Но среди этой разновековой мебели, картин, среди не имеющих ни для кого значения, но отмеченных для них обоих счастливым часом, памятной минутой мелочей, в океане книг и нот веяло теплой жизнью, чем-то раздражающим ум и эстетическое чувство; везде присутствовала или недремлющая мысль, или
сияла красота человеческого дела, как кругом сияла вечная красота природы.
Неточные совпадения
И когда она появилась, радости и гордости Татьяны Марковны не было конца. Она
сияла природной
красотой, блеском здоровья, а в это утро еще лучами веселья от всеобщего участия, от множества — со всех сторон знаков внимания, не только от бабушки, жениха, его матери, но в каждом лице из дворни светилось непритворное дружество, ласка к ней и луч радости по случаю ее праздника.
Влетела Марфенька,
сияя, как радуга, и
красотой, и нарядом, и весельем. Она взглянула и вдруг остановилась.
И мужья, преклоняя колена перед этой новой для них
красотой, мужественнее несли кару. Обожженные, изможденные трудом и горем, они хранили величие духа и
сияли, среди испытания, нетленной
красотой, как великие статуи, пролежавшие тысячелетия в земле, выходили с язвами времени на теле, но сияющие вечной
красотой великого мастера.
Марфенька
сияла, как херувим, —
красотой, всей прелестью расцветшей розы, и в этот день явилась в ней новая черта, новый смысл в лице, новое чувство, выражавшееся в задумчивой улыбке и в висевших иногда на ресницах слезах.
Давно Лаврецкий не слышал ничего подобного: сладкая, страстная мелодия с первого звука охватывала сердце; она вся
сияла, вся томилась вдохновением, счастьем,
красотою, она росла и таяла; она касалась всего, что есть на земле дорогого, тайного, святого; она дышала бессмертной грустью и уходила умирать в небеса.
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей
красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера, в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи,
сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба, в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным комнатам.
Всюду блеск, простор и свобода, весело зелены луга, ласково ясно голубое небо; в спокойном движении воды чуется сдержанная сила, в небе над нею
сияет щедрое солнце мая, воздух напоен сладким запахом хвойных деревьев и свежей листвы. А берега всё идут навстречу, лаская глаза и душу своей
красотой, и всё новые картины открываются на них.
Уж полдень, прямо над аулом,
На светлосиней высоте,
Сиял в обычной
красоте.
А голубое небо
сияло торжественной
красотой.
В таком тяжком раздумьи увидел Алексей Марью Гавриловну. Умильным взором и блеском непомеркшей
красоты пригрела она изболевшее его сердце…
Просияло на темной душе его.
Человеческий дух поднимается в недосягаемую высь, и человеческая личность
сияет в
красоте того образа, по которому и ради которого она создана.
— Красота-то где будет церковная? Ведь без малого двести годов
сияла она в наших часовнях, двести годов творились в них молитвы по древнему чину за всех христиан православных… И того лишиться должны!.. Распу́дится наше словесное стадо, смолкнет пение за вся человеки и к тому не обновится… Древнее молчание настанет… В вертепах и пропастях земных за имя Христово придется нам укрываться…
Я невольно поддалась гнетущему настроению. Вот здесь, в этой самой зале, еще так недавно стояла освещенная елка… а маленькая чернокудрая девочка, одетая джигитом, лихо отплясывала лезгинку… В этой же самой зале она, эта маленькая черноокая грузиночка, поверяла мне свои тайны, мечты и желания… Тут же гуляла она со мною и Ирой, тут, вся
сияя яркой южной
красотой, рассказывала нам она о своей далекой, чудной родине.
Он говорил небрежно, а весь
сиял, вспоминая. Катра и его околдовала своею
красотою. Бедный, как ему мало надо!
— Хоть это для нас утешительно… — сказала «генеральша», роскошная
красота которой
сияла в этот вечер как-то особенно вызывающе.