Неточные совпадения
Он снова шагал в мягком теплом сумраке и, вспомнив ночной кошмар, распределял пережитое между своими двойниками, — они как бы снова окружили его. Один из них наблюдал, как драгун старается ударить шашкой Туробоева, но совершенно другой человек был любовником Никоновой; третий, совершенно не похожий на первых двух, внимательно и с удовольствием слушал речи историка Козлова. Было и еще много двойников, и все они, в этот час, — одинаково чужие Климу Самгину. Их можно назвать
насильниками.
Такие мысли являлись у нее неожиданно, вне связи с предыдущим, и Клим всегда чувствовал в них нечто подозрительное, намекающее. Не считает ли она актером его? Он уже догадывался, что Лидия, о чем бы она ни говорила, думает о любви, как Макаров о судьбе женщин, Кутузов о социализме, как Нехаева будто бы думала о смерти, до поры, пока ей не удалось вынудить любовь. Клим Самгин все более не любил и боялся людей, одержимых одной идеей, они все
насильники, все заражены стремлением порабощать.
— Наши Аристотели из газет и журналов, маленькие деспоты и
насильники, почти обоготворяют общество, требуя, чтоб я безоговорочно признала его право власти надо мной, — слышал Самгин.
В результате наших поспешных оправданий войны, или, точнее, наших самооправданий, получился один вывод: мы лучше немцев, нравственная правота на нашей стороне, мы защищаемся и защищаем, немцы же в нравственном отношении очень плохи, они —
насильники, в них — дух антихристов.
И, поистине, человек чаще бывает
насильником и убийцей, чем он сам это подозревает и чем подозревают это о нем.
Связь между немцем — романтиком и мечтателем и немцем —
насильником и завоевателем остается непонятой.
Робеспьер был очень принципиальный доктринер и любил отвлеченные декларации, но был ветхий, не возрожденный человек, плоть от плоти и кровь от крови старого режима,
насильник в деле свободы.
В течение 20 лет я вел борьбу за свободу, за свободу духа, свободу совести, свободу мысли, не пропускал ни одного случая, чтобы не протестовать против гасителей духа,
насильников над мыслью и совестью.
Но это лишь до того времени, пока я не встречался с
насильниками и не задевалась моя тема о свободе, о личном достоинстве, о правах творчества.
Насилующие дух не могут быть христианами, и христиане не могут быть
насильниками духа.
— Неможется, Антон Лазарич, — сурово отвечал Зыков, стараясь не глядеть на каторжного
насильника.
— Хуже будет
насильникам и кровопийцам! — уже кричал Мухин, ударив себя в грудь. — Рабство еще никому не приносило пользы… Крепостные — такие же люди, как и все другие. Да, есть человеческое достоинство, как есть зверство…
И потому те злые, против которых, по вашему же рассуждению, несомненно нужно употреблять насилие, — это вы сами», — должны сказать
насильникам насилуемые люди.
Тем-то и опасно употребление насилия, что как скоро оно употреблено, так все доводы, которые за себя приводят
насильники, не только с тем же, но с большим основанием могут быть приведены против них же.
То, что властвующие говорят, что если не было бы их власти, то более злые стали бы насиловать добрых, означает только то, что
насильники, находящиеся во власти, не хотят уступить этой власти другим
насильникам, которые хотели бы отнять ее у них.
Они говорят, что их власть, т. е. насилие, нужно для того, чтобы защищать людей от каких-то других или имеющих еще проявиться
насильников.
Так что теперь уже нет тех особенных
насильников, от которых государство могло защищать нас.
Зачем я пойду, теряя свое время и отводя себе глаза и придавая
насильникам подобие законности, участвовать в выборах и притворяться, что я участвую в управлении, когда я знаю очень хорошо, что управление государством в руках тех, в руках кого войско?
Не говоря уже о явно презираемых теперь должностях и положениях, вроде: шпионов, агентов тайной полиции, ростовщиков, кабатчиков, — большое количество положений
насильников, считавшихся прежде почетными, вроде полицейских, придворных, судейских, административных, духовных, военных, откупщицких, банкирских, не только не считается всеми желательным, но уже осуждается известным наиболее уважаемым кругом людей.
Так, отказываются от добровольной уплаты податей, потому что подати употребляются на дела насилия: жалованье
насильникам, военным, на устройство тюрем, крепостей, пушек, а они, как христиане, считают грешным и безнравственным участвовать в этих делах.
Теперь скорее можно сказать обратное: именно то, что деятельность правительств с своими, отставшими от общего уровня нравственности, жестокими приемами наказаний, тюрьм, каторг, виселиц, гильотин скорее содействует огрубению народов, чем смягчению их, и потому скорее увеличению, чем уменьшению числа
насильников.
«Мы не можем прекратить насилие, потому что мы окружены
насильниками».
Хельчицкий совершенно отвергает право войны и смертную казнь: всякий воин, даже и «рыцарь», есть только
насильник, злодей и убийца».
Внешнее положение людей то же: такие же одни
насильники, другие насилуемые, но уже не тот взгляд и насилующих и насилуемых на значение и достоинство положений тех и других.
Но тотчас же после них опять худшие, грубейшие, менее христианские элементы общества поднимаются вверх, подвергаются вновь тому же процессу, как и их предшественники, и опять через одно или несколько поколений, изведав тщету плодов насилия и пропитавшись христианством, спускаются в среду насилуемых и опять заменяются новыми, менее грубыми, чем прежние,
насильниками, но более грубыми, чем те, которых они насилуют.
Так что объяснение необходимости государственного насилия ограждением людей от
насильников, если и имело основание три, четыре века тому назад, теперь не имеет никакого.
Все юридические науки основаны на определении прав сильного; все законы написаны победителями и
насильниками, чтобы не затруднять себя приисканием какой-нибудь формулировки для каждой новой несправедливости.
Говорит он о человеческой подлости, о насилии, попирающем правду, о прекрасной жизни, какая со временем будет на земле, об оконных решетках, напоминающих ему каждую минуту о тупости и жестокости
насильников.
— Разбойники!
Насильники! Га-а-ды! На бабу польстились! Разбойники, Сашки Жегулевы! Га-а-ды!
Арманда (пройдя). Вы —
насильник. За то, что вы угрожали мне, вы будете противны мне.
Новые гости также прошли все покои и вошли в опочивальню боярышни. При виде открывшейся им картины они были поражены полным удивлением: сановник, ожидавший со стороны Плодомасова сопротивления и упорства, недоумевал, видя, что дерзкий
насильник дрожит и все его личарды лежат распростертые ниц на земле. Оскорбленный отец ожидал услыхать вопли и стенания своей одинокой дочери и также недоумевал, видя ее покоющейся своею головкою на теплой материнской груди.
Он смолк, сел, взял весла и сильно ударил по воде, бледный от тайной, горячей мысли, дерзкой, как поцелуй
насильника.
— Да хоть бы того же Василья Борисыча. Служит он всему нашему обществу со многим усердием; где какое дело случится, все он да он, всегда его да его куда надо посылают. Сама матушка Пульхерия пишет, что нет у них другого человека ни из старых, ни из молодых… А ты его сманиваешь… Грех чинить обиду Христовой церкви, Патапушка!.. Знаешь ли, к кому церковный-от
насильник причитается?..
Всякий
насильник — убийца.
Рисует он двор неаполитанского короля Франческо, ужас его при известии о высадке тысячи в Сицилии, всеобщее отчаяние при приближении победоносного Гарибальди, вопли, стоны — и силою художественного заражения заставляет души зрителей зазвучать в один тон с этими воплями и стонами сломленных
насильников.
Теперь каждому шагу тевтонского нашествия предшествовали кровопролитные бои с доблестным бельгийским войском. С оружием в руках встречали они
насильников. Началась неравная борьба: маленький бельгийский народ, заливая свои мирные поля кровью, всячески старался приостановить дерзкий наплыв огромной тевтонской орды.
Насильник совершенно бессилен над тем, над кем совершает насилие.
Таким же тираном и
насильником является общество и государство, когда им приписывается абсолютное право собственности.
При таком абсолютном характере собственности и личность и государство начинают злоупотреблять своим правом и силой, которую оно дает, делаются
насильниками и эксплуататорами.
Страдания и стеснения были признаны полезными для спасения души, и это было применимо главным образом к классам угнетенным, обреченным на страдания и стеснения, но почему-то не применено к угнетателям и
насильникам.
«Что-нибудь из двух: или нам только кажется, что проституция — зло, и мы преувеличиваем, или же, если проституция в самом деле такое зло, как принято думать, то эти мои милые приятели такие же рабовладельцы,
насильники и убийцы, как те жители Сирии и Каира, которых рисуют в „Ниве“.
Шваб —
насильник, он все хочет по-своему.
— Человек-зверь! Человек-зверь! — кричат про какого-нибудь
насильника, и ужасаются, и обижаются — и спокойно идут в дома терпимости в полной уверенности, что совершают чисто человеческий, а не зверский акт.
Рабы и
насильники, в которых не изменилось ни одно чувство и не появилось никаких проблесков нового, лучшего сознания, расхаживают и разъезжают в костюмах новых, свободных людей.