Неточные совпадения
В ту же ночь в бригадировом
доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать
с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
Воспоминание обо всем, что
случилось с нею после болезни: примирение
с мужем, разрыв, известие о ране Вронского, его появление, приготовление к разводу, отъезд из
дома мужа, прощанье
с сыном — всё это казалось ей горячечным сном, от которого она проснулась одна
с Вронским за границей.
При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться
с нею, как никогда в жизни своей ни
с кем, и — странный обман! —
с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что
случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном
доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того как-то становился ему скучным разумный возраст человека.
— А вот извольте выслушать. В начале вашего пребывания в
доме моего брата, когда я еще не отказывал себе в удовольствии беседовать
с вами, мне
случалось слышать ваши суждения о многих предметах; но, сколько мне помнится, ни между нами, ни в моем присутствии речь никогда не заходила о поединках, о дуэли вообще. Позвольте узнать, какое ваше мнение об этом предмете?
Самгин пошел одеваться, не потому, что считал нужными санитарные пункты, но для того, чтоб уйти из
дома, собраться
с мыслями. Он чувствовал себя ошеломленным, обманутым и не хотел верить в то, что слышал. Но, видимо, все-таки
случилось что-то безобразное и как бы направленное лично против него.
«Увеличились и хлопоты по
дому с той поры, как умерла Таня Куликова. Это
случилось неожиданно и необъяснимо; так иногда, неизвестно почему, разбивается что-нибудь стеклянное, хотя его и не трогаешь. Исповедаться и причаститься она отказалась. В таких людей, как она, предрассудки врастают очень глубоко. Безбожие я считаю предрассудком».
Самгин сконфуженно вытер глаза, ускорил шаг и свернул в одну из улиц Кунавина, сплошь занятую публичными
домами. Почти в каждом окне, чередуясь
с трехцветными полосами флагов, торчали полуодетые женщины, показывая голые плечи, груди, цинически перекликаясь из окна в окно. И, кроме флагов, все в улице было так обычно, как будто ничего не
случилось, а царь и восторг народа — сон.
С начала лета в
доме стали поговаривать о двух больших предстоящих праздниках: Иванове дне, именинах братца, и об Ильине дне — именинах Обломова: это были две важные эпохи в виду. И когда хозяйке
случалось купить или видеть на рынке отличную четверть телятины или удавался особенно хорошо пирог, она приговаривала: «Ах, если б этакая телятина попалась или этакий пирог удался в Иванов или в Ильин день!»
Гордость его страдала, и он мрачно обращался
с женой. Когда же, однако,
случалось, что Илья Ильич спрашивал какую-нибудь вещь, а вещи не оказывалось или она оказывалась разбитою, и вообще, когда
случался беспорядок в
доме и над головой Захара собиралась гроза, сопровождаемая «жалкими словами», Захар мигал Анисье, кивал головой на кабинет барина и, указывая туда большим пальцем, повелительным шепотом говорил: «Поди ты к барину: что ему там нужно?»
В одном весьма честном
доме случилось действительно и грешное и преступное дело; а именно жена одного известного и уважаемого человека вошла в тайную любовную связь
с одним молодым и богатым офицером.
Конечно, всякому из вас, друзья мои,
случалось, сидя в осенний вечер
дома, под надежной кровлей, за чайным столом или у камина, слышать, как вдруг пронзительный ветер рванется в двойные рамы, стукнет ставнем и иногда сорвет его
с петель, завоет, как зверь, пронзительно и зловеще в трубу, потрясая вьюшками; как кто-нибудь вздрогнет, побледнеет, обменяется
с другими безмолвным взглядом или скажет: «Что теперь делается в поле?
Так прожила Маслова семь лет. За это время она переменила два
дома и один раз была в больнице. На седьмом году ее пребывания в
доме терпимости и на восьмом году после первого падения, когда ей было 26 лет,
с ней
случилось то, за что ее посадили в острог и теперь вели на суд, после шести месяцев пребывания в тюрьме
с убийцами и воровками.
С ней он мог говорить о литературе, об искусстве, о чем угодно, мог жаловаться ей на жизнь, на людей, хотя во время серьезного разговора,
случалось, она вдруг некстати начинала смеяться или убегала в
дом.
Он слишком хорошо понял, что приказание переезжать, вслух и
с таким показным криком, дано было «в увлечении», так сказать даже для красоты, — вроде как раскутившийся недавно в их же городке мещанин, на своих собственных именинах, и при гостях, рассердясь на то, что ему не дают больше водки, вдруг начал бить свою же собственную посуду, рвать свое и женино платье, разбивать свою мебель и, наконец, стекла в
доме и все опять-таки для красы; и все в том же роде, конечно,
случилось теперь и
с папашей.
И вот что же
случилось: все пришли в удивление и в ужас, и никто не захотел поверить, хотя все выслушали
с чрезвычайным любопытством, но как от больного, а несколько дней спустя уже совсем решено было во всех
домах и приговорено, что несчастный человек помешался.
— Не мудрено, Lise, не мудрено… от твоих же капризов и со мной истерика будет, а впрочем, она так больна, Алексей Федорович, она всю ночь была так больна, в жару, стонала! Я насилу дождалась утра и Герценштубе. Он говорит, что ничего не может понять и что надо обождать. Этот Герценштубе всегда придет и говорит, что ничего не может понять. Как только вы подошли к
дому, она вскрикнула и
с ней
случился припадок, и приказала себя сюда в свою прежнюю комнату перевезть…
Сильвио встал, побледнев от злости, и
с сверкающими глазами сказал: «Милостивый государь, извольте выйти, и благодарите бога, что это
случилось у меня в
доме».
Пока я одевался,
случилось следующее смешно-досадное происшествие. Обед мне присылали из
дома, слуга отдавал внизу дежурному унтер-офицеру, тот присылал
с солдатом ко мне. Виноградное вино позволялось пропускать от полубутылки до целой в день. Н. Сазонов, пользуясь этим дозволением, прислал мне бутылку превосходного «Иоганнисберга». Солдат и я, мы ухитрились двумя гвоздями откупорить бутылку; букет поразил издали. Этим вином я хотел наслаждаться дня три-четыре.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота.
С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась в экипаж, в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на ключ.
Случалось даже, в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала в
дом, а останавливалась в конторе, так как вообще была неприхотлива.
В
дом Шереметева клуб переехал после пожара, который
случился в
доме Спиридонова поздней ночью, когда уж публика из нижних зал разошлась и только вверху, в тайной комнате, играли в «железку» человек десять крупных игроков. Сюда не доносился шум из нижнего этажа, не слышно было пожарного рожка сквозь глухие ставни. Прислуга клуба
с первым появлением дыма ушла из
дому. К верхним игрокам вбежал мальчуган-карточник и за ним лакей, оба
с испуганными лицами, приотворили дверь, крикнули: «Пожар!» — и скрылись.
Галактион понял, что
с девочкой припадок, именно
случилось то, чего так боялся отец. В
доме происходила безмолвная суета. Неслышными шагами пробежал Кацман, потом Кочетов, потом пронеслась вихрем горничная.
Случилось это так: на дворе, у ворот, лежал, прислонен к забору, большой дубовый крест
с толстым суковатым комлем. Лежал он давно. Я заметил его в первые же дни жизни в
доме, — тогда он был новее и желтей, но за осень сильно почернел под дождями. От него горько пахло мореным дубом, и был он на тесном, грязном дворе лишний.
Вскоре после истории
с барином
случилась еще одна. Меня давно уже занимал тихий
дом Овсянникова, мне казалось, что в этом сером
доме течет особенная, таинственная жизнь сказок.
Из кабака Кишкин отправился к Петру Васильичу, который сегодня
случился дома. Это был испитой мужик, кривой на один глаз. На сходках он был первый крикун. На Фотьянке у него был лучший
дом, единственный новый
дом и даже
с новыми воротами. Он принял гостя честь честью и все поглядывал на него своим уцелевшим оком. Когда Кишкин объяснил, что ему было нужно, Петр Васильевич сразу смекнул, в чем дело.
На Фотьянку Кишкин приехал прямо к Петру Васильичу, чтобы сейчас же покончить все дело
с Ястребовым, который, на счастье,
случился дома.
Как он кричал, этот Вася, когда фельдшер
с Таисьей принялись вправлять вывихнутую руку! Эти крики были слышны в господском
доме, так что Нюрочка сначала заперлась в своей комнате, а потом закрыла голову подушкой. Вообще происходило что-то ужасное, чего еще не
случалось в господском
доме. Петр Елисеич тоже помогал производить мучительную операцию, сам бледный как полотно. Безучастным оставался один Сидор Карпыч, который преспокойно расхаживал по конторе и даже что-то мурлыкал себе под нос.
Переезд в господский
дом являлся для Нюрочки чем-то особенным, а не просто переменой одной квартиры на другую. Она предчувствовала, что
случится с ней что-то необыкновенное именно в этом старом господском
доме, и волновалась смутным предчувствием этого таинственного будущего. И отец относился к ней теперь иначе. Он уже говорил
с ней как
с большой и в трудных случаях даже советовался, как поступить лучше.
Однако прощайте, почтенный друг. Вы, я думаю, и не рады, что заставили меня от времени до времени на бумаге беседовать
с вами, как это часто мне
случалось делать мысленно. Не умею отвыкнуть от вас и доброго вашего семейного круга,
с которым я сроднился
с первых моих лет. Желаю вам всех возможных утешений. Если когда-нибудь вздумаете мне написать, то посылайте письма Матрене Михеевне Мешалкиной в
дом Бронникова. Это скорее доходит. Крепко жму вашу руку.
— О! Не беспокойтесь говорить: я все прекрасно понимаю. Вероятно, молодой человек хочет взять эта девушка, эта Любка, совсем к себе на задержание или чтобы ее, — как это называется по-русску, — чтобы ее спасай? Да, да, да, это бывает. Я двадцать два года живу в публичный
дом и всегда в самый лучший, приличный публичный
дом, и я знаю, что это
случается с очень глупыми молодыми людьми. Но только уверяю вас, что из этого ничего не выйдет.
Хотя Александра Ивановна, представляя в
доме некоторым образом лицо хозяйки, очень хорошо знала, что это бессовестная ложь, хотя она вообще хорошо знала чурасовское лакейство и сама от него много терпела, но и она не могла себе вообразить, чтоб могло
случиться что-нибудь похожее на случившееся
с нами.
— Ну, опекуном там, что ли, очень мне нужно это! — возразила ему
с досадой m-me Пиколова и продолжала: — Только вы знаете, какие нынче года были: мужики, которые побогатей были, холерой померли; пожар тоже в
доме у него
случился; рожь вон все сам-друг родилась… Он в опекунской-то совет и не платил… «Из чего, говорит, мне платить-то?.. У меня вон, говорит, какие все несчастия в имении».
С самого первого дня появления Лаптева в Кукар-ском заводе господский
дом попал в настоящее осадное положение. Чего Родион Антоныч боялся, как огня, то и
случилось: мужичье взбеленилось и не хотело отходить от господского
дома, несмотря на самые трогательные увещания не беспокоить барина.
Был тут Егор Иванович — мы
с ним из одного села, говорит он и то и се, а я —
дома помню, людей помню, а как люди жили, что говорили, что у кого
случилось — забыла!
Иногда мне
случается подметить ее взор, устремленный на меня в то время, как я разговариваю
с ее племянниками и племянницами,
с ее сиротками, которых у нее полон
дом, и взор этот всегда бывает полон какой-то тихой, любящей грусти.
Не раз
случалось ему встречаться в трактирах
с земляками, и он предпочитал говорить им, что живет совсем без паспорта, не может найти места и шатается по ночлежным
домам.
Если что-нибудь
с ним
случится — уйду из
дому и никогда не вернусь.
В г. К. он и сблизился
с семьей Тугановских и такими тесными узами привязался к детям, что для него стало душевной потребностью видеть их каждый вечер. Если
случалось, что барышни выезжали куда-нибудь или служба задерживала самого генерала, то он искренно тосковал и не находил себе места в больших комнатах комендантского
дома. Каждое лето он брал отпуск и проводил целый месяц в имении Тугановских, Егоровском, отстоявшем от К. на пятьдесят верст.
Хотя происхождения он был, кажется, невысокого, но
случилось так, что воспитан был
с самого малолетства в одном знатном
доме в Москве и, стало быть, прилично; по-французски говорил, как парижанин.
— Совершенно обхожусь без них, — повторил Тулузов, — и в доказательство того я
с величайшим восторгом принимаю ваше предложение поселиться в одном
с вами
доме, чтобы каждую минуту быть защитником вашим, и надеюсь, что скорей лягу костьми, чем что-либо
случится неприятное для вас.
По Москве разнеслась страшная молва о том, акибы Лябьев, играя
с князем Индобским в карты, рассорился
с ним и убил его насмерть, и что это произошло в
доме у Калмыка, который, когда следствие кончилось, сам не скрывал того и за одним из прескверных обедов, даваемых Феодосием Гаврилычем еженедельно у себя наверху близким друзьям своим, подробно рассказал, как это
случилось.
Конечно, дело обходилось не без падений, и если оно постигало павшую
с человеком, равным ей по своему воспитанию и по своему положению в свете, то принимаемы были в расчет смягчающие обстоятельства; но горе было той, которая снизошла своей любовью до мужчины, стоявшего ниже ее по своему рангу, до какого-нибудь приказного или семинариста, тем паче до своего управляющего или какого-нибудь лакея, — хотя и это, опять повторяю,
случалось нередко, но такая женщина безусловно была не принимаема ни в один так называемый порядочный
дом.
— Никаких определенных дней не было, — отвечал гнусливо камер-юнкер, — а
случалось обыкновенно так, что на каком-нибудь бале, очень скучном, по обыкновению, молодые дамы сговаривались
с молодыми людьми повеселей потанцевать и поужинать, и для этого они ехали в подговоренный еще прежде
дом…
— Да-с, Захотел посмеяться и посмеялся. В три часа ночи меня для него разбудили; да часа
с два после этого я во все места отношения да рапорты писал. А после того, только что было сон заводить начал, опять разбудили: в
доме терпимости демонстрация
случилась! А потом извозчик нос себе отморозил — оттирали, а потом, смотрю, пора и
с рапортом! Так вся ночка и прошла.
— Да вот что, хозяин: беда
случилась, хуже смерти пришлось; схватили окаянные опричники господина моего, повезли к Слободе
с великою крепостью, сидит он теперь, должно быть, в тюрьме, горем крутит, горе мыкает; а за что сидит, одному богу ведомо; не сотворил никакого дурна ни перед царем, ни перед господом; постоял лишь за правду, за боярина Морозова да за боярыню его, когда они лукавством своим, среди веселья, на
дом напали и дотла разорили.
Свекровь и сноха ругались каждый день; меня очень удивляло, как легко и быстро они ссорятся.
С утра, обе нечесаные, расстегнутые, они начинали метаться по комнатам, точно в
доме случился пожар: суетились целый день, отдыхая только за столом во время обеда, вечернего чая и ужина. Пили и ели много, до опьянения, до усталости, за обедом говорили о кушаньях и ленивенько переругивались, готовясь к большой ссоре. Что бы ни изготовила свекровь, сноха непременно говорила...
Матвей попробовал вернуться. Он еще не понимал хорошенько, что такое
с ним
случилось, но сердце у него застучало в груди, а потом начало как будто падать. Улица, на которой он стоял, была точь-в-точь такая, как и та, где был
дом старой барыни. Только занавески в окнах были опущены на правой стороне, а тени от
домов тянулись на левой. Он прошел квартал, постоял у другого угла, оглянулся, вернулся опять и начал тихо удаляться, все оглядываясь, точно его тянуло к месту или на ногах у него были пудовые гири.
Учреждение общей воинской повинности подобно тому, что
случилось бы
с человеком, подпирающим заваливающийся
дом: стены нагнулись внутрь — поставили подпорки; потолок погнулся — поставили другие; между подпорками провисли доски — еще поставили подпорки. Дошло дело до того, что подпорки хотя и держат
дом, но жить в
доме от подпорок уже нельзя.
Впрочем,
с Степаном Михайловичем и не то
случалось: во время его отсутствия выдали замуж четырнадцатилетнюю девочку, двоюродную его сестру П. И. Багрову, круглую, но очень богатую сироту, жившую у него в
доме и горячо им любимую, — за такого развратного и страшного человека, которого он терпеть не мог.
Алексей Абрамович и лошадь отправил было к нему, но она на дороге скоропостижно умерла, чего
с нею ни разу не
случалось в продолжение двадцатилетней беспорочной службы на конюшне генерала; время ли ей пришло или ей обидно показалось, что крестьянин, выехав из виду барского
дома, заложил ее в корень, а свою на пристяжку, только она умерла; крестьянин был так поражен, что месяцев шесть находился в бегах.
— Алексис! — воскликнула негодующая супруга. — Никогда бы в голову мне не пришло, что
случилось; представь себе, мой друг: этот скромный-то учитель — он в переписке
с Любонькой, да в какой переписке, — читать ужасно; погубил беззащитную сироту!.. Я тебя прошу, чтоб завтра его нога не была в нашем
доме. Помилуй, перед глазами нашей дочери… она, конечно, еще ребенок, но это может подействовать на имажинацию [воображение (от фр. imagination).].