нарядный. Стали
собираться в саду, около бани, под пышным навесом берёз, за
столом,
у самовара, а иногда — по воскресеньям — уходили далеко в поле, за овраги, на возвышенность, прозванную Мышиный Горб, — оттуда был виден весь город, он казался написанным на земле ласковыми красками, и однажды Сеня Комаровский, поглядев на него с усмешечкой, сказал...
Он велел убрать с глаз, спрятать подальше родословную, которая уже лежала
у него на
столе, в ожидании радостного известия, и в которую он всякий день
собирался внести имя внука.
Среди немногих посетителей я увидел взволнованного матроса, который, размахивая забытым в возбуждении стаканом вина и не раз
собираясь его выпить, но опять забывая, крепил свою речь резкой жестикуляцией, обращаясь к компании моряков, занимавших угловой
стол. Пока я задерживался
у стойки, стукнуло мне в слух слово «Гез», отчего я, также забыв свой стакан, немедленно повернулся и вслушался.
А между тем
у Гордея Евстратыча из этого заурядного проявления вседневной жизни составлялась настоящая церемония: во-первых, девка Маланья была обязана подавать самовар из секунды в секунду в известное время — утром в шесть часов и вечером в пять; во-вторых, все члены семьи должны были
собираться за чайным
столом; в-третьих, каждый пил из своей чашки, а Гордей Евстратыч из батюшкова стакана; в-четвертых, порядок разливания чая, количество выпитых чашек, смотря по временам года и по значениям постных или скоромных дней, крепость и температура чая — все было раз и навсегда установлено, и никто не смел выходить из батюшкова устава.
Миловзоров. Нет, разрешил. Они с Шмагой так и не отходят от
стола. Кругом их
собралось большое общество; Шмага острит, а Незнамов всякого, кто чуть заважничает, вздумает говорить свысока или подтрунить над ними, так и режет, как бритвой. А кругом них публика так и грохочет.
У них там пир горой, разливанное море. Тот говорит: «Со мной, господин Незнамов, выпьемте!» Другой говорит — со мной! А Шмага только приговаривает: «И я с вами за компанию».
В свете знали, что княгиня ни
у кого ничего не искала, и потому там ее искали и
собирались есть за ее
столами и потом сплетничать о ней, как о чудаке, о женщине резкой, беспокойной и, пожалуй, даже немножко опасной.
Войдя в хату одной из вдовых казачек,
у коих обыкновенно
собираются вечерницы, мы увидели множество девок, сидящих за
столом; гребни с пряжей подле них, но веретена валялись по земле, как и прочие работы, принесенные ими из домов, преспокойно лежали по углам; никто и не думал о них, а девки или играли в дурачки или балагурили с парубками, которые тут же
собирались также во множестве; некоторые из них курили трубки, болтали, рассказывали и тому подобно приятным образом проводили время.
Евгения Николаевна(
сбираясь уходить, говорит Бургмейеру скороговоркой). Если вы только, друг мой, вздумаете вдруг уехать за границу, то Клеопаша, вероятно, не поедет с вами; но меня вы возьмите, я рабой, служанкой, но желаю быть при вас. Денег моих я тоже не возьму!.. (Кладет деньги на
стол.) Они больше, чем когда-либо, должны теперь оставаться
у вас!.. (Уходит в одну из дверей.)
Разоренная Питиримом часовня Софонтьева скита ставлена была во имя этого праздника, и, по скитскому обычаю, ежегодно на этот праздник
сбирались к Софонтию прихожие богомольцы, для них поставлялись
у него
столы с великими кормами и чинились великие учреждения [Угощение.].
В самый тот же день, как
у Чапуриных брагу заварили, в деревне Ежове, что стоит на речке Шишинке, в полутора верстах от Осиповки,
собрались мужики
у клетей на улице и толковали меж собой про
столы чапуринские.
На другой день в Заборье пир горой.
Соберутся большие господа и мелкопоместные, торговые люди и приказные, всего человек, может, с тысячу, иной год и больше.
У князя Алексея Юрьича таков был обычай: кто ни пришел, не спрашивают, чей да откуда, а садись да пей, а коли есть хочешь, пожалуй, и ешь, добра припасено вдосталь… На поляне, позадь дому,
столы поставлены, бочки выкачены. Музыка, песни, пальба, гульба день-деньской стоном стоят. Вечером потешные огни да бочки смоляные, хороводы в саду.
Двадцать лет
собирался директор З.-Б.-Х. железной дороги сесть за свой письменный
стол и наконец, два дня тому назад,
собрался. Полжизни мысль, жгучая, острая, беспокойная, вертелась
у него в голове, выливалась в благоприличную форму, округлялась, деталилась, росла и наконец выросла до величины грандиознейшего проекта… Он сел за
стол, взял в руки перо и… вступил на тернистый путь авторства.
— Чтобы в течение недели деньги были в моем
столе. Приезжайте в театр, заходите ко мне в уборную, разрешаю даже поднести мне подарок. По вторникам
собираются у меня. Больше, пока, мне сказать вам нечего. Прощайте.
За чай вокруг круглого
стола у самовара,
у которого сидела Соня,
собирались все взрослые члены семейства.
На вечере
у полкового командира, где в промежутках между роберами
собрались все
у чайного
стола, разговор зашел об отказавшемся солдате. Полковой командир определенно выразил свое мнение о том, что причина всего — необразованность: нахватаются всяких понятий, а не знают, что к чему, и выходят такие несообразности.
Вокруг мужицкого елового
стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги,
собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили
у стола.
И сделалась она этим нам невыносима, а между тем в особые семейные дни, когда
собирались все родные и приезжали важные гости, бабушку вспоминали, о ней спрашивали, и потому ее выводили и сажали к
столу, — что было и красиво, потому что она была кавалерственная дама, но тут от нее и начиналось «сокрушение», а именно, привыкши одна вязать чулок, она уже не могла сидеть без дела, и пока она ела вилкой или ложкой, то все шло хорошо, но чуть только руки
у нее освободятся, она сейчас же их и потащит к своему носу…