Неточные совпадения
Она вытянула лицо и, полузакрыв глаза, быстро изменила выражение лица,
сложила руки, и Вронский в ее красивом лице вдруг увидал то самое выражение лица, с которым поклонился ему Алексей Александрович. Он улыбнулся, а она весело засмеялась тем милым грудным смехом, который был одною
из главных ее прелестей.
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился у меня
из рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели,
сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
Сложив обе дощечки,
из коих железная была меньше деревянной, он связал их вместе накрепко, крест-накрест, ниткой; потом аккуратно и щеголевато увертел их в чистую белую бумагу и обвязал так, чтобы помудренее было развязать.
Эту тесьму
сложил он вдвое, снял с себя свое широкое, крепкое,
из какой-то толстой бумажной материи летнее пальто (единственное его верхнее платье) и стал пришивать оба конца тесьмы под левую мышку изнутри.
— Ох, нет!.. Бог этого не попустит! — вырвалось, наконец,
из стесненной груди у Сони. Она слушала, с мольбой смотря на него и
складывая в немой просьбе руки, точно от него все и зависело.
Лидия села в кресло, закинув ногу на ногу,
сложив руки на груди, и как-то неловко тотчас же начала рассказывать о поездке по Волге, Кавказу, по морю
из Батума в Крым. Говорила она, как будто торопясь дать отчет о своих впечатлениях или вспоминая прочитанное ею неинтересное описание пароходов, городов, дорог. И лишь изредка вставляла несколько слов, которые Клим принимал как ее слова.
Нестерпимо длинен был путь Варавки от новенького вокзала, выстроенного им, до кладбища. Отпевали в соборе, служили панихиды пред клубом, техническим училищем, пред домом Самгиных. У ворот дома стояла миловидная, рыжеватая девушка, держа за плечо голоногого, в сандалиях, человечка лет шести; девушка крестилась, а человечек, нахмуря черные брови, держал руки в карманах штанишек. Спивак подошла к нему, наклонилась, что-то сказала, мальчик, вздернув плечи, вынул
из карманов руки,
сложил их на груди.
Клим сел рядом с Варварой, она,
сложив пальцы щипчиками, достала
из коробки на коленях ее конфетку, поднесла ее к губам Самгина, шепнула...
— Обязательно! — сказал он и, плотно
сложив длинные ноги свои, вытянув их, преградил, как шлагбаумом, дорогу Айно к столу. Самгин даже вздрогнул, ему показалось, что Долганов сделал это
из озорства, но, когда Айно, — это уж явно нарочно! — подобрав юбку, перешагнула через ноги ниже колен, Долганов одобрительно сказал...
Один
из подсудимых, стоя,
сложив руки на животе, оскорбленно ответил...
Профессоров Самгин слушал с той же скукой, как учителей в гимназии. Дома, в одной
из чистеньких и удобно обставленных меблированных комнат Фелицаты Паульсен, пышной дамы лет сорока, Самгин записывал свои мысли и впечатления мелким, но четким почерком на листы синеватой почтовой бумаги и
складывал их в портфель, подарок Нехаевой. Не озаглавив свои заметки, он красиво, рондом, написал на первом их листе...
Кончилась обедня, вышел Максим Иванович, и все деточки, все-то рядком стали перед ним на коленки — научила она их перед тем, и ручки перед собой ладошками как один
сложили, а сама за ними, с пятым ребенком на руках, земно при всех людях ему поклонилась: «Батюшка, Максим Иванович, помилуй сирот, не отымай последнего куска, не выгоняй
из родного гнезда!» И все, кто тут ни был, все прослезились — так уж хорошо она их научила.
И он вдруг поспешно вышел
из комнаты, опять через кухню (где оставалась шуба и шапка). Я не описываю подробно, что сталось с мамой: смертельно испуганная, она стояла, подняв и
сложив над собою руки, и вдруг закричала ему вслед...
Нехлюдов вышел
из сада и подошел к крыльцу, у которого стояли две растрепанные бабы,
из которых одна, очевидно, была на сносе беременна. На ступеньках крыльца,
сложив руки в карманы парусинного пальто, стоял приказчик. Увидав барина, бабы замолчали и стали оправлять сбившиеся платки на головах, а приказчик вынул руки
из карманов и стал улыбаться.
Монахиня в клобуке, с развевающимся вуалем и тянущимся за ней черным шлейфом,
сложив белые с очищенными ногтями руки, в которых она держала топазовые четки, вышла
из кабинета и прошла к выходу.
Рассуждения эти напоминали Нехлюдову полученный им раз ответ от маленького мальчика, шедшего
из школы. Нехлюдов спросил мальчика, выучился ли он
складывать. «Выучился», отвечал мальчик. «Ну,
сложи: лапа». — «Какая лапа — собачья»? с хитрым лицом ответил мальчик. Точно такие же ответы в виде вопросов находил Нехлюдов в научных книгах на свой один основной вопрос.
Он опять выхватил
из кармана свою пачку кредиток, снял три радужных, бросил на прилавок и спеша вышел
из лавки. Все за ним последовали и, кланяясь, провожали с приветствиями и пожеланиями. Андрей крякнул от только что выпитого коньяку и вскочил на сиденье. Но едва только Митя начал садиться, как вдруг пред ним совсем неожиданно очутилась Феня. Она прибежала вся запыхавшись, с криком
сложила пред ним руки и бухнулась ему в ноги...
Стрелки, узнав о том, что мы остаемся здесь надолго и даже, быть может, зазимуем, принялись таскать плавник, выброшенный волнением на берег, и устраивать землянку. Это была остроумная мысль. Печи они
сложили из плитнякового камня, а трубу устроили по-корейски —
из дуплистого дерева. Входы завесили полотнищами палаток, а на крышу наложили мох с дерном. Внутри землянки настлали ельницу и сухой травы. В общем, помещение получилось довольно удобное.
Скала Янтун-Лаза высотой 110 м. В ней много углублений, в которых гнездятся дикие голуби. На самой вершине
из плитняковых камней китайцы
сложили подобие кумирни. Манзы питают особую любовь к высоким местам; они думают, что, подымаясь на гору, становятся ближе к богу.
Когда Вера Павловна на другой день вышла
из своей комнаты, муж и Маша уже набивали вещами два чемодана. И все время Маша была тут безотлучно: Лопухов давал ей столько вещей завертывать,
складывать, перекладывать, что куда управиться Маше. «Верочка, помоги нам и ты». И чай пили тут все трое, разбирая и укладывая вещи. Только что начала было опомниваться Вера Павловна, а уж муж говорит: «половина 11–го; пора ехать на железную дорогу».
Шумнее и шумнее раздавались по улицам песни и крики. Толпы толкавшегося народа были увеличены еще пришедшими
из соседних деревень. Парубки шалили и бесились вволю. Часто между колядками слышалась какая-нибудь веселая песня, которую тут же успел
сложить кто-нибудь
из молодых козаков. То вдруг один
из толпы вместо колядки отпускал щедровку [Щедровки — песенки, распевавшиеся молодежью в канун Нового года.] и ревел во все горло...
Никто не скажет также, чтобы он когда-либо утирал нос полою своего балахона, как то делают иные люди его звания; но вынимал
из пазухи опрятно сложенный белый платок, вышитый по всем краям красными нитками, и, исправивши что следует,
складывал его снова, по обыкновению, в двенадцатую долю и прятал в пазуху.
Точно
из мешка, он сыпал фамилии, названия предметов и отметки… По временам
из этого потока вырывались краткие сентенции: «похвально», «совет высказывает порицание»… «угроза розог», «вып — пороть мерзавца». Назвав мою фамилию, он прибавил: «много пропущено… стараться»… Пролаяв последнюю сентенцию, он быстро
сложил журнал и так же быстро вышел.
В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок; дедушка, стоя в углу у лохани, выбирал
из ведра с водою длинные прутья, мерял их,
складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала...
Распластав свои сильные крылья, он летел мне навстречу, направляясь к лиственице, растущей посреди небольшой полянки. Описав около меня большой круг, он ловко, с наскока, уселся на одну
из верхних ветвей и
сложил свои крылья, но тотчас приподнял их немного, расправил и
сложил снова.
Галдевшая у печей толпа поденщиц была занята своим делом. Одни носили сырые дрова в печь и
складывали их там, другие разгружали
из печей уже высохшие дрова. Работа кипела, и слышался только треск летевших дождем поленьев. Солдатка Аннушка работала вместе с сестрой Феклистой и Наташкой. Эта Феклиста была еще худенькая, несложившаяся девушка с бойкими глазами. Она за несколько дней работы исцарапала себе все руки и едва двигалась: ломило спину и тело. Сырые дрова были такие тяжелые, точно камни.
— Очень вредно-с, но это было дело их архитектора смотреть. Я сдал ему печи
из настоящего материала — и чтобы они были
из какого-нибудь негодного сложены, в сдаточном акте этого не значится, но после они могли их переложить и
сложить бог знает
из какого кирпича — времени полгода прошло!
Я
складывала все мои несчастия и взвешивала их от нечего делать: вот — поссорилась с отцом, которого любила, прогнали
из гимназии и оскорбили, тюрьма, предательство товарища, который был близок мне, арест мужа, опять тюрьма и ссылка, смерть мужа.
Два-три молодых офицера встали, чтобы идти в залу, другие продолжали сидеть и курить и разговаривать, не обращая на кокетливую даму никакого внимания; зато старый Лех косвенными мелкими шажками подошел к пей и,
сложив руки крестом и проливая себе на грудь
из рюмки водку, воскликнул с пьяным умилением...
Тебенькова закручинилась и утирала концом платка, которым повязана была ее голова, катившиеся
из глаз слезы. Кузьмовна, напротив, стояла совершенно бесстрастно,
сложивши руки и изредка улыбаясь.
Сложив и запечатав эту записку, Санин хотел было позвонить кельнера и послать ее с ним… «Нет! этак неловко… Через Эмиля? Но отправиться в магазин, отыскивать его там между другими комми — неловко тоже. Притом уже ночь на дворе — и он, пожалуй, уже ушел
из магазина». Размышляя таким образом, Санин, однако, надел шляпу и вышел на улицу; повернул за угол, за другой — и, к неописанной своей радости, увидал перед собою Эмиля. С сумкой под мышкой, со свертком бумаги в руке, молодой энтузиаст спешил домой.
Он ничего не сказал мне, но долго молча ходил по комнате, изредка поглядывая на меня с тем же просящим прощения выражением, потом достал
из стола тетрадь, записал что-то в нее, снял сюртук, тщательно
сложил его, подошел к углу, где висел образ,
сложил на груди свои большие белые руки и стал молиться.
Ей хотелось перелить в него свое честолюбие, а он вдруг начал клеить кирку: пастор выходил говорить проповедь, молящиеся слушали, набожно
сложив пред собою руки, одна дама утирала платочком слезы, один старичок сморкался; под конец звенел органчик, который нарочно был заказан и уже выписан
из Швейцарии, несмотря на издержки.
— Масоны могут узнавать друг друга трояким способом,
из коих каждый действует на особое чувство: на зрение — знак, на слух — слово, на осязание — прикосновение. Знак состоит в следующем: брат, желающий его сделать другому брату,
складывает большие пальцы и указательные так, чтобы образовать треугольник.
Не торопясь вышел он
из коляски, замахал руками на дворовых, бросившихся барину к ручке, потом
сложил обе руки ладонями внутрь и начал медленно взбираться по лестнице, шепотом произнося молитву.
Иудушка встал, поворотился лицом к образу,
сложил руки ладонями внутрь и помолился. Даже слезы у него на глазах выступили: так хорошо он солгал! Но Аннинька, по-видимому, была не
из чувствительных. Правда, она задумалась на минуту, но совсем по другому поводу.
Часто, бывало, хозяин уходил
из магазина в маленькую комнатку за прилавком и звал туда Сашу; приказчик оставался глаз на глаз с покупательницей. Раз, коснувшись ноги рыжей женщины, он
сложил пальцы щепотью и поцеловал их.
На мое счастье, старуха перешла спать в детскую, — запоем запила нянька. Викторушка не мешал мне. Когда все в доме засыпали, он тихонько одевался и до утра исчезал куда-то. Огня мне не давали, унося свечку в комнаты, денег на покупку свеч у меня не было; тогда я стал тихонько собирать сало с подсвечников,
складывал его в жестянку из-под сардин, подливал туда лампадного масла и, скрутив светильню
из ниток, зажигал по ночам на печи дымный огонь.
В доме все было необъяснимо странно и смешно: ход
из кухни в столовую лежал через единственный в квартире маленький, узкий клозет; через него вносили в столовую самовары и кушанье, он был предметом веселых шуток и — часто — источником смешных недоразумений. На моей обязанности лежало наливать воду в бак клозета, а спал я в кухне, против его двери и у дверей на парадное крыльцо: голове было жарко от кухонной печи, в ноги дуло с крыльца; ложась спать, я собирал все половики и
складывал их на ноги себе.
Мыслитель и администратор!
сложи в просвещенном уме своем,
из чего жизнь попа русского сочетавается.
Передонов поспешно пошел
из гостиной. Гудаевский
сложил ему
из своих длинных пальцев длинный нос, а потом поддал в воздухе коленом, словно выталкивая гостя. Антоша захихикал. Гудаевский сердито прикрикнул на него.
Впрочем, теперь я и без нее мог увидеть собственными глазами эту новость, то есть грязные босые ноги, выставлявшиеся из-под ветхого навеса, в котором канатчик
складывал свою паклю и веревки.
Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями,
из которых предки ее построили дома и
сложили стены города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.
Юлочка все это
слагала в своем сердце, ненавидела надменных богачей и кланялась им, унижалась, лизала их руки, лгала матери, стала низкой, гадкой лгуньей; но очень долго никто не замечал этого, и даже сама мать, которая учила Юлочку лгать и притворяться, кажется, не знала, что она
из нее делает; и она только похваливала ее ум и расторопность.
Из дома муж уходит смело
С утра на биржу делать дело
И верит, что жена от скуки
Сидит и ждет,
сложивши руки.
Несчастный муж!
Для мужа друг велико дело,
Когда жена сидит без дела.
Муж занят, а жена от скуки,
Глядишь, и бьет на обе руки.
Несчастный муж!
Он ободрал лоскут бересты с молодой березки, вырезал
из него круг,
сложил один край и защемил его в расщепленную березовую палочку. Получился так называемый «чуман», то есть берестяной ковшик. Пить
из него воду было, конечно, удобнее, чем черпать ее горстями. Робинзон оказался великим искусником, хотя я и не был согласен с его самоваром, то есть с рекой Уткой.
— Нет, правда. Я не могу тебе объяснить, но она ужасно, ужасно похожа! Особенно когда никто не покупает и она сидит так,
сложив руки, и совсем не шевелится, а из-под платка такие ужасно огромные глаза. Ты не думай, я ее уважаю.
Через несколько времени свезли
из Москвы и
сложили у разных дорог 1068 трупов.
Задёрганный думами, устав от них, Артамонов младший решил молчать и ждать. Думы о Носкове не оставляли его, он хмурился, чувствовал себя больным, и в обед, когда рабочие выходили
из корпусов, он, стоя у окна в конторе, присматривался к ним, стараясь догадаться: кто
из них социалист? Неужели — кочегар Васька, чумазый, хромой, научившийся у плотника Серафима ловко
складывать насмешливые частушки?
Пелагея Ивановна тотчас же
сложила руки роженицы, а фельдшер закрыл маской ее измученное лицо.
Из темно-желтой склянки медленно начал капать хлороформ. Сладкий и тошный запах начал наполнять комнату. Лица у фельдшера и акушерок стали строгими, как будто вдохновенными…