Неточные совпадения
И точно такое же чувство стыда и
раскаяния он испытывал теперь, перебирая всё свое прошедшее с нею и вспоминая неловкие
слова, которыми он после долгих колебаний сделал ей предложение.
Испуг, сострадание, ужас,
раскаяние с каждым
словом являлись на лице Обломова.
Вера, очнувшись на груди этой своей матери, в потоках слез, без
слов, в судорогах рыданий, изливала свою исповедь,
раскаяние, горе, всю вдруг прорвавшуюся силу страданий.
В минуту падения она вскочила, как и все, и стояла, вся помертвев и, конечно, страдая, потому что была всему причиною, но услышав такие
слова, она вдруг, почти в мгновение, вся вспыхнула краской стыда и
раскаяния.
Словом сказать, уж на что была туга на деньги матушка, но и она не могла устоять против льстивых речей Струнникова, и хоть изредка, но ссужала-таки его небольшими суммами. Разумеется, всякий раз после подобной выдачи следовало
раскаяние и клятвы никогда вперед не попадать впросак; но это не помогало делу, и то, что уж однажды попадало в карман добрейшего Федора Васильича, исчезало там, как в бездонной пропасти.
— Да ведь что в раскаянии-то! Точь-в-точь как и я вчера: «низок, низок», а ведь одни только слова-с!
— Ну, вот вам, одному только вам, объявлю истину, потому что вы проницаете человека: и
слова, и дело, и ложь, и правда — всё у меня вместе и совершенно искренно. Правда и дело состоят у меня в истинном
раскаянии, верьте, не верьте, вот поклянусь, а
слова и ложь состоят в адской (и всегда присущей) мысли, как бы и тут уловить человека, как бы и чрез слезы
раскаяния выиграть! Ей-богу, так! Другому не сказал бы, — засмеется или плюнет; но вы, князь, вы рассудите по-человечески.
Много помог мне и уланский офицер, особливо когда я открыл ему
раскаяние Филаретова. Вот истинно добрейший малый, который даже сам едва ли знает, за что под арестом сидит! И сколько у него смешных анекдотов! Многие из них я генералу передал, и так они ему пришли по сердцу, что он всякий день, как я вхожу с докладом, встречает меня
словами:"Ну, что, как наш улан! поберегите его, мой друг! тем больше, что нам с военным ведомством ссориться не приходится!"
«Как этот гордый и великий человек (в последнем она тоже не сомневалась), этот гордый человек так мелочен, что в восторге от приглашения какого-нибудь глупого, напыщенного генеральского дома?» — думала она и дала себе
слово показывать ему невниманье и презренье, что, может быть, и исполнила бы, если б Калинович показал хотя маленькое
раскаяние и сознание своей вины; но он, напротив, сам еще больше надулся и в продолжение целого дня не отнесся к Настеньке ни
словом, ни взглядом, понятным для нее, и принял тот холодно-вежливый тон, которого она больше всего боялась и не любила в нем.
— А я, — вдруг вскипел Виргинский, — я протестую… я протестую изо всех сил… Я хочу… Я вот что хочу: я хочу, когда он придет, все мы выйдем и все его спросим: если правда, то с него взять
раскаяние, и если честное
слово, то отпустить. Во всяком случае — суд; по суду. А не то чтобы всем спрятаться, а потом кидаться.
Но напрасны были все льстивые
слова: Степан Владимирыч не только не расчувствовался (Арина Петровна надеялась, что он ручку у ней поцелует) и не обнаружил
раскаяния, но даже как будто ничего не слыхал.
Когда Кожемякин опамятовался, — ему стало стыдно за себя и за неё: то, что случилось, было так голо, безмолвно, не прикрашено ни
словом от сердца, ни тем бешенством плоти, которое умерщвляет стыд и
раскаяние.
— Что я слышу? — заговорил, всплеснув руками, Шубин. — Неужели вы, восхитительная Зоя, в такую жару решились идти нас отыскивать? Так ли я должен понять смысл вашей речи? Скажите, неужели? Или нет, лучше не произносите этого
слова:
раскаяние убьет меня мгновенно.
Как истомленный жаждою в знойный день усталый путник глотает с жадностию каждую каплю пролившего на главу его благотворного дождя, так слушал умирающий исполненные христианской любви
слова своего утешителя. Закоснелое в преступлениях сердце боярина Кручины забилось
раскаянием; с каждым новым
словом юродивого изменялся вид его, и наконец на бледном, полумертвом лице изобразилась последняя ужасная борьба порока, ожесточения и сильных страстей — с душою, проникнутою первым лучом небесной благодати.
Елена как бы мгновенно воскресла духом и, вспомнив, что она мать, с величием и твердостью выкинула из души всякое
раскаяние, всякое даже воспоминание о том, что было, и дала себе
слово трудиться и работать, чтобы вскормить и воспитать ребенка.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, —
словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них
раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Трудно перечислить и определить те чувствования, которые породили эти слезы; это были ревность, злоба, жалость,
раскаяние, одним
словом все то, что может составить для человека нравственный ад.
Расскажем в коротких
словах его содержание, обнажив главный ход от явлений эпизодических: влюбленный в неизвестную девушку, виденную им недавно в московской церкви Спаса на Бору, Юрий Милославский едет в Нижний; в продолжение дороги, а особливо в доме боярина Кручины Шалонского глаза его открываются, и
раскаяние в присяге Владиславу им овладевает; в Нижнем это чувство возрастает до высочайшей степени, до отчаяния, и Юрий, сказав речь в собрании сановников нижегородских как посланник Гонсевского и спрошенный Мининым: что бы он сделал на их месте? — не выдержал и дал совет идти к Москве, ибо поляки слабы.
В пылу горячего спора, ему случалось сказать о человеке, даже при лишних свидетелях, что-нибудь могущее повредить ему; но когда горячность проходила, и Загоскину объясняли, какие вредные последствия могли иметь его
слова, которых он не помнил, — боже мой, в какое
раскаяние приходил он… он отыскивал по всему городу заочно оскорбленного им человека, бросался к нему на шею, хотя бы то было посреди улицы, и просил прощенья; этого мало: отыскивал людей, при которых он сказал обидные
слова, признавал свою ошибку, и превозносил похвалами обиженного…
Но какое-то страшное воспоминание пролетело по лицу юноши, какое-то угрызение совести, и он, обратясь к востоку, бросился на колени, и горячие слезы
раскаяния сопровождали молитву его; она была без
слов, без мыслей, может быть; но она была истинна и глубока, мысли и
слова отняли бы всю духовность ее, так, как они ее отнимают у музыки.
Слово святого костела и тайна конфессионала сделали, с помощию Бога, то, что те лица и даже целые семейства, которые, живя долгие годы в чуждой среде, оставили в небрежении свой язык и даже национальность, ныне вновь к ним вернулись с
раскаянием в своем печальном заблуждении и тем более с сильным рвением на пользу святой веры и отчизны.
Острая жалость пронзила сердце. Стоя у изголовья неподвижно лежащего отца, испытывая непосильную муку жалости, сострадания и
раскаяния, я шептала мысленно те самые
слова, которые не сумела сказать накануне нашей разлуки...
— Как! — крикнула она. — Ты еще смеешь торговаться! Я не вижу
раскаяния в твоих
словах… Напроказничала, хуже того — исподтишка, как самая последняя, отъявленная шалунья, наделала неприятностей, да еще смеет рассуждать! Изволь назвать сейчас же виновного или виновную, или ты будешь строго наказана.
Тася тихо плакала. Теперь она не чувствовала ни озлобления, ни гнева. Вид исхудалой, измученной Леночки, которую она не видела после печального происшествия, теперь лучше всяких
слов доказал ей, как она виновата. Но Тася была слишком избалована и горда, чтобы показать другим свое
раскаяние. Она молча, хмуря брови и кусая губы, поцеловала руку матери, обняла наскоро брата и села в коляску, стараясь не обнаружить своего волнения.
— Вот видишь, доктор не хочет принимать твоих извинений! — продолжал председатель. — Он желает, чтоб ты не на
словах, а на деле выказал свое
раскаяние. Даешь
слово, что с сегодняшнего дня будешь слушаться и вести трезвую жизнь?
— Да не одинаковая, — возразил Павел. — Кем я был прежде — сознаюсь. А теперь, теперь ты сам, как злой враг человеческий, перетолковываешь смысл моих
слов, и отказываешь мне, грешному, в возможности
раскаяния, в освобождении от тяжелого гнета души моей.
В тоне голоса, которым произнесено было это двусложное, но великое
слово: «отец», в выражении взгляда умирающего красноречиво читались мольба о прощении и искреннее
раскаяние. Старик не выдержал. Он склонил колена перед умирающим сыном, взял в руки его голову с уже снова закрывшимися глазами и поцеловал его в губы.
Недавнее, мгновенно посетившее ее,
раскаяние, при известии об опасной болезни матери, так же мгновенно было заглушено опрометчивыми
словами старой няньки, и прежняя эгоистическая злоба стала царить в ее уже теперь вконец испорченном сердце, в котором потухла последняя тлевшаяся в его глубине искра добра.
Воля Петра была выполнена: развязали пленника и покрыли его царскою епанчою. Слезы благодарности и вместе горького
раскаяния полились из глаз несчастного;
слова монарха удерживали в нем последнюю искру жизни, готовую погаснуть…
— Истинно верую в
слова твои, — начала она опять, успокоившись. — Помнишь ли, праведный отче, когда ты искал покровительства моего от обиды двинских жителей. Я владею близ страны, тобой обитаемой, богатыми селами, но я отказывала тебе во всякой помощи. Теперь совесть,
раскаяние мучат меня.
Она почти прошептала последние
слова. Она говорила далеко не то, что думала, но ей казалось, что этой фразой она еще более усугубит его
раскаяние за нанесенную ей обиду. И она не ошиблась.
На той самой кровати, около которой раздавалось вчера одушевленное
слово Лизаветы Петровны, сидит пара: фельдшер и девушка. Он ее обнимает, она хохочет и визжит. Остальные женщины распивают чай. Между ними тоже фельдшер. Несколько фраз, долетевших до нас, были такого сорта, какие я слышала в доме на Сенной. Лизавета Петровна была поражена! Вчера, тут же, все эти женщины выражали такое глубокое
раскаяние, и хоть бы одна искра его осталась!
Сама Салтыкова, между тем, не сознавалась ни в чем. Она упорно твердила, что все на нее доносы сделаны по злобе за необходимую в каждом доме и в каждом хозяйстве строгость. Люди ее — по ее
словам — умирали естественною смертью, от болезней или даже бежали. Для приведения обвиняемой к сознанию и
раскаянию был призван духовник, донесший, что не мог достичь ни того, ни другого.
— Да не одинаковая, — возразил Павел. — Кем я был прежде — сознаюсь. А теперь, ты сам, как злой враг человеческий, перетолковываешь смысл моих
слов, и отказываешь мне, грешному, в возможности
раскаяния, в освобождении от тяжелого гнета души моей.
— Истинно верую в
слова твои, — начала она опять, успокоившись. — Помнишь ли, праведный отче, когда ты искал покровительства моего от обид двинских жителей. Я владею близ страны, тобой обитаемой, богатыми селами, но я отказала тебе во всякой помощи. Теперь совесть,
раскаяние мучит меня.
8-го сентября. Дьякон Ахилла приходил с плачем и, стоя на коленях, исповедывал, что та польская песня, что он пел, есть гимн революции; но он до сегодня
слов ее не понимал. Видя его искреннее
раскаяние, простил его и дал
слово о сем никогда не вспоминать; а городничему только заметил, как не стыдно, что и он тоже в этих пениях принимал участие. Тоже был очень сконфужен. Советовал им держаться от поляков подалее.