Неточные совпадения
Утром страшный кошмар, несколько раз повторявшийся ей в сновидениях еще до связи с Вронским, представился ей опять и разбудил ее.
Старичок с взлохмаченной бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские
слова, и она, как и всегда при этом кошмаре (что и составляло его ужас), чувствовала, что мужичок этот не обращает на нее внимания, но делает это какое-то страшное дело в железе над нею. И она проснулась в холодном поту.
Он непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из дам приятными
словами, подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают маленькие
старички щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около дам.
Одним
словом, явились только: полячок, потом один плюгавенький канцелярист без речей, в засаленном фраке, в угрях и с противным запахом; потом еще один глухой и почти совсем слепой
старичок, когда-то служивший в каком-то почтамте и которого кто-то с незапамятных времен и неизвестно для чего содержал у Амалии Ивановны.
Я отвечал, что приехал на службу и явился по долгу своему к господину капитану, и с этим
словом обратился было к кривому
старичку, принимая его за коменданта; но хозяйка перебила затверженную мною речь.
— Это, Алеша, приснилось тебе, — ласково сказал
старичок. — Никто от него не слышал таких
слов.
Старичок напомнил Самгину эти ее
слова, он поучительно говорил...
Кривобокая старуха Федосова говорила большими
словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький
старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту.
— Только, наверное, отвергнете, оттолкнете вы меня, потому что я — человек сомнительный, слабого характера и с фантазией, а при слабом характере фантазия — отрава и яд, как вы знаете. Нет, погодите, — попросил он, хотя Самгин ни
словом, ни жестом не мешал ему говорить. — Я давно хотел сказать вам, — все не решался, а вот на днях был в театре, на модной этой пиесе, где показаны заслуженно несчастные люди и бормочут черт знает что, а между ними утешительный
старичок врет направо, налево…
В бойком рассказе
старичка, в его явно фальшивой ласковости он отметил ноты едкие, частое повторение
слов «очевидно» и «предусмотрительно» оценил как нечто наигранное, словно выхваченное из старинных народнических рассказов.
Самгин старался не смотреть на него, но смотрел и ждал, что
старичок скажет что-то необыкновенное, но он прерывисто, тихо и певуче бормотал еврейские
слова, а красные веки его мелко дрожали. Были и еще старики, старухи с такими же обнаженными глазами. Маленькая женщина, натягивая черную сетку на растрепанные рыжие волосы одной рукой, другой размахивала пред лицом Самгина, кричала...
Гораздо более понимал
слова Нехлюдова сидевший рядом с патриархальным старцем маленький, кривой на один глаз, одетый в платанную нанковую поддевку и старые, сбитые на сторону, сапоги, почти безбородый
старичок — печник, как узнал потом Нехлюдов.
Она была вдова, и я еще помню ее мужа; он был небольшого роста, седенький
старичок, пивший тайком от княгини настойки и наливки, ничем не занимавшийся путным в доме и привыкнувший к безусловной покорности жене, против которой иногда возмущался на
словах, особенно после наливок, но никогда на деле.
— Ты это что придумал-то? Ведь я одна дочь у отца, и все мне достанется. Зачем грешить прежде времени? Папаша уж
старичок и, того гляди, помрет. Одним
словом, пустяки.
Петру Елисеичу не хотелось вступать в разговоры с Мосеем, но так как он, видимо, являлся здесь представителем Самосадки, то пришлось подробно объяснять все, что Петр Елисеич знал об уставных грамотах и наделе землей бывших помещичьих крестьян.
Старички теперь столпились вокруг всего стола и жадно ловили каждое
слово, поглядывая на Мосея, — так ли, мол, Петр Елисеич говорит.
Долго толковали
старички на эту тему, и только упорно «мовчал» один старый Коваль, хотя он первый и выговорил роковое
слово.
На одной стене висела большая картина в раззолоченных рамах, представлявшая седого
старичка в цепях, заключенного в тюрьму, которого кормила грудью молодая прекрасная женщина (его дочь, по
словам Александры Ивановны), тогда как в окошко с железной решеткой заглядывали два монаха и улыбались.
Но вдруг пораженная ангельской добротою обиженного ею
старичка и терпением, с которым он снова разводил ей третий порошок, не сказав ей ни одного
слова упрека, Нелли вдруг притихла. Насмешка слетела с ее губок, краска ударила ей в лицо, глаза повлажнели; она мельком взглянула на меня и тотчас же отворотилась. Доктор поднес ей лекарство. Она смирно и робко выпила его, схватив красную пухлую руку старика, и медленно поглядела ему в глаза.
Елена же его поразила; она вырвала у него свою руку, когда он щупал ее пульс, и не хотела показать ему язык. На все вопросы его не отвечала ни
слова, но все время только пристально смотрела на его огромный Станислав, качавшийся у него на шее. «У нее, верно, голова очень болит, — заметил
старичок, — но только как она глядит!» Я не почел за нужное ему рассказывать о Елене и отговорился тем, что это длинная история.
Она поссорилась даже раз с Александрой Семеновной, сказала ей, что ничего не хочет от нее. Когда же я стал пенять ей, при Александре же Семеновне, она разгорячилась, отвечала с какой-то порывчатой, накопившейся злобой, но вдруг замолчала и ровно два дня ни одного
слова не говорила со мной, не хотела принять ни одного лекарства, даже не хотела пить и есть, и только
старичок доктор сумел уговорить и усовестить ее.
Знаю, что в эту минуту нервы мои расстроены в сильной степени, и как будто слышу последние
слова, сказанные мне моим
старичком доктором: «Нет, никакое здоровье не выдержит подобных напряжений, потому что это невозможно!» Однако ж покамест это возможно!
Старичок покачнулся вперед, заговорил. Первое
слово он выговаривал ясно, а следующие как бы расползались у него по губам, тонким и серым.
— Объявляю… — сказал
старичок и, раздавив тонкими губами следующие
слова, встал.
—
Слово, — заговорил
старичок, поднося к своему лицу какую-то бумагу, — защитнику Федосеева, Маркова и Загарова.
У нас в доме являлся иногда
старичок, запачканный, дурно одетый, маленький, седенький, мешковатый, неловкий, одним
словом странный донельзя.
Мой
старичок наложил книг во все карманы, набрал в обе руки, под мышки и унес все к себе, дав мне
слово принести все книги на другой день тихонько ко мне.
Дворник Василий получил еще 10 рублей и с улыбкой спокойно утверждал, что видом не видал Ивана Миронова. И когда его привели к присяге, хотя и робел внутренно, наружно спокойно повторил зa вызванным
старичком священником
слова присяги, на кресте и святом Евангелии клянясь в том, что будет говорить всю правду.
Молодой профессор тасовал билеты, как колоду карт, другой профессор, с звездой на фраке, смотрел на гимназиста, говорившего что-то очень скоро про Карла Великого, к каждому
слову прибавляя «наконец», и третий,
старичок в очках, опустив голову, посмотрел на нас через очки и указал на билеты.
Общество пожилое между тем сидело в гостиной, и Егор Егорыч заметно тут первоприсутствовал; по крайней мере, хозяин,
старичок очень чистенький и франтоватый, со звездой, выражал большую аттенцию к каждому
слову, которое произносил Марфин.
Начали мы предлагать
старичку вопросы, но оказалось, что он только одно помнит: сначала родился, а потом жил. Даже об. Аракчееве утратил всякое представление, хотя, по
словам большухи, последний пригрозил ему записать без выслуги в Апшеронский полк рядовым, ежели не прекратит тунеядства. И непременно выполнил бы свою угрозу, если б сам, в скором времени, не подпал опале.
—
Старичку Александру Петровичу! — проговорил Варламов, с плутоватым смехом заглядывая мне в глаза, и чуть не полез со мной целоваться. Он был пьяненек. Выражение: «
Старичку такому-то…», то есть такому-то мое почтение, употребляется в простонародье по всей Сибири, хотя бы относилось к человеку двадцати лет.
Слово «
старичок» означает что-то почетное, почтительное, даже льстивое.
Действительно, и в
словах да и в самом говоре сего крошечного
старичка есть нечто невыразимо милое и ко всему сему благородство и ласковость.
Он добродушно смеялся над архангелогородцем, когда тот его угощал ископаемой шемаей, и улыбался над его неловкостью, когда он так долго шарил в кошельке, чтоб найти приличную монету отдать за порцию щей, что нетерпеливый полковник платил за него; он не мог довольно нарадоваться, что архангельский житель говорил полковнику «ваше превосходительство» и что полковник не мог решительно выразить ни одной мысли, не начав и не окончив ее
словами, далеко не столь почтительными; ему даже был смешон неуклюжий
старичок, служивший у архангельского проезжего или, правильнее, не умиравший у него в услужении и переплетенный в cuir russe [русскую кожу (фр.).], несмотря на холод.
Добрые
слова соседа заметно веселили преклонного
старичка.
Саша стояла сзади него и из-за плеча спокойно разглядывала маленького
старичка, голова которого была ниже подбородка Фомы. Публика, привлеченная громким
словом Фомы, посматривала на них, чуя скандал. Маякин, тотчас же почуяв возможность скандала, сразу и верно определил боевое настроение крестника. Он поиграл морщинами, пожевал губами и мирно сказал Фоме...
Это
слово было знакомо ему: им тетка Анфиса часто отвечала Фоме на его вопросы, и он вложил в это краткое
слово представление о силе, подобной силе бога. Он взглянул на говоривших: один из них был седенький
старичок, с добрым лицом, другой — помоложе, с большими усталыми глазами и с черной клинообразной бородкой. Его хрящеватый большой нос и желтые, ввалившиеся щеки напоминали Фоме крестного.
— А их Холев будет добрый
старичок, которого зовут у людей Образование, — отвечал без размышленья Яков Львович и тут только против обычая своего распространялся о собственном плохом образовании и еще более о жалком общем уровне образованности дворян, которых, по его
словам, должны были загнать семинаристы.
— Дурная нравственность passe encore! [еще может пройти! (франц.).] — начала она, делая ударение на каждом почти
слове. — От дурной нравственности человек может поправиться; но когда кто дурак и занимает высокую должность, так тут ничем не поправишь, и такого дурака надобно выгнать… Так вы это и скажите вашим
старичкам — понравится им это или нет.
— Не понимаю, решительно не понимаю, чему вы смеетесь! — начинает она с горячностию. — Смеяться над почтенным
старичком, над родственником, подымать на смех каждое его
слово, пользуясь ангельской его добротою! Я краснела за вас, Павел Александрович! Но, скажите, чем он смешон, по-вашему? Я ничего не нашла в нем смешного.
Он пригласил хозяина выпить «Тенерифа», подаренного Серафимом, а
старичок тотчас же заиграл
словами...
Словом, это была та самая Верочка, которая, вбежав как-то в гостиную и застав там сидевшего с матерью известного нашего поэта Тютчева, ни за что не хотела согласиться, что седой этот
старичок мог сочинять стихи; напрасно уверяли мать и сам Тютчев, — Верочка стояла на своем; поглядывая недоверчиво на старика своими большими голубыми глазами, она повторяла...
На этот ее рассказ по преимуществу обратили внимание: рябая дама, знакомая Перепетуи Петровны, и какой-то мозглый
старичок, пользовавшийся, по его
словам, расположением Анны Петровны.
Наконец, однако, заметив, что у Владимира Сергеича слипались глаза и в самых
словах проявлялась некоторая медлительность и бессвязность,
старичок встал и, любезно поклонившись, объявил, что он не намерен более стеснять своим присутствием, но что надеется иметь удовольствие видеть у себя дорогого гостя не позже завтрашнего дня к обеду.
Отец Асаф, хитренький и злобненький
старичок, шпион игумена, должность Христа ради юродивого исполнявший в обители, начал поносить меня гнуснейшими
словами, так что я даже сказал ему...
Правил домом, по-нынешнему сказали бы, «основатель фирмы», — а тогда просто говорили «сам». Был это мякенький
старичок, которого, однако, все как огня боялись. Говорили о нем, что он умел мягко стлать, да было жестко спать: обходил всех
словом «матинька», а спускал к черту в зубы. Тип известный и знакомый, тип торгового патриарха.
В полдень Ольга и Саша пришли в большое село. Тут на широкой улице встретился им повар генерала Жукова,
старичок. Ему было жарко, и потная, красная лысина его сияла на солнце. Он и Ольга не узнали друг друга, потом оглянулись в одно время, узнали и, не сказав ни
слова, пошли дальше каждый своею дорогой. Остановившись около избы, которая казалась побогаче и новее, перед открытыми окнами, Ольга поклонилась и сказала громко, тонким, певучим голосом...
Не знаю, сколько раз я эту «Верую» прочел, чтобы не заснуть, но только много; а
старичок все в своем гробе молится, и мне оттуда сквозь пазы тесин, точно свет кажет, и видно, как он кланяется, а потом вдруг будто начал слышаться разговор, и какой… самый необъяснимый: будто вошел к старцу Левонтий, и они говорят о вере, но без
слов, а так, смотрят друг на друга и понимают.
И с этим
словом вдруг остановился: и я вижу, что пред нами низенькая стенка и ворота, а в воротах проделана малая дверка, и в эту дверку
старичок начал стучаться и зовет...
Чуть двигающийся столетний
старичок, с слезящимися глазами, шамкает только одни и одни три
слова: любите друг друга! В таком человеке существование животное чуть брезжится, оно всё съедено новым отношением к миру, новым живым существом, не умещающимся уже в существовании плотского человека.
Черненький Шписс поспевал решительно повсюду: и насчет музыкантов, и насчет прислуги, и насчет поправки какой-нибудь свечи или розетки, и насчет стремительного поднятия носового платка, уроненного губернаторшей; он и
старичков рассаживает за зеленые столы, он и стакан лимонада несет на подносике графине де-Монтеспан, он и полькирует с madame Пруцко, и вальсирует со старшею невестой неневестною, и говорит почтительные, но приятные любезности барону Икс-фон-Саксену;
словом, Шписс везде и повсюду, и как всегда — вполне незаменимый, вполне необходимый Шписс, и все говорят про него: «Ах, какой он милый! какой он прелестный!» И Шписс доволен и счастлив, и Непомук тоже доволен, имея такого чиновника по особым поручениям, и решает про себя, что Шписса опять-таки необходимо нужно представить к следующей награде.
Чуть двигающийся столетний
старичок, с слезящимися глазами, шамкает только одни и одни три
слова: любите друг друга!