Неточные совпадения
Не столько в Белокаменной
По мостовой проехано,
Как по душе крестьянина
Прошло обид… до
смеху ли?..
Они опять, заглядывая ей в лицо и со
смехом крича что-то ненатуральным голосом,
прошли мимо.
А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнёт, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при мне
ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь со
смеха…
А вот
пройди в это время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от
смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Да, он помнил потом, что он засмеялся нервным, мелким, неслышным, долгим
смехом, и все смеялся, все время как
проходил через площадь.
Но когда он ступил на К—й бульвар, где третьего дня повстречался с тою девочкой,
смех его вдруг
прошел.
Славны бубны за горами! — вскричала Катерина Ивановна, тотчас после
смеху закатившись кашлем, — нет, Родион Романович,
прошла мечта!
Вожеватов. Еще как рад-то, сияет, как апельсин. Что смеху-то! Ведь он у нас чудак. Ему бы жениться поскорей да уехать в свое именьишко, пока разговоры утихнут, так и Огудаловым хотелось; а он таскает Ларису на бульвар,
ходит с ней под руку, голову так высоко поднял, что того гляди наткнется на кого-нибудь. Да еще очки надел зачем-то, а никогда их не носил. Кланяется — едва кивает; тон какой взял; прежде и не слыхать его было, а теперь все «я да я, я хочу, я желаю».
Леонтья Райский видал редко и в дом к нему избегал
ходить. Там, страстными взглядами и с затаенным
смехом в неподвижных чертах, встречала его внутренне торжествующая Ульяна Андреевна. А его угрызало воспоминание о том, как он великодушно исполнил свой «долг». Он хмурился и спешил вон.
— Дайте мне силу не
ходить туда! — почти крикнула она… — Вот вы то же самое теперь испытываете, что я: да? Ну, попробуйте завтра усидеть в комнате, когда я буду гулять в саду одна… Да нет, вы усидите! Вы сочинили себе страсть, вы только умеете красноречиво говорить о ней, завлекать, играть с женщиной! Лиса, лиса! вот я вас за это, постойте, еще не то будет! — с принужденным
смехом и будто шутя, но горячо говорила она, впуская опять ему в плечо свои тонкие пальцы.
— Какой
смех! мне не до
смеха! — почти с отчаянием сказала она, встала со скамьи и начала
ходить взад и вперед по аллее.
— Да, мое время
проходит… — сказала она со вздохом, и
смех на минуту пропал у нее из лица. — Немного мне осталось… Что это, как мужчины счастливы: они долго могут любить…
Он быстро вырвал из моей руки свою руку, надел шляпу и, смеясь, смеясь уже настоящим
смехом, вышел из квартиры. Что мне было догонять его, зачем? Я все понял и — все потерял в одну минуту! Вдруг я увидел маму; она
сошла сверху и робко оглядывалась.
Половодов, припоминая смешного дядюшку, громко хохотал и вслух разговаривал сам с собой. Такая беседа один на один и особенно странный
смех донеслись даже до гостиной, через которую
проходила Антонида Ивановна в белом пеньюаре из тонкого батиста.
Ему чудилось, что будто кто-то сильный влез в него и
ходил внутри его и бил молотами по сердцу, по жилам… так страшно отдался в нем этот
смех!
Когда я
прошел всю главную улицу почти до моря, пароходы еще стояли на рейде, и когда я повернул направо, послышались голоса и громкий
смех, и в темноте показались ярко освещенные окна, и стало похоже, будто я в захолустном городке осеннею ночью пробираюсь к клубу.
Авдотья Максимовна в течение всей пьесы находится в сильнейшей ажитации, бессмысленной и пустой, если хотите, но тем не менее возбуждающей в нас не
смех, а сострадание: бедная девушка в самом деле не виновата, что ее лишили всякой нравственной опоры внутри себя и воспитали только к тому, чтобы век
ходить ей на привязи.
Прошло несколько мгновений этого
смеха, и лицо Гани действительно очень исказилось: его столбняк, его комическая, трусливая потерянность вдруг
сошла с него; но он ужасно побледнел; губы закривились от судорги; он молча, пристально и дурным взглядом, не отрываясь, смотрел в лицо своей гостьи, продолжавшей смеяться.
Первое adagio
прошло довольно благополучно, хотя Паншин неоднократно ошибался. Свое и заученное он играл очень мило, но разбирал плохо. Зато вторая часть сонаты — довольно быстрое allegro — совсем не пошла: на двадцатом такте Паншин, отставший такта на два, не выдержал и со
смехом отодвинул свой стул.
Дорога в Тайболу
проходила Низами, так что Яше пришлось ехать мимо избушки Мыльникова, стоявшей на тракту, как называли дорогу в город. Было еще раннее утро, но Мыльников стоял за воротами и смотрел, как ехал Яша. Это был среднего роста мужик с растрепанными волосами, клочковатой рыжей бороденкой и какими-то «ядовитыми» глазами. Яша не любил встречаться с зятем, который обыкновенно поднимал его на
смех, но теперь неловко было проехать мимо.
Пройдя длинный ряд, вдруг косцы остановились и принялись чем-то точить свои косы, весело перебрасываясь между собою шутливыми речами, как можно было догадываться по громкому
смеху: расслышать слов было еще невозможно.
Женичка покатывался при этом со
смеху; одно только маленькому шалуну не нравилось, что бочажок [Бочажок — яма, залитая водою.], куда он
ходил купаться, был очень уж мелок.
На дворе, впрочем, невдолге показался Симонов; на лице у него написан был
смех, и за ним шел какой-то болезненной походкой Ванька, с всклоченной головой и с заплаканной рожею. Симонов
прошел опять к барчикам; а Ванька отправился в свою темную конуру в каменном коридоре и лег там.
С своей стороны, старичок начал ездить к нам каждый день, а иногда и по два раза в день, даже и тогда, когда Нелли стала
ходить и уже совсем выздоравливала, и казалось, она заворожила его так, что он не мог прожить дня, не слыхав ее
смеху и шуток над ним, нередко очень забавных.
— Да, сударь, всякому люду к нам теперь
ходит множество. Ко мне — отцы, народ деловой, а к Марье Потапьевне — сынки наведываются. Да ведь и то сказать: с молодыми-то молодой поваднее, нечем со стариками.
Смеху у них там… ну, а иной и глаза таращит — бабенке-то и лестно, будто как по ней калегвардское сердце сохнет! Народ военный, свежий, саблями побрякивает — а время-то, между тем, идет да идет. Бывают и штатские, да всё такие же румяные да пшеничные — заодно я их всех «калегвардами» прозвал.
— Буду надеяться на ваше покровительство, Марья Николаевна и Петр Васильич, — сказала она нараспев матушке и отцу. — Что делать! Были времена, да
прошли. Вот и я — сиятельная, — прибавила она с неприятным
смехом, — да что за честь, коли нечего есть.
Мне страшно шевельнуться: во что я обращусь? И мне кажется — все так же, как и я, боятся мельчайшего движения. Вот сейчас, когда я пишу это, все сидят, забившись в свои стеклянные клетки, и чего-то ждут. В коридоре не слышно обычного в этот час жужжания лифта, не слышно
смеха, шагов. Иногда вижу: по двое, оглядываясь,
проходят на цыпочках по коридору, шепчутся…
— Неизлечимая душа! Бедненький мой! — I рассмеялась — и меня сбрызнула
смехом: весь бред
прошел, и всюду сверкают, звенят смешинки, и как — как все хорошо.
С виду он был такой странный; так неловко
ходил, так неловко раскланивался, так чудно говорил, что я сначала на него без
смеху и смотреть не могла.
— Я и сам не прочь иногда посмеяться, — снова проповедует его сиятельство, — il ne faut pas être toujours taciturne, c'est mauvais genre! [не следует быть всегда молчаливым, это дурная манера! (франц.)] мрачные физиономии бывают только у лакеев, потому что они озабочены, как бы им подноса не уронить; ну, а мы с подносами не
ходим, следовательно, и приличие требует иногда посмеяться; но согласитесь, что у наших писателей
смех уж чересчур звонок…
И с этим, что вижу, послышались мне и гогот, и ржанье, и дикий
смех, а потом вдруг вихорь… взмело песок тучею, и нет ничего, только где-то тонко колокол тихо звонит, и весь как алою зарею облитый большой белый монастырь по вершине показывается, а по стенам крылатые ангелы с золотыми копьями
ходят, а вокруг море, и как который ангел по щиту копьем ударит, так сейчас вокруг всего монастыря море всколышется и заплещет, а из бездны страшные голоса вопиют: «Свят!»
Санин поклонился и вышел. Веселый
смех раздался вслед за ним — и в зеркале, мимо которого он
проходил в это мгновенье, отразилась следующая сцена: Марья Николаевна надвинула своему супругу его феску на глаза, а он бессильно барахтался обеими руками.
Идите, мой друг, прямо в дверь и,
пройдя пятнадцать шагов, остановитесь и скажите громким голосом: «Петр, подай Марье Ивановне стакан воды со льдом», — сказала она мне и снова слегка засмеялась своим неестественным
смехом.
Проходя верхним рекреационным коридором, Александров заметил, что одна из дверей, с матовым стеклом и номером класса, полуоткрыта и за нею слышится какая-то веселая возня, шепот, легкие, звонкие восклицания, восторженный писк, радостный
смех. Оркестр в большом зале играет в это время польку. Внимательное, розовое, плутовское детское личико выглядывает зорко из двери в коридор.
Я плохой описатель чувств, а потому
пройду мимо; но ее тотчас же подняли дрянные людишки на
смех, и она загрустила.
— Не
сошлете! — отозвался опять с тем же демонским
смехом Савелий.
Поручик Смекалов, как уже и сказал я, иной раз и больно наказывал, но он как-то так умел сделать, что на него не только не злобствовали, но даже, напротив, теперь, в мое время, как уже все давно
прошло, вспоминали о его штучках при сечении со
смехом и с наслаждением.
Валерия заливалась звонким, хрупким
смехом. И у Людмилы глаза стали веселы и блудливы. Она порывисто
прошла в свою комнату, обрызгала себя корилопсисом, — и запах, пряный, сладкий, блудливый, охватил ее вкрадчивым соблазном. Она вышла на улицу нарядная, взволнованная, и нескромною прелестью соблазна веяло от нее.
Странности в поведении Передонова все более день ото дня беспокоили Хрипача. Он посоветовался с гимназическим врачом, не
сошел ли Передонов с ума. Врач со
смехом ответил, что Передонову
сходить не с чего, а просто дурит по глупости. Поступали и жалобы. Начала Адаменко, она прислала директору тетрадь ее брата с единицею за хорошо исполненную работу.
В залах было грязновато, и уже с самого начала толпа казалась в значительной части пьяною. В тесных покоях с закоптелыми стенами и потолками горели кривые люстры; они казались громадными, тяжелыми, отнимающими много воздуха. Полинялые занавесы у дверей имели такой вид, что противно было задеть их. То здесь, то там собирались толпы, слышались восклицания и
смех, — это
ходили за наряженными в привлекавшие общее внимание костюмы.
Передонов не
ходил в гимназию и тоже чего-то ждал. В последние дни он все льнул к Володину. Страшно было выпустить его с глаз, — не навредил бы. Уже с утра, как только проснется, Передонов с тоскою вспоминал Володина: где-то он теперь? что-то он делает? Иногда Володин мерещился ему: облака плыли по небу, как стадо баранов, и между ними бегал Володин с котелком на голове, с блеющим
смехом; в дыме, вылетающем из труб, иногда быстро проносился он же, уродливо кривляясь и прыгая в воздухе.
— Играйте, — сказала Дэзи, упирая в стол белые локти с ямочками и положив меж ладоней лицо, — а я буду смотреть. — Так просидела она, затаив дыхание или разражаясь
смехом при проигрыше одного из нас, все время. Как прикованный, сидел Проктор, забывая о своей трубке; лишь по его нервному дыханию можно было судить, что старая игрецкая жила
ходит в нем подобно тугой лесе. Наконец он ушел, так как били его вахтенные часы.
Лукашка с Назаркой, разорвав хоровод, пошли
ходить между девками. Лукашка подтягивал резким подголоском и, размахивая руками,
ходил посередине хоровода. «Что же, выходи какая!» проговорил он. Девки толкали Марьянку: она не хотела выйти. Из-за песни слышались тонкий
смех, удары, поцелуи, шопот.
— Я-то? — Саша подумала и сказала, махнув рукой: — Может, и не жадная — что в том? Я ведь еще не совсем… низкая, не такая, что по улицам
ходят… А обижаться — на кого? Пускай говорят, что хотят… Люди же скажут, а мне людская святость хорошо известна! Выбрали бы меня в судьи — только мертвого оправдала бы!.. — И, засмеявшись нехорошим
смехом, Саша сказала: — Ну, будет пустяки говорить… садись за стол!..
Он целый день
ходил по городу с ящиком стёкол, возвращался домой почти всегда в тот час, когда запирали лавку, и весь вечер со двора доносился его неугомонный голос,
смех, свист, пение.
Все игры и
смехи тотчас прекращались, и он
ходил, окруженный целою толпою кадет, которые так теснились вокруг него со всех сторон, что ему очень трудно было подвигаться.
Прокоп, сказав это, залился добродушнейшим
смехом. Этот
смех — именно драгоценнейшее качество, за которое решительно нет возможности не примириться с нашими кадыками. Не могут они злокознствовать серьезно, сейчас же сами свои козни на
смех поднимут. А если который и начнет серьезничать, то, наверное, такую глупость сморозит, что тут же его в шуты произведут, и пойдет он
ходить всю жизнь с надписью «гороховый шут».
Тит что-то кричал, шум усиливался, слышался
смех и школьнические выходки. Собрание очевидно расстраивалось. Москвичи и кое-кто из местных стали расходиться. Несколько человек из кружка
прошли в ту комнату, где мы сидели…
Эти знакомые мне слова («я удачливая»), сопровождаемые знаковым
смехом, я услышал уже с вершины холмика. Девушка, быстро подняв небольшой чемоданчик, бодро
прошла мимо беседки и пошла по дорожке. Я прижался в темный угол.
Сначала Григорий Иваныч не мог без
смеха смотреть на мою жалкую фигуру и лицо, но когда, развернув какую-то французскую книгу и начав ее переводить, я стал путаться в словах, не понимая от рассеянности того, что я читал, ибо перед моими глазами летали утки и кулики, а в ушах звенели их голоса, — воспитатель мой наморщил брови, взял у меня книгу из рук и,
ходя из угла в угол по комнате, целый час читал мне наставления, убеждая меня, чтобы я победил в себе вредное свойство увлекаться до безумия, до забвения всего меня окружающего…