Неточные совпадения
— Да с год. Ну да уж зато памятен мне этот год; наделал он мне хлопот, не тем будь помянут! Ведь есть, право, этакие
люди,
у которых на роду написано, что с ними должны
случаться разные необыкновенные вещи!
Вам не
случалось замечать такой странности
у некоторых
людей?..
— Для чего я не служу, милостивый государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве сердце
у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу мою собственноручно избил, а я лежал пьяненькой, разве я не страдал? Позвольте, молодой
человек,
случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
— Нельзя! — подтвердила Татьяна Марковна, тряся головой. — Зачем его трогать? Бог знает, что между ними
случится… Нельзя!
У тебя есть близкий
человек, он знает все, он любит тебя, как сестру: Борюшка…
Есть больные воспоминания, мой милый, причиняющие действительную боль; они есть почти
у каждого, но только
люди их забывают; но
случается, что вдруг потом припоминают, даже только какую-нибудь черту, и уж потом отвязаться не могут.
При нас, однако, с
людьми ничего не
случилось; но
у одного китайца, который забрался подальше в лес, тигр утащил собаку.
В то время Нехлюдов, воспитанный под крылом матери, в 19 лет был вполне невинный юноша. Он мечтал о женщине только как о жене. Все же женщины, которые не могли, по его понятию, быть его женой, были для него не женщины, а
люди. Но
случилось, что в это лето, в Вознесенье, к тетушкам приехала их соседка с детьми: двумя барышнями, гимназистом и с гостившим
у них молодым художником из мужиков.
На другой день, проходя мимо комнаты Дерсу, я увидел, что дверь в нее приотворена.
Случилось как-то так, что я вошел тихо. Дерсу стоял
у окна и что-то вполголоса говорил сам с собою. Замечено, что
люди, которые подолгу живут одиноко в тайге, привыкают вслух выражать свои мысли.
В ту пору
у нас,
случилось, столяр Потапка помер, так его под именем болярина Савельцева схоронили, а моего-то сокола, чтоб солдатства миновать, дворовым
человеком Потапом Семеновым окрестили.
В трактире всегда сидели свои
люди, знали это, и никто не обижался. Но едва не
случилась с ним беда. Это было уже
у Тестова, куда он перешел от Турина. В зал пришел переведенный в Москву на должность начальника жандармского управления генерал Слезкин. Он с компанией занял стол и заказывал закуску. Получив приказ, половой пошел за кушаньем, а вслед ему Слезкин крикнул командирским голосом...
Кому
случилось хоть раз хоронить близкого или знакомого
человека, тот навсегда запоминал темное старое распятие, торжественно высившееся
у самого поворота на кладбище, и вся окружающая местность получила от него свое название: о нас так и говорили, что мы живем в доме Коляновских, «около старой фигуры».
— Ну, что
у вас тут
случилось? — строго спрашивала баушка Лукерья. — Эй, Устинья Марковна, перестань хныкать… Экая беда стряслась с Феней, и девушка была, кажись, не замути воды. Что же, грех-то не по лесу ходит, а по
людям.
Был тут Егор Иванович — мы с ним из одного села, говорит он и то и се, а я — дома помню,
людей помню, а как
люди жили, что говорили, что
у кого
случилось — забыла!
Изредка, время от времени, в полку наступали дни какого-то общего, повального, безобразного кутежа. Может быть, это
случалось в те странные моменты, когда
люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах друг
у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия. И тогда спокойная, сытая, как
у племенных быков, жизнь точно выбрасывалась из своего русла.
— Нет, уж позвольте мне, господин адвокат, по порядку, потому что я собьюсь. И вот муж мой выдал Аггею Семенычу вексель, потому что хоть мы
люди свои, а деньги все-таки счет любят. И вот, накануне самого Покрова, приходит срок. Является Аггей Семеныч и говорит:"Деньги!"А
у мужа на ту пору не
случилось. И вот он говорит:"Покажите, братец, вексель"… Ну, Аггей Семеныч, по-родственному:"Извольте, братец!"И уж как это
у них
случилось, только муж мой этот самый вексель проглотил…
— Помилуйте! — говорил он, — мы испокон века такие дела делали, завсегда
у господ
людей скупали — иначе где же бы нам работников для фабрики добыть? А теперь, на-тко, что
случилось! И во сне не гадал!
Они наполняют
у него все рубрики журнала, производя каждого из среды себя, посредством взаимного курения, в гении; из этого ты можешь понять, что пускать им новых
людей не для чего; кто бы ни был, посылая свою статью, смело может быть уверен, что ее не прочтут, и она проваляется с старым хламом, как
случилось и с твоим романом».
В образованном мире, с
людьми, я сильнее чувствую невыгоды жизни, а
у себя, один, вдалеке от толпы, я одеревенел:
случись что хочет в этом сне — я не замечаю ни
людей, ни себя.
Но ведь с
людьми науки
у нас на Руси это сплошь да рядом
случается.
Она всю ночь не спала и даже ходила рано утром совещаться к Степану Трофимовичу и
у него заплакала, чего никогда еще с нею при
людях не
случалось.
— А со мной что
случилось — потеха! — повествует"сведущий
человек"из-под Костромы, — стоим мы с Иван Павлычем
у Вольфа в ресторане и разговариваем.
Припоминал все столкновения и пререкания, какие
случались у него с
людьми не только в недавнее время, но и в самой отдаленной молодости, и разработывал их с таким расчетом, что всегда из всякого столкновения выходил победителем.
А так как
у Арины Петровны постоянно были в ходу различные тяжбы, то частенько
случалось, что болтливость доверенного
человека выводила наружу барынины военные хитрости прежде, нежели они могли быть приведены в исполнение.
Я же разносил взятки смотрителю ярмарки и еще каким-то нужным
людям, получая от них «разрешительные бумажки на всякое беззаконие», как именовал хозяин эти документы. За все это я получил право дожидаться хозяев
у двери, на крыльце, когда они вечерами уходили в гости. Это
случалось не часто, но они возвращались домой после полуночи, и несколько часов я сидел на площадке крыльца или на куче бревен, против него, глядя в окна квартиры моей дамы, жадно слушая веселый говор и музыку.
— Если правду говорить, так один действительно уходил по ночам, только это не кандальник, а просто вор здешний, нижегородский;
у него неподалеку, на Печорке, любовница жила. Да и с дьяконом
случилась история по ошибке: за купца приняли дьякона. Дело было зимой, ночь, вьюга, все
люди — в шубах, разбери-ка второпях-то, кто купец, кто дьякон?
Было и еще много плохого для меня, часто мне хотелось убежать с парохода на первой же пристани, уйти в лес. Но удерживал Смурый: он относился ко мне все мягче, — и меня страшно пленяло непрерывное движение парохода. Было неприятно, когда он останавливался
у пристани, и я все ждал — вот
случится что-то, и мы поплывем из Камы в Белую, в Вятку, а то — по Волге, я увижу новые берега, города, новых
людей.
— Что ж, — сказала Роза, — со всяким может
случиться несчастье. Мы жили спокойно и тоже не думали ехать так далеко. А потом… вы, может быть, знаете… когда стали громить евреев… Ну что
людям нужно?
У нас все разбили, и… моя мать…
Из безводного и лесного села Троицкого, где было так мало лугов, что с трудом прокармливали по корове, да по лошади на тягло, где с незапамятных времен пахали одни и те же загоны, и несмотря на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю, — переселились они на обширные плодоносные поля и луга, никогда не тронутые ни косой, ни сохой
человека, на быструю, свежую и здоровую воду с множеством родников и ключей, на широкий, проточный и рыбный пруд и на мельницу
у самого носа, тогда как прежде таскались они за двадцать пять верст, чтобы смолоть воз хлеба, да и то
случалось несколько дней ждать очереди.
Впрочем, с Степаном Михайловичем и не то
случалось: во время его отсутствия выдали замуж четырнадцатилетнюю девочку, двоюродную его сестру П. И. Багрову, круглую, но очень богатую сироту, жившую
у него в доме и горячо им любимую, — за такого развратного и страшного
человека, которого он терпеть не мог.
— Нет, мой дорогой, ничего я не боюсь, если понадобится. Только зачем же
людей в грех вводить? Ты, может быть, не знаешь… Ведь я там… в Переброде… погрозилась со зла да со стыда… А теперь чуть что
случится, сейчас на нас скажут: скот ли начнет падать, или хата
у кого загорится, — все мы будем виноваты. Бабушка, — обратилась она к Мануйлихе, возвышая голос, — правду ведь я говорю?
— Так вот такие высокие дома. И сверху донизу набиты
людьми. Живут эти
люди в маленьких конурах, точно птицы в клетках,
человек по десяти в каждой, так что всем и воздуху-то не хватает. А другие внизу живут, под самой землей, в сырости и холоде;
случается, что солнца
у себя в комнате круглый год не видят.
Крискента помолебствовать, как это водится
у добрых
людей, чтобы все было честь честью; как раз
случился Порфир Порфирыч в Белоглинском заводе; одним словом, закладка дома совершилась при самой торжественной обстановке, в присутствии Порфира Порфирыча, Шабалина, Плинтусова, Липачка и других.
Трудный был этот год, год моей первой ученической работы. На мне лежала обязанность вести хронику происшествий, — должен знать все, что
случилось в городе и окрестностях, и не прозевать ни одного убийства, ни одного большого пожара или крушения поезда.
У меня везде были знакомства, свои
люди, сообщавшие мне все, что
случилось: сторожа на вокзалах, писцы в полиции, обитатели трущоб. Всем, конечно, я платил. Целые дни на выставке я проводил, потому что здесь узнаешь все городские новости.
В думе,
у губернатора,
у архиерея, всюду в домах много лет говорили о том, что
у нас в городе нет хорошей и дешевой воды и что необходимо занять
у казны двести тысяч на водопровод; очень богатые
люди, которых
у нас в городе можно было насчитать десятка три и которые,
случалось, проигрывали в карты целые имения, тоже пили дурную воду и всю жизнь говорили с азартом о займе — и я не понимал этого; мне казалось, было бы проще взять и выложить эти двести тысяч из своего кармана.
Но не в этом дело. Я только говорил про то, что она прекрасно сама кормила детей, и что это ношение и кормление детей одно спасало меня от мук ревности. Если бы не это, всё
случилось бы раньше. Дети спасали меня и ее. В восемь лет
у ней родилось пять
человек детей. И всех она кормила сама.
— Что Ганувер? — спросил, прыгая на мол, Дюрок
у человека, нас встретившего. — Вы нас узнали? Надеюсь. Идемте, Эстамп. Иди с нами и ты, Санди, ничего не
случится с твоим суденышком. Возьми деньги, а вы, Том, проводите молодого
человека обогреться и устройте его всесторонне, затем вам предстоит путешествие. — И он объяснил, куда отвести судно. — Пока прощай, Санди! Вы готовы, Эстамп? Ну, тронемся и дай бог, чтобы все было благополучно.
Случай уничтожает наши расчеты — значит, судьба любит уничтожать наши расчеты, любит посмеяться над
человеком и его расчетами; случай невозможно предусмотреть, невозможно сказать, почему
случилось так, а не иначе, — следовательно, судьба капризна, своенравна; случай часто пагубен для
человека — следовательно, судьба любит вредить
человеку, судьба зла; и в самом деле
у греков судьба — человеконенавистница; злой и сильный
человек любит вредить именно самым лучшим, самым умным, самым счастливым
людям — их преимущественно любит губить и судьба; злобный, капризный и очень сильный
человек любит выказывать свое могущество, говоря наперед тому, кого хочет уничтожить: «я хочу сделать с тобою вот что; попробуй бороться со мною», — так и судьба объявляет вперед свои решения, чтобы иметь злую радость доказать нам наше бессилие перед нею и посмеяться над нашими слабыми, безуспешными попытками бороться с нею, избежать ее.
Почему я в самом деле не спросил Бессонова? Я и теперь не могу ответить на этот вопрос. Тогда я еще ничего не понимал в отношениях его к Надежде Николаевне. Но смутное предчувствие чего-то необыкновенного и таинственного, что должно было
случиться между этими
людьми, уже и тогда наполняло меня. Я хотел остановить Бессонова в его горячей речи об оппортунизме, хотел прервать его изложение спора о том, развивается ли в России капитализм или не развивается, но всякий раз слово останавливалось
у меня в горле.
Я пришел назад в город очень поздно, и уже пробило десять часов, когда я стал подходить к квартире. Дорога моя шла по набережной канала, на которой в этот час не встретишь живой души. Правда, я живу в отдаленнейшей части города. Я шел и пел, потому что, когда я счастлив, я непременно мурлыкаю что-нибудь про себя, как и всякий счастливый
человек,
у которого нет ни друзей, ни добрых знакомых и которому в радостную минуту не с кем разделить свою радость. Вдруг со мной
случилось самое неожиданное приключение.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный
человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это
случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский
человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост
у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Он сперва проигрывал много денег, потом перестал проигрывать, и лицо его приняло особое выражение, не то подозрительное, не то дерзкое, какое бывает
у человека, с которым совершенно неожиданным образом
случаются истории…
Когда
случались балы, молодые
люди, в промежутках танцев, забегали к нему покурить наскоро Жукова, а после ужина собирались
у него же для дружеской попойки.
Белесова. Ах, молчи, пожалуйста! Очень много ты беспокоился о жене, когда
у нее денег не было. Ну, да что же делать! Рано или поздно, это должно было
случиться… Чем скорей, тем лучше!.. (Утирая слезы.) Страстной любви нет, и слез будет не много… (С расстановкой.) Любить тебя было бы глупо, но я все-таки тебя считаю
человеком порядочным и не могу предположить, чтоб ты меня бросил совершенно, обрек меня на погибель… Ты, вероятно, позаботился о моей будущности…
— Это часто
случается и
у нас;
у меня вот здесь немного
людей, а в деревне их
человек пятнадцать, а
случается иногда, что даже по целому дню трубки некому приготовить.
«Такой
человек рождается и развивается единственно для того, чтобы жениться, а женившись, немедленно обратиться в придаточное своей жены, даже и в том случае, если б
у него
случился и свой собственный, неоспоримый характер.
Только она одна почему-то обязана, как старуха, сидеть за этими письмами, делать на них пометки, писать ответы, потом весь вечер до полуночи ничего не делать и ждать, когда захочется спать, а завтра весь день будут ее поздравлять и просить
у ней, а послезавтра на заводе непременно
случится какой-нибудь скандал, — побьют кого, или кто-нибудь умрет от водки, и ее почему-то будет мучить совесть; а после праздников Назарыч уволит за прогул
человек двадцать, и все эти двадцать будут без шапок жаться около ее крыльца, и ей будет совестно выйти к ним, и их прогонят, как собак.
— Ах, это совсем другое… Больной он, Ираклий, и
человек строгой жизни. Я его тоже очень люблю… Днем-то
у него все хорошо идет по части спасения души, а по ночам разные неподобные сны одолевают. И то, и другое приснится, и на счет женского полу
случается… Ну, ему это и обидно, что благодать от него отступает.
Однако сообрази, можно ль ему не думать, когда
случилось эдакое странное дело — вдруг говорят ласковым голосом: помоги, мужичок, пришли своих-то
людей для управления делами, мы больше не можем, и всё
у нас останавливается.
Вмиг в голове
у меня загорелась идея… да, впрочем, это был только миг, менее чем миг, как вспышка пороха, или уж переполнилась мера, и я вдруг теперь возмутился всем воскресшим духом моим, да так, что мне вдруг захотелось срезать наповал всех врагов моих и отмстить им за все и при всех, показав теперь, каков я
человек; или, наконец, каким-нибудь дивом научил меня кто-нибудь в это мгновение средней истории, в которой я до сих пор еще не знал ни аза, и в закружившейся голове моей замелькали турниры, паладины, герои, прекрасные дамы, слава и победители, послышались трубы герольдов, звуки шпаг, крики и плески толпы, и между всеми этими криками один робкий крик одного испуганного сердца, который нежит гордую душу слаще победы и славы, — уж не знаю,
случился ли тогда весь этот вздор в голове моей или, толковее, предчувствие этого еще грядущего и неизбежного вздора, но только я услышал, что бьет мой час.
С другой же стороны, сердце
у Постникова очень непокорное: так и ноет, так и стучит, так и замирает… Хоть вырви его да сам себе под ноги брось, — так беспокойно с ним делается от этих стонов и воплей… Страшно ведь слышать, как другой
человек погибает, и не подать этому погибающему помощи, когда, собственно говоря, к тому есть полная возможность, потому что будка с места не убежит и ничто иное вредное не
случится. «Иль сбежать, а?.. Не увидят?.. Ах, господи, один бы конец! Опять стонет…»