Неточные совпадения
Кроме того, он был уверен, что Яшвин уже наверное не находит удовольствия в сплетне и скандале, а понимает это
чувство как должно, то есть знает и верит, что любовь эта — не шутка, не забава, а что-то
серьезнее и важнее.
— Ага! попались! — закричал он, маленькими шажками подбегая к Володе, схватил его за голову и начал тщательно рассматривать его макушку, — потом с совершенно
серьезным выражением отошел от него, подошел к столу и начал дуть под клеенку и крестить ее. — О-ох жалко! О-ох больно!.. сердечные… улетят, — заговорил он потом дрожащим от слез голосом, с
чувством всматриваясь в Володю, и стал утирать рукавом действительно падавшие слезы.
Полураздетый, он стал раздеваться на ночь с тем
чувством, которое однажды испытал в кабинете доктора, опасаясь, что доктор найдет у него
серьезную болезнь.
Мне действительно захотелось было сказать что-нибудь позлее, в отместку за Крафта; я и сказал как удалось; но любопытно, что он принял было сначала мою мысль о том, что «остались такие, как мы», за
серьезную. Но так или нет, а все-таки он во всем был правее меня, даже в
чувствах. Сознался я в этом без всякого неудовольствия, но решительно почувствовал, что не люблю его.
Всё шло без задержек, скоро и не без торжественности, и эта правильность, последовательность и торжественность, очевидно, доставляли удовольствие участвующим, подтверждая в них сознание, что они делают
серьезное и важное общественное дело. Это
чувство испытывал и Нехлюдов.
Сквозь капризы и чудачества пробилось первое женское
чувство, хотя и оно скорее походило на прихоть, чем на
серьезное душевное движение.
— И напрасно, Верочка. Ты дала себе время рассмотреть свое
чувство, ты видишь, что оно
серьезнее, чем ты хотела думать вначале. Зачем мучить себя?
В этой шутке Прудон, смеясь, выразил
серьезную основу своего воззрения на женщину. Понятия его о семейных отношениях грубы и реакционны, но и в них выражается не мещанский элемент горожанина, а скорее упорное
чувство сельского pater familias'a, [отца семейства (лат.).] гордо считающего женщину за подвластную работницу, а себя за самодержавную главу дома.
Каждый год отец мой приказывал мне говеть. Я побаивался исповеди, и вообще церковная mise en scene [постановка (фр.).] поражала меня и пугала; с истинным страхом подходил я к причастию; но религиозным
чувством я этого не назову, это был тот страх, который наводит все непонятное, таинственное, особенно когда ему придают
серьезную торжественность; так действует ворожба, заговаривание. Разговевшись после заутрени на святой неделе и объевшись красных яиц, пасхи и кулича, я целый год больше не думал о религии.
— Все дурно, все. Лизавета Михайловна девица справедливая,
серьезная, с возвышенными
чувствами, а он… он ди-ле-тант, одним словом.
Володя и Дубков как будто боялись всего, что было похоже на
серьезные рассуждения и чувствительность; Нехлюдов, напротив, был энтузиаст в высшей степени и часто, несмотря на насмешки, пускался в рассуждения о философских вопросах и о
чувствах.
— С вами, по-моему, — продолжала Фатеева грустно-серьезным тоном, — она очень нехорошо поступала; она видела ваши
чувства к себе, почему же она не сказала вам, что любит другого?
Были записки
серьезные, умоляющие, сердитые, нежные, угрожающие, были записки с упреками и оскорблениями, с
чувством собственного достоинства или уязвленного самолюбия, остроумные, милые и грациозные, как улыбка просыпающегося ребенка, и просто взбалмошные, капризные, шаловливые, с неуловимой игрой слов и смыслом между строк, — это было целое море любви, в котором набоб не утонул только потому, что всегда плыл по течению, куда его несла волна.
Ей было сладко видеть, что его голубые глаза, всегда
серьезные и строгие, теперь горели так мягко и ласково. На ее губах явилась довольная, тихая улыбка, хотя в морщинах щек еще дрожали слезы. В ней колебалось двойственное
чувство гордости сыном, который так хорошо видит горе жизни, но она не могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один решил вступить в спор с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: «Милый, что ты можешь сделать?»
А если следствие предстоит
серьезное и запутанное, сколько самых разнородных ощущений теснится в сердце, как тонко делается чутье, как настораживаются все
чувства!
— Ничего, смолчал, и, знаешь, показался мне какой-то старой, бессемейной девкой, которые от собственной душевной пустоты занимаются участью других и для которых ничего нет страшнее, как прямые,
серьезные отношения в жизни, и они любят только играть в
чувства… — вот вам и гуманность вся его… откуда она происходит!..
Я слово в слово привожу эту отрывистую и сбивчивую речь) показалось, что по замечательной наивности
чувства, соединенного с замечательною тоже веселостью, стихотворение могло бы быть прочитано, то есть не как нечто
серьезное, а как нечто подходящее к торжеству…
— Ваши мужественные поступки, Сусанна Николаевна, — продолжал Егор Егорыч дрожащим голосом, — и благое о лас, масонах, понятие удостоверяют меня, что не свойственное женщинам любопытство, не детское вещей воображение руководит вами и заставляет вас стремиться поступить в наши сочлены, но
чувства более
серьезные, ценя которые, мы опешим вас принять в наше братство. Господин секретарь, внесите имя Сусанны Николаевны в список членов нашей ложи!
Что-то новое явилось в его темных глазах, более детское и наивное, менее
серьезное; одиночество и темнота, порождая в нем жуткое
чувство ожидания чего-то, волновали и возбуждали его любопытство, заставляли его идти в темный угол и смотреть, что скрыто там, в покровах тьмы?
Невнимание к нему немножко обижало его и в то же время возбуждало в нем
чувство уважения к этим людям с темными, пропитанными свинцовой пылью лицами. Почти все они вели деловой,
серьезный разговор, в речах их сверкали какие-то особенные слова. Никто из них не заискивал пред ним, не лез к нему с назойливостью, обычной для его трактирных знакомых, товарищей по кутежам. Это нравилось ему…
— Я все обдумывал одно мое предположение… — заговорил он, наконец,
серьезным и каким-то даже мрачным голосом. — Признаюсь, играть при вас ту роль, которую я играл до сих пор, мне становится невыносимо: тому, что я привязан к вам по
чувству, конечно, никто не поверит.
—
Серьезных и пустых
чувств я не знаю, — отвечал ей Миклаков, — а знаю страстные и не страстные, и его
чувство к вам пока еще очень страстное!
— Но какое же его
чувство ко мне, как вы находите,
серьезное или пустое? — спрашивала Елена настойчиво, но с заметным трепетом в голосе.
— Оттого, что это
серьезная вещь. Это дело жизни, Андрей. Ты думаешь, что только люди высокого роста, с прямою спиною и прямою грудью, могут задумывать
серьезные вещи? О вы, чванные дылды! Верь мне, — продолжал он с напускной важностью, — что между этими горбами могут жить великие
чувства, а в этом длинном ящике (он стукнул себя по темени) рождаются великие мысли.
Это
чувство тугого довольства провожало меня от ворот, через крыльцо, сени и до широкой лавки, на которую усадил нас Прохор Пантелеич, выглядывавший дома настоящим патриархом: глядя на его плотную фигуру,
серьезное умное лицо, неторопливые движения, вся эта обстановка получала какой-то особенный смысл в глазах постороннего человека, она была так же обстоятельна, серьезна и полна смысла, как сам Прохор Пантелеич.
Это уже слезы. Он трогает
серьезные струны
чувства —
От крика её грудь напряглась, а Ипполит молча любовался ею. Ему о чём-то нужно было подумать — о чём-то очень
серьёзном, чувствовал он, — но думать не хотелось, и этот слабый позыв ума не мешал ему спокойно и свободно отдаваться более сильному велению
чувства.
Первый, действительно, делал чрезвычайно зверскую физиономию, когда трагик рассказывал об убогом и о богатом жидах, которых он резал на дороге; второй же выражал другого рода
чувства: робость, подлость и вместе с тем тоже кровожадность и был так смешон, что бывшие зрительницами Матрена Матвевна и Дарья Ивановна, несмотря на
серьезное содержание пиесы, хохотали.
Аматуров. Полагаю, что к тебе у меня самое
серьезное и большое
чувство.
Прихвоснев. Да полюбит! Господи, погодите немножко! Она мне сама говорила: «Я в него еще всматриваюсь,
серьезное ли он
чувство ко мне имеет».
Бог его знает, заговорил ли в нем книжный разум, или сказалась неодолимая привычка к объективности, которая так часто мешает людям жить, но только восторги и страдание Веры казались ему приторными, несерьезными, и в то же время
чувство возмущалось в нем и шептало, что всё, что он видит и слышит теперь, с точки зрения природы и личного счастья,
серьезнее всяких статистик, книг, истин…
Во мне, в ребенке, было грубо затронуто первое, неопытное еще, необразовавшееся
чувство, был так рано обнажен и поруган первый благоуханный девственный стыд и осмеяно первое и, может быть, очень
серьезное эстетическое впечатление.
Елена. Да, он мне чужой, совершенно чужой. Я замечаю, что он гораздо лучше,
серьезнее, умнее, чем я прежде о нем думала; в нем есть решительность, отвага. Я его уважаю и даже нельзя сказать, чтобы я была к нему совсем равнодушна; какое-то довольно теплое, как бы родственное
чувство есть к нему.
Наташа представлена девушкою умною,
серьезною, с хорошо развитым нравственным
чувством, без особенных, и даже без всяких, чувственных поползновений.
Правда, что он ничего
серьезного большею частию не делает; но по крайней мере духом не падает и не предается тому робкому, безнадежному
чувству бессилия, при котором можно «обратить человека в грязную ветошку».
Теперь же Татьяна, к несчастию, все более убеждалась, что ее
чувство не блажь и не увлечение, а то крепкое и
серьезное дело, которое точно должно назвать настоящею любовью и при котором нельзя полюбить другого.
«Ревностное и доставляющее наслаждение занятие христианским искусством не только не говорит о положительном отношении к религиозному его содержанию, напротив, свидетельствует о таком отчуждении и отдалении от его живого религиозного содержания, что уже исчезла склонность к оппозиции против связанного с ним искусства и уступила место объективному историко-эстетическому отношению» (41). «Поэтому эстетическое религиозное
чувство не есть подлинное и
серьезное религиозное
чувство» (39), хотя, конечно, этим не отрицается вспомогательная роль искусства для религии.
На
серьезном лице командира отразилось радостное
чувство, и он весело сказал...
Княгиня, Маруся и Егорушка впились глазами в докторскую спину, и все трое разом почувствовали, что у них сжимается сердце. Глаза их затеплились хорошим
чувством: этот человек уходил и больше не придет, а они уже привыкли к его мерным шагам, отчеканивающему голосу и
серьезному лицу. В голове матери мелькнула маленькая идейка. Ей вдруг захотелось приласкать этого деревянного человека.
Однако что значит в этом смертно-серьезном деле голое понимание? Требуется что-то другое, гораздо более прочное и глубокое. «Позади твоих мыслей и
чувств, брат мой, стоит могучий повелитель, неведомый мудрец, — он называется Сам. Так говорил Заратустра». Этот «Сам» живет не пониманием, не мыслями, а тем, что непосредственно исходит из глубочайших глубин человеческой души.
Глубоко
серьезными глазами ребенка смотрит Толстой на жизнь. И, как в ребенке, в нем так же совершенно нет юмора. Рисуемое им часто убийственно смешно, но
чувство смешного достигается чрезвычайно своеобразным приемом: как будто внимательный, все подмечающий ребенок смотрит на явление, описывает его, не ведаясь с условностями, просто так, как оно есть, — и с явления сваливаются эти привычные, гипнотизировавшие нас условности, и оно предстает во всей своей голой, смешной нелепице.
А раз это так, то насколько же важнее
серьезное и внимательное изучение той физиологической почвы, на которой вырастает жизнеотношение людей, чем изучение их мыслей и
чувств самих по себе.
В жизни его было только одно лишение: Горданов не знал родных ласк и не видал, как цветут его родные липы, но он об этом и не заботился: он с отроческой своей поры был всегда занят самыми
серьезными мыслями, при которых нежные
чувства не получали места.
Токарев, увлеченный трудным разыгрыванием большого шлема с Елкиным, случайно поднял глаза. За соседним столом, лицом к нему, сидел Василий Васильевич, глядя в карты. Свечи освещали его лицо —
серьезное и строгое, со сдвинутыми тонкими бровями… У Токарева прошло по душе странное
чувство. Что такое? Где он недавно видел такое же лицо? Ах, да!.. Совсем с таким лицом Варвара Васильевна стояла недавно перед решеткою в ожидании, когда служитель откроет дверь к бешеному…
Андрей Иванович слушал, и разные
чувства поднимались в нем; он и гордился, и радовался; и грустно ему было: где-то в стороне от него шла особая, неведомая жизнь,
серьезная и труженическая, она не бежала от сомнений и вопросов, не топила их в пьяном угаре; она сама шла им навстречу и упорно добивалась разрешения.
И Вера Семеновна опять залилась слезами. Брат стоял перед ней, глядел на ее вздрагивающие плечи и думал. Думал он не о муках одиночества, какое переживает всякий начинающий мыслить по-новому, по-своему, не о страданиях, какие неизбежны при
серьезном душевном перевороте, а о своей оскорбленной программе, о своем уязвленном авторском
чувстве.
Кроткий слепой ребенок пробудил в душе доброго толстяка самое живое сострадание, и под впечатлением этого
чувства он написал письмо своему бывшему воспитаннику, который уже около семи лет изучал за границей медицину: подробно изложив всю историю слепоты несчастной девочки, он спрашивал совета у князя Виталия, к какому врачу обратиться для
серьезного пользования малютки и кто из них может вернуть ей зрение.
И действительно, вся Москва знала неподкупность Тамары Абрамовны и то, что в ней «нет корысти ни на столько». В одном только пункте было бессильно влияние «на власть имущую особу» со стороны Тамары Абрамовны — это во взгляде «особы» на Дарью Николаевну Салтыкову, которую «домоправительница» ненавидела от всей души. Ненависть эта была первое время чисто инстинктивная, но потом, собираемые Тамарой Абрамовной сведения о «Салтычихе» придавали этому
чувству все более и более
серьезные и прочные основания.
Всегда
серьезный, холодный, он, казалось, не замечал существовавшей не только Капочки, но даже и ее, княжны. Последнее она вспоминала с горьким
чувством оскорбленного самолюбия.
«Власть имущая в Москве особа» оказалась права. Привычка детства между Машей и Костей, действительно, с течением времени превратилась в
серьезное, прочное
чувство. Этому способствовала в данном случае исключительная обстановка их жизни.