Неточные совпадения
Большая размотала платок, закрывавший всю голову маленькой, расстегнула на ней салоп, и когда ливрейный лакей получил эти
вещи под сохранение и
снял с нее меховые ботинки, из закутанной особы вышла чудесная двенадцатилетняя девочка в коротеньком открытом кисейном платьице, белых панталончиках и крошечных черных башмачках.
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я
снял у ней тогда кошелек с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а
вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти
вещи и кошелек на чужом одном дворе, на В — м проспекте под камень схоронил, на другое же утро… Все там и теперь лежит…
«Куда, к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь, что вся вода выкипит, самовар распаяется, хотел
снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая качалась, он ожег пальцы, пришлось подумать о том, как варварски небрежно относится прислуга к
вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать, вкусный запах горячего хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном...
— Поп крест продал,
вещь — хорошая, старинное немецкое литье. Говорит: в земле нашел. Врет, я думаю. Мужики, наверное, в какой-нибудь усадьбе со стены
сняли.
Он слышал, как она
сняла ботинки, как осторожно двигается по комнате, казалось, что все
вещи тоже двигаются вместе с нею.
Не то было с смотрителем: он методически начал разоблачаться, медленно
снимая одну
вещь за другою, с очков до сапог включительно.
Человек зажигал свечку и провожал этой оружейной палатой, замечая всякий раз, что плаща
снимать не надобно, что в залах очень холодно; густые слои пыли покрывали рогатые и курьезные
вещи, отражавшиеся и двигавшиеся вместе со свечой в вычурных зеркалах; солома, остававшаяся от укладки, спокойно лежала там-сям вместе с стриженой бумагой и бечевками.
Снять бремя свободы и подменить свободу принуждением значит уничтожить тайну веры, которая и есть тайна благодатной свободы и свободной любви, значит превратить религиозную жизнь в принуждение видимых
вещей, закрепить необходимость.
— Что вы, подлецы, ничего не сделали, да еще, пожалуй, всю
вещь испортили! Я вам голову
сниму!
— Однако какие там странные
вещи, в самом деле, творятся, папа, — говорила Женни,
снимая у себя в комнате шляпку.
«Успокойтесь, gnadige Frau, шпаги эти только видимым образом устремлены к вам и пока еще они за вас; но горе вам, если вы нарушите вашу клятву и молчаливость, — мы всюду имеем глаза и всюду уши: при недостойных поступках ваших, все эти мечи будут направлены для наказания вас», — и что он дальше говорил, я не поняла даже и очень рада была, когда мне повязку опять спустили на глаза; когда же ее совсем
сняли, ложа была освещена множеством свечей, и мне стали дарить разные масонские
вещи.
Стоит только
снять наружную, наносную кору и посмотреть на самое зерно повнимательнее, поближе, без предрассудков — и иной увидит в народе такие
вещи, о которых и не предугадывал.
Мы
снимали разную охотничью сбрую, разводили огонь и принимались готовить охотничий обед. У Николая Матвеича хранился для этого железный котелок, в котором приготовлялась охотничья похлебка из круп, картофеля и лука, с прибавкой, смотря по обстоятельствам, очень расшибленного выстрелом рябчика, вяленой сибирской рыбы-поземины или грибов. Вкуснее такой похлебки, конечно, ничего не было на свете; а после нее следовал чай с свежими ягодами — тоже не последняя
вещь в охотничьем обеде.
Все щурились и с любопытством, не узнавая, рассматривали обыкновенные
вещи, как люди, которые ходили в очках и вдруг
сняли их; все часто и резко оборачивались назад, точно все время из-за спины их кто-то окликал и что-то показывал.
При самой постели тяжко больного Бенни эта московская баба Прасковья дралась с социалистами, отнимая у одного прежнего сожителя Бенни последнюю теплую
вещь, которою она одевала стывшие ноги больного и которую те
сняли и хотели реализовать…
— Дай мне, — сказала она, — что-нибудь на память из своих
вещей, бывших в ближайшем твоем употреблении. — С этими словами она
сняла с меня черный шейный платок и спрятала в мешок.
Заметно батенька были окуражены, что пан полковник изволил быть весел. Услышав громко и приятно поющего чижа в клетке, он похвалил его; как тут же батенька, низко поклонясь,
сняли клетку и, вынесши, отдали людям пана полковника, чтобы приняли и бережно довезли до дома,"как
вещь, понравившуюся его ясновельможности".
Дурнопечин(почти с плачем в голосе).Что же это такое? Настасья Кириловна, собирай вещи-то со стола! Платье-то, черт с ним. Трубка-то… Настасья Кириловна,
сними, матушка, со стены трубку-то, — полтораста рублей заплачено! (Ваничке.)Ваничка, у меня там, братец, в гостиной часы стоят.
Он никогда не
снимал с себя двух
вещей: огромного образа на шее и кинжала сверх рубашки, с которым он даже спать ложился.
Богатый и одинокий купец Лаврентий Петрович Кошеверов приехал в Москву лечиться, и, так как болезнь у него была интересная, его приняли в университетскую клинику. Свой чемодан с
вещами и шубу он оставил внизу, в швейцарской, а вверху, где находилась палата, с него
сняли черную суконную пару и белье и дали в обмен казенный серый халат, чистое белье, с черной меткой «Палата № 8», и туфли. Рубашка оказалась для Лаврентия Петровича мала, и нянька пошла искать новую.
Ничего нет хуже, когда приготовишься к отъезду,
снимешь палатки, уложишь
вещи, и вдруг надо чего-то ждать. Время тянется удивительно долго. Мои спутники высказывали разные догадки и в десятый раз спрашивали орочей о причинах задержки. Поэтому можно себе представить, с какой радостью они приняли заявление, что к вечеру море будет тихое, но придется плыть ночью, потому что неизвестно, какая завтра будет погода.
Одни приобрели миниатюрные портреты покойного государя и вделывали их в свои бумажники или часовые медальоны, другие вырезывали на заветных
вещах день его рождения и день его кончины; третьи делали еще что-нибудь в этом роде; а немногие—кому позволяли средства и кому представился случай — приобретали вставки из камня Александра Второго. Из них или с ними устраивали перстни, чтобы носить и не
снимать эту памятку с руки.
Врачи запротестовали и заставили смотрителя
снять с повозки
вещи главного врача.
— Да
снять бы лучше, это так, но я не могу воспользоваться вашим добрым советом: эта
вещь наглухо заклепана на моей руке.
И он стал скоро и порывисто
снимать с себя все, до носков на ногах, и, положив
вещи на полу перед управляющим, поднял над головою руки и сказал...
— А я тут, молясь, вот что надумал… Недаром это, сам Господь вразумил меня… Пойдем-ка мы с тобой, горбун, по святым местам, может Господь сподобит на Афон пробраться, вещи-то, что
снял, пожертвуем во храм Божий на помин души болярыни… может знаешь, как имя-то…
— Чтó это, мой друг, я слышу,
вещи опять
снимают?