Неточные совпадения
Да распрямиться дедушка
Не мог: ему уж стукнуло,
По
сказкам, сто годов,
Дед жил в особой горнице,
Семейки недолюбливал,
В свой угол не пускал...
Кряхтят, переминаются,
Молчат!
— О ком слагаете
Вы
сказки балагурные,
И песни непристойные,
И всякую хулу?..
«Стой! — крикнул укорительно
Какой-то попик седенький
Рассказчику. — Грешишь!
Шла борона прямехонько,
Да вдруг махнула в сторону —
На камень зуб попал!
Коли взялся рассказывать,
Так слова не выкидывай
Из песни: или странникам
Ты
сказку говоришь?..
Я знал Ермилу Гирина...
— Да, вот растем, — сказала она ему, указывая главами на Кити, — и стареем. Tiny bear [Медвежонок] уже стал большой! — продолжала Француженка смеясь и напомнила ему его шутку о трех барышнях, которых он называл тремя медведями из английской
сказки. — Помните, вы бывало так говорили?
Самая волшебная из волшебных
сказок у нас едва ли избегнет упрека в покушении на оскорбление личности!
…что и для вас самих будет очень выгодно перевесть, например, на мое имя всех умерших душ, какие по
сказкам последней ревизии числятся в имениях ваших, так, чтобы я за них платил подати. А чтобы не подать какого соблазна, то передачу эту вы совершите посредством купчей крепости, как бы эти души были живые.
— А, нет! — сказал Чичиков. — Мы напишем, что они живы, так, как стоит действительно в ревизской
сказке. Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон — я немею пред законом.
— Но позвольте прежде одну просьбу… — проговорил он голосом, в котором отдалось какое-то странное или почти странное выражение, и вслед за тем неизвестно отчего оглянулся назад. Манилов тоже неизвестно отчего оглянулся назад. — Как давно вы изволили подавать ревизскую
сказку? [Ревизская
сказка — список крепостных крестьян, составлявшийся при переписи (ревизии).]
— Я придумал вот что. Теперь, покуда новые ревижские
сказки не поданы, у помещиков больших имений наберется немало, наряду с душами живыми, отбывших и умерших… Так, если, например, ваше превосходительство передадите мне их в таком виде, как бы они были живые, с совершением купчей крепости, я бы тогда эту крепость представил старику, и он, как ни вертись, а наследство бы мне отдал.
— Да ведь они по ревизской
сказке числятся? — сказал секретарь.
Да накупи я всех этих, которые вымерли, пока еще не подавали новых ревизских
сказок, приобрети их, положим, тысячу, да, положим, опекунский совет даст по двести рублей на душу: вот уж двести тысяч капиталу!
И что по существующим положениям этого государства, в славе которому нет равного, ревизские души, окончивши жизненное поприще, числятся, однако ж, до подачи новой ревизской
сказки наравне с живыми, чтоб таким образом не обременить присутственные места множеством мелочных и бесполезных справок и не увеличить сложность и без того уже весьма сложного государственного механизма…
И что ж? Глаза его читали,
Но мысли были далеко;
Мечты, желания, печали
Теснились в душу глубоко.
Он меж печатными строками
Читал духовными глазами
Другие строки. В них-то он
Был совершенно углублен.
То были тайные преданья
Сердечной, темной старины,
Ни с чем не связанные сны,
Угрозы, толки, предсказанья,
Иль длинной
сказки вздор живой,
Иль письма девы молодой.
Но перед ней был не кто иной, как путешествующий пешком Эгль, известный собиратель песен, легенд, преданий и
сказок.
Я люблю
сказки и песни, и просидел я в деревне той целый день, стараясь услышать что-нибудь никем не слышанное.
Она набивала его карманы пирожками и яблоками, а он рассказывал ей
сказки и другие истории, вычитанные в своих книжках.
Эти минуты были для нее счастьем; нам трудно так уйти в
сказку, ей было бы не менее трудно выйти из ее власти и обаяния.
Накануне того дня и через семь лет после того, как Эгль, собиратель песен, рассказал девочке на берегу моря
сказку о корабле с Алыми Парусами, Ассоль в одно из своих еженедельных посещений игрушечной лавки вернулась домой расстроенная, с печальным лицом.
Но у вас не рассказывают
сказок.
— Не знаю, сколько пройдет лет, — только в Каперне расцветет одна
сказка, памятная надолго.
Он и петь, он и плясать, он и
сказки, говорят, так рассказывает, что из других мест сходятся слушать.
Полагаю, что у них и разговору иного не было, как обо мне, и, уж без сомнения, Авдотье Романовне стали известны все эти мрачные, таинственные
сказки, которые мне приписывают…
— А-а-а! Слыхом не слыхать, видом не видать, а русский дух… как это там в
сказке… забыл! М-мае п-па-чтенье! — вскричал вдруг знакомый голос.
— Вот ваше письмо, — начала она, положив его на стол. — Разве возможно то, что вы пишете? Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой
сказке и не верю ей ни в одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я знаю историю и как и отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!..
Скоро
сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно.
Рассказывать, так, право,
сказки!
— Расскажу тебе
сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка.
— Какова калмыцкая
сказка?
В баснях и
сказках часто бывает сокрыт особый затаенный смысл.
Но тяжелая туша Бердникова явилась в игре Самгина медведем
сказки о том, как маленькие зверки поселились для дружеской жизни в черепе лошади, но пришел медведь, спросил — кто там, в черепе, живет? — и, когда зверки назвали себя, он сказал: «А я всех вас давишь», сел на череп и раздавил его вместе с жителями.
У дома, где жил и умер Пушкин, стоял старик из «
Сказки о рыбаке и рыбке», — сивобородый старик в женской ватной кофте, на голове у него трепаная шапка, он держал в руке обломок кирпича.
— Менее всего, дорогой и уважаемый, менее всего в наши дни уместна мистика
сказок, как бы красивы ни были
сказки. Разрешите напомнить вам, что с января Государственная дума решительно начала критику действий правительства, — действий, совершенно недопустимых в трагические дни нашей борьбы с врагом, сила коего грозит нашему национальному бытию, да, именно так!
Сверкал и плавился на солнце двуглавый золотой орел на вышке царского павильона, построенного в стиле теремов, какие изображаются на картинках
сказок.
Из новых людей около Прейса интересен был Змиев, высокий, худощавый человек, одетый в сюртучок необыкновенного фасона, с пухлым лицом сельской попадьи и теплым голосом няньки, рассказывающей
сказку.
Окна были забиты досками, двор завален множеством полуразбитых бочек и корзин для пустых бутылок, засыпан осколками бутылочного стекла. Среди двора сидела собака, выкусывая из хвоста репейник. И старичок с рисунка из надоевшей Климу «
Сказки о рыбаке и рыбке» — такой же лохматый старичок, как собака, — сидя на ступенях крыльца, жевал хлеб с зеленым луком.
Его очень русское лицо «удалого добра молодца»
сказки очень картинно, и говорит он так сказочно, что минуту, две даже Клим Самгин слушает его внимательно, с завистью к силе, к разнообразию его чувствований.
— Конечно, это похоже на
сказку, — говорил Маракуев, усмехаясь, но смотрел на всех глазами верующего, что
сказка может превратиться в быль. Лидия сердито предупредила его...
С этой девочкой Климу было легко и приятно, так же приятно, как слушать
сказки няньки Евгении.
Впереди его и несколько ниже, в кустах орешника, появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха, с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под кусты, молодая достала из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как рассказывают
сказки...
— Однако купцы слушали его, точно он им рассказывал об операциях министерства финансов. Конечно, удивление невежд — стоит дешево, но — интеллигенция-то как испугалась, Самгин, а? — спросил он, раздвинув рот, обнажив желтые зубы. — Я не про Аркашку, он — дурак, дураки ничего не боятся, это по
сказкам известно. Я вообще про интеллигентов. Испугались. Литераторы как завыли, а?
Нехаева, повиснув на руке Клима, говорила о мрачной поэзии заупокойной литургии, заставив спутника своего с досадой вспомнить
сказку о глупце, который пел на свадьбе похоронные песни. Шли против ветра, говорить ей было трудно, она задыхалась. Клим строго, тоном старшего, сказал...
— «Поликушку» читала, «
Сказку о трех братьях», «Много ли человеку земли надо» — читала. У нас, на черной лестнице, вчера читали.
Тут почему-то вспомнилась поговорка: «Один — с сошкой, семеро — с ложкой»,
сказка «О семи Семионах, родных братьях». Цифра семь разбудила десятки мелких мыслей, они надоедали, как мухи, и потребовалось значительное усилие, чтоб вернуться к «Вехам».
— Дурачок! Чтоб не страдать. То есть — чтоб его, народ, научили жить не страдая. Христос тоже Исаак, бог отец отдал его в жертву народу. Понимаешь: тут та же
сказка о жертвоприношении Авраамовом.
— Говорят об этом вот такие, как Дьякон, люди с вывихнутыми мозгами, говорят лицемеры и люди трусливые, у которых не хватает сил признать, что в мире, где все основано на соперничестве и борьбе, —
сказкам и сентиментальностям места нет.
Затем Самгин почувствовал, что никогда еще не был он таким хорошим, умным и почти до слез несчастным, как в этот странный час, в рядах людей, до немоты очарованных старой, милой ведьмой, явившейся из древних
сказок в действительность, хвастливо построенную наскоро и напоказ.
— Мне тюремный священник посоветовал. Я, будучи арестантом, прислуживал ему в тюремной церкви, понравился, он и говорит: «Если — оправдают, иди в монахи». Оправдали. Он и схлопотал. Игумен — дядя родной ему. Пьяный человек, а — справедливый. Светские книги любил читать — Шехерезады
сказки, «Приключения Жиль Блаза», «Декамерон». Я у него семнадцать месяцев келейником был.
—
Сказка, — сквозь зубы выговорил Дронов, ожидающе поглядывая на дверь в столовую. — Фантазия, — добавил он.
— Не выношу кротких! Сделать бы меня всемирным Иродом, я бы как раз объявил поголовное истребление кротких, несчастных и любителей страдания. Не уважаю кротких! Плохо с ними, неспособные они, нечего с ними делать. Не гуманный я человек, я как раз железо произвожу, а — на что оно кроткому?
Сказку Толстого о «Трех братьях» помните? На что дураку железо, ежели он обороняться не хочет? Избу кроет соломой, землю пашет сохой, телега у него на деревянном ходу, гвоздей потребляет полфунта в год.