Убей меня нежно

Юлия Вакилова

В мире, где идет война между людьми и вампирами, никогда не протягивай руку помощи врагу. Эту нехитрую истину не посчастливилось проверить на себе человеческой девушке, спасшей умирающего вампира. Но едва ли наивная принцесса могла представить тогда, какую цену ей придется заплатить за этот поступок. И насколько безжалостной окажется благодарность врага…

Глава шестая

Огонёк свечи дрожал и трепетал в расширенных зрачках Дэйкаса. Ни у одного человека не могло быть таких пронзительных алых глаз, словно завешенных пеленой огня. Я замерла на миг, наконец, начиная осознавать, что мой брат теперь не человек, а смертельно опасный хищник, идеальная машина для убийства.

На какую-то секунду на лице вампира промелькнул отголосок внутренней борьбы, которую вели остатки человека в его душе с новоприобретенной сущностью, но когда он внезапно за одно смазанное движение оказался совсем близко ко мне, я поняла, что человек в нем проиграл.

— Остановись, это же я, Триана! — я успела выкрикнуть, прежде чем почувствовала его руки на своей шее.

При звуках знакомого имени брат на секунду словно очнулся и, осознав, что может натворить, с силой отшвырнул меня от себя. С грохотом пролетев через половину комнаты, я на полном ходу врезалась в массивное зеркало, стоявшее рядом с кроватью. Рука нещадно засаднила, по-видимому, сразу несколько осколков впились в кожу, от резкого удара вспышка боли пронзила тело, но я не замечала ничего. Все мое внимание было приковано к приближению голодного вампира, бывшего мне братом.

Отшвыривая попадающуюся на пути мебель, он неумолимо двигался ко мне.

Из последних сил я резко рванулась к двери, разумом сознавая, что не успеваю, все равно не успеваю ее отворить, как в этот момент она сама внезапно распахнулась, явив моему неверящему взору незнакомого вампира, явно разгневанного. За его спиной я успела заметить взволнованную Антию, заламывающую руки, и еще нескольких незнакомых вампиров, которые, мгновенно оценив ситуацию, ринулись усмирять разбушевавшегося Дэйкаса.

Остального я не увидела: незнакомец играючи, словно я была невесомой куклой, закинул меня к себе на плечо и понес из комнаты. Твердое тело, словно вылепленное из мышц, отталкивало, ощущать на себе чужие прикосновения было невыносимо, грудь распирали невыплаканные слезы, а сердце… Сердце безмолвствовало, и вот это ощущение было невыносимее всего. Я боялась, что отныне после этой встречи с братом так будет всегда.

Знакомая гостиная, в которой мы с Антией обычно проводили время, встретила привычной тишиной.

Сгрудив мое безвольное тело на кушетку, незнакомый спаситель повернулся и вышел, по-прежнему не произнеся и слова. Не прошло и минуты, как в дверях возник знакомый стройный силуэт.

Не было душевных и физических сил даже пошевелиться, словно я была лишь опустошенной оболочкой, лишенной эмоций и чувств.

Антия без слов устроилась напротив меня, мы молчали, не зная, что сказать друг другу, когда все и так было понятно. Спустя время вампирша, устав от тишины, первой нарушила тягостное молчание:

— Я бы даже не узнала, что с тобой, если бы тот слуга вовремя не поднял тревогу.

— Извини, если подвела тебя, — все, что я смогла ей ответить.

Она немного помолчала, прежде чем вдруг произнести:

— Я понимаю, почему ты так поступила. И, знаешь, в какой-то степени я тебе даже завидую.

Эти неожиданные слова сумели даже пробить ледяную броню моего равнодушия. Не сдержавшись, я подняла удивленный взгляд на собеседницу. Правильно его расценив, та неожиданно горько усмехнулась:

— Смешно звучит, да? Я завидую пленнице, простому человеку — слышала бы это Аннора! Она бы подняла меня на смех. Но это действительно так: я завидую вам обеим. Удивительно, но вы даже в чем-то похожи. Обе не боитесь идти наперекор чужим словам и запретам, не боитесь действовать. В то время как все, что делаю я, — лишь сижу да вожу карандашом по бумаге.

Я молчала, и она приняла это молчание за негласное одобрение продолжения.

— С самого детства я была послушной дочерью, не смевшей ослушаться отца или нянек. Аннора и Аларис сбегали из замка драться с дворовыми мальчишками, вечно ходили в синяках и не успевали отрабатывать наказания, а я была образцовым ребенком, которого всем ставили в пример. Я была младше, они не звали меня с собой, а когда повзрослела, то уже сама боялась прочувствовать на себе гнев отца или вызвать недовольство матери. Мне так хотелось нравиться всем! Жаль, но в мире вампиров это невозможно.

— Как и в мире людей, — эхом отозвалась я, постепенно возвращаясь в реальность. Не знаю, было ли это истинной целью откровений вампирши, но они действительно помогли мне опомниться. Да, мой последний оплот в этом странном страшном мире вампиров исчез. Но… это было лишь моей виной, я не могла винить того, кем стал Дэйкас, в произошедшем. Оставалось лишь выяснить, узнать, возможно ли, что спустя какое-то время, когда он перестанет столь остро испытывать голод, разум вернется к нему? Удастся ли его памяти воскреснуть? Смогу ли я принять того, кем он стал?

Но спросить все это у Антии я не успела. Распахнулись двери, и в гостиную влетела — иначе и не скажешь — холеная блондинка, излучающая довольство. Иризи. Я напряглась в ожидании нападок, и они не заставили себя долго ждать.

— Что ты устроила сейчас? Решила, наконец, окончить свое жалкое существование? Уж лучше тебе было погибнуть там, — она притворно вздохнула. — Представляю, что устроит Аннора, когда узнает.

— Уходи, Иризи, — вмешалась молчавшая до этого Антия. — Тебе здесь не рады.

— И ты здесь, маленькая человеческая подпевала, — пропела вампирша, оборачиваясь к замершей в настороженной позе девушке, словно только что её заметив. Судя по безмолвному поединку взглядов, будущая супруга брата не вызывала у Антии добрых чувств. — Недолго тебе осталось здесь командовать. Как только я стану женой Алариса, вы с сестрой тотчас же отправитесь обратно к родителям.

Я знала, что обе сестры вампира предпочли жить у брата, посещая родительский замок лишь по большой необходимости. Это было еще одной странностью мира вампиров: ни одна человеческая принцесса или принц не смогли бы столь самовольно покинуть дворец, чтобы жить вместе с кем-то из старших братьев или сестер. Но вампиров, похоже, подобные условности мало интересовали. И я могла только позавидовать этой свободе.

— Не очень умно с твоей стороны, Иризи, — с укором произнесла её собеседница, выпрямив и без того идеально прямую спину. — Произносить такие вещи вслух. В конце концов, всегда существует вероятность, что женой брата станешь не ты.

— А кто же тогда? — заливисто рассмеялась беловолосая девушка, ничуть не проникнувшись услышанным. — Уж не она ли?

И она указала на меня. Однако Антия не спешила смеяться.

— Да даже если и она. Своим поведением ты добьешься, что я поддержу любую другую избранницу брата — кроме тебя.

— Да кому нужна твоя поддержка! — а вот сейчас светловолосая вампирша распалилась не на шутку. — Ты — бесполезна, Антия. Все, что ты можешь, — это портить бумагу своими каракулями.

Она окинула небрежным взглядом сестру Алариса и вновь обернулась ко мне.

— Вы, людишки, жалки и беспомощны. Вы не умеете мыслить, чувствовать. Единственное ваше предназначение — служить пищей, — она хищно осклабила зубы. — Я бы побрезговала тебя даже взять в постель.

— Скажи это своему жениху, — тихо произнесла я, когда её слова неожиданно задели какую-то больную точку внутри. Упоминание о постели всколыхнуло непрошеные воспоминания о встрече в библиотеке, и эти мысли возникли не у меня одной.

С рычанием Иризи бросилась на меня, и если бы не вовремя среагировавшая сестра Алариса, ухватившая будущую родственницу за локоть и, тем самым, остановившая её порыв, моя бесславная жизнь закончилась бы столь же бесславно прямо в этой комнате.

— На что ты надеешься, идиотка? Вообразила, что понадобилась Аларису? Да, может он возьмет тебя, утолит интерес — каково это, спать с человечкой. А затем ты отправишься на кухню, к остальному сброду. Помяни мои слова! Очень скоро твоя жизнь закончится! Думаешь, эта — она пренебрежительно указала на вцепившуюся в её локоть бледную Антию. — Поможет тебе? Да она сделает все, как скажет брат, она же с его рук ест!

— Довольно, Иризи.

Зазвучавший голос мог бы выстудить солнце.

В широко распахнутых глазах блондинки мелькнул откровенный страх, и я не могла винить её за это, ибо сама испытала схожее чувство.

Аларис — это был именно он — возвышался на пороге, кажется, разом заполонив собой всю комнату. Высокий, внушительный и откровенно разъяренный.

Сколь много ему довелось услышать?

Точно в подтверждении моих смятенных мыслей, мужчина холодно повторил:

— Достаточно. Ты уже произнесла больше, чем следовало.

— Аларис, я… — она попыталась запротестовать, но вампир был непреклонен:

— Норму откровений на сегодня ты перевыполнила. Уведите её, — он кивнул на замершую в растерянности Иризи, и откуда-то из-за его спины молниеносно возникли две крепкие фигуры. Оскорблено передернув плечами, вампирша не стала ждать, пока ей помогут удалиться, и направилась к выходу сама.

Я попыталась вжаться в кушетку, стать её частью, лишь бы он разгневанный вампир не заметил меня.

Увы, этого не случилось. Ледяной взгляд устремился к моей скрючившейся фигуре, глаза мужчины опасно сощурились.

— Ты! — больше он ничего не произнес, но сколько в этом слове было эмоций!..

Я, продолжая находиться в неком оцепенении, боялась взглянуть в глаза своего мучителя, опасаясь всего, что могу в них увидеть. Он же, устав ждать, пока я осмелюсь посмотреть на него, в два шага оказался рядом, грубо ухватил меня за плечо, заставляя подняться, и потащил из комнаты. На секунду обернувшись, я успела увидеть сочувствующий взгляд Антии, прежде чем мы оказались в просторном коридоре. С трудом поспевая за разъяренным вампиром, я осознала, что мы движемся отнюдь не в направлении отведенных мне покоев.

Массивные двери были незнакомы, как и само крыло. Буквально влетев в комнату, Аларис затащил меня внутрь за собой и, прежде чем я смогла оглядеть незнакомую обстановку, решительно швырнул меня на кровать. Та не ожидала столь жестокого обращения и жалобно всхлипнула, когда мое тело с силой ударилось о её спинку. Я же все так же, словно в забытье, ждала дальнейших действий вампира, в глубине души понимая, что все его обвинения будут заслуженными и справедливыми. И они не заставили себя долго ждать:

— Безмозглая человеческая девчонка! О чем ты думала? Я приказал тебе забыть о встрече с братом! Ради твоей же безопасности! Неужели мой приказ был не ясен? Мне и без того с трудом удается сдерживать недовольство остальных вампиров в замке, а твои рискованные выходки дают им лишний повод! Задумывалась ли ты хоть раз, какому искушению подвергаешь любого вампира здесь, не говоря уже о новообращенных? Ты осознаешь, что произошло бы, если не приставленный следить за тобой слуга? — он продолжал что-то кричать, я же даже не вникала в смысл его слов, пребывая в странном оцепенении.

Когда, наконец, поток его ругательств иссяк, и мужчина повернулся ко мне, ожидая слов раскаяния, я почувствовала, как так долго не отпускавший меня ступор спадает, а глаза наливаются слезами боли, слезами окончательной потери последнего дорогого мне человека. В памяти вновь воскресла сцена, когда сверкающим алым взглядом брат бросается ко мне, чтобы убить.

Не в силах больше сдерживаться, я обессилено опустилась на перину, уже не скрывая лавины слез, хлынувших, как только голова оказалась на подушке. Заглушая рыдания рукой, я пыталась остановить надвигающуюся истерику, понимая, что проигрываю ей. Как в этот момент вдруг почувствовала сильные прохладные руки, заключившие меня в кольцо надежных объятий. Я потрясенно уткнулась лицом в грудь вампира, слишком обессиленная и опустошенная, чтобы задуматься над столь несвойственным и неожиданным проявлением сочувствия со стороны того, кто, казалось бы, никогда даже не мог его испытывать. Он же дикарь! Варвар, для которого люди — лишь средство утоления жажды, не больше. Но почему тогда в его объятиях так спокойно и тепло?

Не знаю, сколько времени прошло, когда я потихоньку пришла в себя, продолжая лишь изредка шмыгать носом. Наконец, осмелев, подняла голову и тотчас же попала в плен пристального взгляда вампира. Он ничего не говорил, просто молчал и смотрел на меня: внимательно, пытливо, словно пытаясь понять или разгадать что-то. Под этим взглядом непривычное тепло вдруг разлилось в душе, сердце взволнованно забилось. Я почувствовала, как краска залила лицо, едва осознала, что мужчина прекрасно мог расслышать этот участившийся пульс, но глаз не опустила. Несколько минут мы продолжали лежать, глядя друг на друга, но когда мужчина только разомкнул губы, собираясь что-то произнести, как раздался громкий стук в дверь.

За одну секунду он оказался на ногах, отдаленный, невозмутимый как обычно, и лишь мокрая на груди рубашка доказывала, что мне это не снится, и что это именно он еще несколько минут назад меня ласково успокаивал. Быстро встав с кровати, я села в большое кресло, стараясь пригладить рукой встрепанные волосы и подправить помявшееся платье. В этот момент в комнату вошла все та же неугомонная Иризи, которая сегодня, кажется, решила побить рекорд нашего с ней общения. Даже особо не приглядываясь, было видно, что красотка находится в ярости. Не глядя в мою сторону, она произнесла высоким от напряжения голосом:

— Аларис, нам нужно поговорить. Сейчас же.

Он скривился, но не столько от смысла просьбы, как скорее от тона — та прозвучала опасно близко к приказу, а приказов кроме своих собственных этот вампир не признавал, даже я это твердо знала.

— В кабинет, — прозвучал его отрывистый ответ. Не взглянув на меня, вампир провел свою гостью в смежную комнату, служившую, как можно было понять из его слов, кабинетом, и плотно прикрыл за собой дверь.

Я же, просидев так немного времени, поняла, что больше не в силах вынести бездействие. Но покидать эту комнату не рискнула, отчего-то будучи уверенной, что такой поступок лишь разгневает Алариса. Поднявшись на ноги, я подошла к окну. Привычным жестом отдернув занавески, в первый миг не обратила внимания на странную конструкцию окна, а приглядевшись, я чуть не задохнулась от восторга: это было не окно, а причудливой формы дверь, ведущая на балкон. С небольшой опаской я осторожно вышла наружу, в первый раз за долгое время оказалась на свежем воздухе — и все мысли вылетели у меня из головы при виде открывавшейся картины. Прямо подо мной брала свое начало та самая пропасть, которую я каждый день видела из окна столовой. Но здесь… она оказалась в тысячу раз более грозной, опасной, но вместе с тем такой соблазнительной, манящей своей пустотой, которая с приближением сумерек, так и звала к себе, туда, где нет боли и страданий, а есть только спасительный мрак и покой…

Внезапно мои размышления были прерваны томным женским голосом, прозвучавшим, казалось, прямо у меня над ухом:

— Аларис, мы с тобой вместе уже немало времени. И всем известно, что рано или поздно я стану здесь хозяйкой. Ответь мне, своей невесте, что с тобой происходит? С появлением этой жалкой девчонки ты стал сам не свой. Я не обращала на это внимания, думая, что ты лишь оттягиваешь наслаждение десертом, но проходят дни, а она все еще здесь. Живая. Мне перестало это нравиться, и, уверена, брат не одобрит такое, когда узнает. А сегодняшний поступок человечишки просто немыслим — весь совет в негодовании!

Я в изумлении оглядывалась, пока не увидела распахнутые оконные створки, находящиеся прямо рядом с балконом. Наверное, двое в кабинете не заметили открытых окон. Или просто не стали обращать на это внимание.

Внезапно голос вампира раздался совсем близко, я даже отшатнулась в первое мгновение, испугавшись, но все объяснилось просто: Аларис заметил раскрытое окно и подошел его закрыть.

— Иризи. Мне давно следовало поговорить с тобой. Поговорить о нас… — в этот момент тихо щелкнули оконные запоры, и окончания фразы я уже не слышала.

Но мне не нужно было даже слушать их, чтобы понять, о чем пойдет речь. Судорожно отвернувшись, я медленно подошла к самым перилам, чуть нагнувшись, невидяще глядя на разверзнувшуюся пасть обрыва подо мной. Я была просто раздавлена, но не услышанным, а тем каскадом чувств, что обрушились на меня после: боль, обида, гнев, унижение, ревность… Что творилось в моей душе?

Я никогда прежде не испытывала таких сильных чувств, но не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять простую истину — я полюбила его. Неизвестно, когда это случилось, и как могло мое глупое сердце влюбиться в своего мучителя, в дикого необузданного вампира, так легко забирающего чужие жизни. Наверное, я и впрямь была круглой идиоткой, как в сердцах выкрикнула Иризи, раз в момент, когда моя собственная жизнь находилась на самой грани, умудрилась проникнуться чувствами к врагу.

Горько усмехнулась, вспомнив старую людскую присказку, что любят не за что-то, а любят вопреки… Так и со мной — я полюбила Алариса вопреки всему, что он сотворил. Но у этой неправильной любви не было и не могло быть счастливого исхода, она была обречена с самого начала. И как дальше жить с зияющей раной вместо сердца, я не знала. А пропасть внизу все манила и звала к себе.

Внезапно долгожданное решение, яркой вспышкой мелькнувшее в голове, заставило меня округлить глаза: как я раньше не додумалась об этом? И облегченно улыбнуться, ведь теперь я знала, как поступить.

В тот момент все происходящее воспринималось измученным сознанием как нереальный сон, в котором я медленно забралась на самый край перил и, зажмурившись, раскинула руки, готовясь взлететь как птица.

На секунду приоткрыв глаза, я, казалось, заглянула в самое сердце пропасти, услышала ее молчаливый призыв, обещание избавить от всех душевных терзаний. Не дав себе больше времени на размышления, собравшись с духом, я сделала шаг в пустоту… и почувствовала, как сильные руки в самый последний миг хватают меня и втаскивают обратно на балкон.

Я изо всех сил начала отбиваться, желая, чтобы мне дали закончить начатое, но у моего мучителя были совершенно иные планы. Грубо затащив в комнату и швырнув меня на кровать, вампир навис надо мной, обессилено лежащей на мягких покрывалах, и задал всего один вопрос. Его глаза сверкали, крылья носа хищно раздувались, вне всяких сомнений, он пребывал в бешенстве.

— Почему?

Я лишь смотрела в его рассвирепевшее лицо, не в силах вымолвить и слова. В самом деле, что я могла ему сказать? Признаться в любви? Никогда! Я не стану унижаться до такой степени, признаваясь в любви тому, кто с самого начала дал ясно понять, что ничего, кроме презрения, ко мне не испытывает.

Аларис, поняв, что ответа от меня не дождется, резко отошел к окну, встав спиной ко мне, и проговорил бесстрастным голосом, не подозревая, что отвечает на вопросы, которые я так и не успела задать Антие:

— Зачем нужно было совершать столь безрассудный поступок? Если произошедшее с братом тому причина, тогда ты поторопилась. Он придет в себя спустя время, когда самая первая жажда крови будет удовлетворена. Я хотел сказать об этом перед приходом Иризи, тебе нужно было лишь дождаться окончания разговора.

В этот момент он замолчал, словно обдумывая какую-то внезапно пришедшую в голову мысль, а затем медленно обернулся. В его горящем безумством взгляде плясало пламя, и меня заранее пугало все, что он хотел сейчас сказать или совершить.

— А может, ты решилась на это вовсе не из-за брата? — при этих словах он медленно приближался ко мне, его глаза пылали, одновременно отпугивая и маня глубиной цвета расплавленного золота. Я чувствовала, как теряю саму себя, глядя в них. Он же, напротив, с каждым вкрадчивым шагом становился похож на опасного хищника, приготовившегося к атаке.

— Что вы хотите сделать? — мой голос дрожал, и выговорить фразу полностью удалось не с первого раза.

— Закончить начатое, — ответ был лаконичен и безжалостен.

Я пятилась до тех пор, пока затылком не уперлась в спинку кровати. А мой мучитель наслаждался выражением моего лица, стоя прямо передо мной.

— Так она была права? — он молчал, и это молчание подстегнуло меня заговорить торопливо, быстро, стараясь успеть, пока он слушает. — Ваша невеста? Говоря, что я — всего лишь игрушка для постельных утех, годящаяся на один раз?

Его лицо помрачнело.

— Замолчи, — отрывисто бросил он, перед тем как опуститься на кровать. Та прогнулась, жалобно застонав под тяжестью мужского тела. — Просто молчи.

Решив не показывать своего испуга, я действительно замолчала, следя за расположившимся рядом вампиром. Он не стал медлить: за один миг оказался вплотную и резким движением ухватил мои руки, соединяя воедино. Одной ладонью он без труда удерживал мои запястья вместе, пока второй начал расстегивать крючки платья. Действия мужчины не оставляли сомнений в его намерениях.

Не выдержав, я начала сопротивляться — точнее, пытаться это делать. Но мои усилия не доставляли ему никакого неудобства, разве что терпения вампиру отчаянно не хватало. Он резко дернул — и ткань послушно затрещала, расходясь по шву, оголяя тело.

Отчаяние переполняло мою душу — я не хотела, чтобы все происходило так! Пусть мое сердце сжималось в порыве глупой нежности и тепла рядом с этим вампиром, но отдаваться его импульсивному порыву, лишенному всяческих чувств и тепла, было унизительно.

Поэтому я изо всех сил барахталась в железных объятиях, стараясь высвободить руки и помешать тому, что происходит.

Губы мужчины недовольно разомкнулись.

— Ты ведь хочешь этого не меньше. К чему сопротивляться?

— Не хочу! — тяжело дыша от безуспешных усилий освободиться, пробормотала я, с вызовом глядя на него.

— Лжешь, — его слова прозвучали точно приговор. — Твои глаза говорят все за тебя. И я заставлю тебя признать это. Сегодня.

С этими словами он быстро снял с меня уже расстегнутое платье, просто стащив его вместе с нижними юбками. На несколько мгновений мои руки оказались свободны, но я замерла, глядя на предводителя вампиров широко открытыми глазами, сгорая от стыда и унижения.

Зачем он так поступает со мной?

Мужчина поднялся с кровати. Его ожесточенное лицо было непроницаемо равнодушно — словно он решал в уме какую-то непростую задачу или вел очередную битву. Меньше всего на свете сейчас он походил на пылкого любовника.

Под его тяжелым взглядом я скрестила руки на груди и подтянула колени к животу, стремясь укрыться, спрятаться. Он же в полном молчании раздевался, и я отвернулась, не в силах смотреть на его обнаженное тело.

На глаза наворачивались слезы бессилия.

Матрас прогнулся под телом вампира, и я осознала, что обратной дороги нет.

Сжавшись всем телом, я закрыла глаза и начала ожидать прикосновения чужой руки. Томительно текли мгновения, а его все не было. Устав ждать, я приоткрыла глаза — и натолкнулась на насмешливый мужской взгляд.

В то же мгновение выражение его глаз переменилось. Насмешка уступила место недоброму пламени, заплясавшему в расширенных зрачках.

Обманчиво ленивым движением он потянулся ко мне, и снова мои запястья оказались охвачены широкой ладонью. Вторая рука по-хозяйски вольготно опустилась на мою шею, чуть сжав ее.

Я смотрела на своего мучителя, нагая и беспомощная, и ждала его действий. Может, он сейчас милостиво убьет меня? Чуть сожмет сильные пальцы — и хрупкая шея послушно сомнется, переломится в его руках.

Но он не был настроен так благосклонно.

Его рука двинулась в неторопливое путешествие по моему телу — он спустился до груди, очертив ленивый полукруг вокруг беззащитной плоти, чем вырвал из моей груди сдавленный вздох.

Я попыталась брыкнуться, но он устал терпеть мое своеволие: за одно смазанное движение, он оказался совсем близко, его ноги придавили мои собственные, лишив последних крупиц свободы.

От тела вампира исходил жар. Было неловко ощущать чужое обнаженное тело так неприлично близко. Казалось, если я сосредоточусь, то смогу почувствовать каждый прижимающийся ко мне выступ, каждую часть тела вампира…

И в местах, где наша тела соприкасались, моя кожа начала заниматься странным огнем.

Ладонь вампира тяжело легла на мой живот, от чего я дернулась всем телом, но сумела промолчать. Он очертил круг вокруг пупка, не отрывая взгляда от моего лица. И видеть его пристально следящие за мной глаза было чуть ли не более неловким, чем ощущать полные откровенности прикосновения к телу.

Я задрожала, осознав, куда лежит путь его ладони, когда мужская рука двинулась ниже. В слепой попытке защититься, я попыталась плотно сжать ноги, но чужое колено не позволило мне этого сделать: беспомощная и лишенная возможности двигаться, я находилась полностью в его власти.

Безжалостная в своей откровенности ладонь двинулась по внутренней стороне моих бедер, кругами поднимаясь все выше. От остроты переполнивших меня чувств я даже на миг попыталась закрыть глаза, но мой мучитель отреагировал на это недвусмысленно: ладонь, державшая мои запястья, чуть усилила напор, вынуждая меня распахнуть глаза от болезненных ощущений. Как только вампир вновь поймал меня в плен своего взгляда, хватка медленно разжалась, словно предупреждая. Я осознала это предупреждение и впредь не смела пытаться скрыть от него выражение глаз.

Полностью завладев моим вниманием, вампир двинулся выше, подобравшись почти вплотную к сокровенному уголку моего тела. Я сжала зубы, намереваясь бесстрастно вытерпеть его прикосновение, чего бы мне это не стоило, но… Шли мгновения, и ничего не происходило.

Вампир намеренно медлил, наслаждаясь моим напряженным ожиданием неизбежного. В ушах отдавалось учащенное биение сердца, кровь шумела в голове, тело было налито странным незнакомым томлением, словно оно тоже чего-то ждало. Но чего?

Этим вечером Аларис показал мне, что именно жаждало мое тело и, как оказалось, проснувшаяся грубая чувственность, когда одним неторопливым движением его пальцы нашли сосредоточие моей женственности и властно коснулись его.

Словно удар молнии меня пронзило нестерпимое, невыносимо острое желание. Всем телом судорожно дернувшись, я почти с испугом смотрела в потемневшие глаза вампира, точно без слов умоляя его объяснить, что со мной происходит.

Мужчина на миг ухмыльнулся — совершенно порочно, опытно, — а после всем телом привалился ко мне, разжимая ладонь и выпуская мои руки на свободу. Вот только эта свобода мне уже нисколько не понадобилась.

Я погрузилась в забытье, в котором отдельными всплесками разума запечатлелись чужие горячие руки на моем теле, безжалостные губы, терзавшие мой рот, твердость словно вылепленного из мышц чужого тела, хриплый бессвязный шепот над ухом, из которого я не понимала ни слова.

Боль — резкая, острая, долгим эхом звеневшая по телу.

А потом снова забытье из прикосновений, учащенного биения сердца, влажных прядей волос, налипших на лоб и движений двух тел в едином ритме. Нарастающее томление, дрожь, слабость, охватившая всё тело, выгнувшееся дугой в незнакомом чувственном ожидании. Чужое горячее дыхание у меня на лице — и облегчение, навалившееся разом и со всех сторон, затопившее меня прохладной волной, смывшее все мысли и чувства, и оставившее после себя лишь блаженную пустоту.

И вампир действительно исполнил свое обещание, заставив меня выпустить ту сокровенную тайну, что совсем недавно обрела пристанище в моем сердце. В момент, когда напряжение, владевшее телом, казалось беспощадным жгутом, перетянувшим все мои внутренности в ожидании разрядки, достигло наивысшей точки, чтобы секундой позже разлететься на части, погребая под остатками такую маленькую меня, я не выдержала и, не осознавая, что делаю, прошептала: «люблю»…

Очнулась я лишь спустя время, с трудом осознав, где нахожусь. Вторая половина кровати была пуста, и лишь сбившиеся покрывала да простыни свидетельствовали о случившемся.

То, что произошло, было настолько невозможным… То, что начиналось как насилие, закончилось словно волшебный сон, подаривший мне самые яркие эмоции за всю мою жизнь.

Вот только почему на душе вдруг резко стало одиноко и тоскливо?

Притянув к себе ноги и свернувшись в клубок, я дала волю слезам.