Планы изменились

Александр Хуруджи

Успешный бизнесмен Александр Хуруджи провел в СИЗО по сфабрикованному делу 9 месяцев. После вмешательства Уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей Бориса Титова его отпустили под залог. Судом полностью оправдан. Это был первый в России оправдательный приговор в отношении предпринимателей за последние 7 лет. Сегодня Александр Хуруджи – общественный уполномоченный по защите прав предпринимателей, находящихся под стражей, и помог выйти на свободу 45 предпринимателям.

Вредные иллюзии

В день задержания

С виду бодро, но словно во сне я шагаю по залу прилета аэропорта в сопровождении полицейских в штатском. Иду и думаю: я предприниматель, криминальными делами никогда не занимался, предприятие у меня белое, зарплаты, извините, белые, что большая редкость в 2015 году, суд поддержал мои требования — мое предприятие выиграло каждый суд! Что мне можно предъявить? Да ничего!

Я уверен: если я ничего не нарушал, то и бояться мне нечего. Меня правда запутывает двойная игра… Казалось бы, выиграли все суды… Но вместо денег получили ад. Вместо выплат — угрозы.

Месяцами мне постоянно передают, что за мной придут, что меня арестуют. И вот за мной пришли.

Я к этому даже морально готов. Так надоело чувство непредсказуемости, нужна развязка — хоть какая-то. Высокое напряжение не может продолжаться вечно. Невозможно, когда все пытаются развести, дают телефоны полезных людей. Начальник службы безопасности говорит одно, адвокаты — другое. Работая в Агентстве стратегических инициатив на государство, я представляю интересы страны. И в то же время с моим собственным предприятием происходит полный беспредел. Ты рассказываешь о нем в серьезных кабинетах, все кивают головами: «Что же это за бардак такой?! Что за беспредел? Сан Саныч, мы с тобой. Мы поставим на контроль. Мы разберемся».

И? И ничего. Ничего хорошего не происходит. Не удается им «разобраться».

Мы судимся и выигрываем. Вынужденно требуем денежные средства через службу судебных приставов. Мне открыто угрожают уголовным преследованием. Постоянные советы полушепотом: тебе нужно валить, а перед этим продать бизнес определенным людям.

Все сводится к тому, что предприятие со мной им не нужно — у товарищей сверху совершенно другие планы: работай за откат по понятным, установленным в отрасли правилам. Нюанс в том, что размер желаемого ими отката предприятие в принципе не может себе позволить отдать и при этом выжить. Большое количество денег на предприятие приходило в виде выручки. А дальше шли транзиты. Часть денег я должен был отдавать сетевой компании. А товарищи хотели откат с оборотных денег, а не прибыли. Это разные вещи. И разный порядок цифр. Но никакой сверхприбыли, как могло показаться со стороны некомпетентным управленцам, когда посмотришь на гигантскую выручку и большие активы, у нас на предприятии не было.

Я сопротивляюсь давлению месяцами. Обострились все болезни. Редко сплю. Угрожают, возбудили дело против генерального директора предприятия, идут обыски. Мы больше года отбиваемся.

Когда вижу в руках полицейских документ, подписанный следователем, я, конечно, испытываю не только облегчение, но и тревогу — начинаются активные действия, сбываются самые беспредельные прогнозы. Но задерживают меня как свидетеля, якобы за неявку в суд для дачи показаний в рамках гражданского дела о взыскании с ОАО «РЭМ Юга» более 135 млн рублей, которые мое предприятие должно было получить согласно решениям арбитражных судов. Я как никто заинтересован как можно скорее решить этот вопрос и даже рад, что и государство обратило на него внимание. Поэтому я взбудоражен и в то же время воодушевлен встречей с полицейскими.

А вот высокое давление держится, и голова по-прежнему адски раскалывается.

Мы идем по аэропорту к выходу, вижу брата, который приехал меня встречать. Сергей сбоку, недалеко, мы проходим с полицейскими рядом, и я передаю брату большое количество документов. Подыгрываю:

— О, как раз знакомый! Родителям передай…

Полицейские реагируют вяло. Это потом, уже на допросе, пойму, что ребятам не сказали, зачем их за мной посылают. Сергей — человек хладнокровный и разумный, он и виду не подает, что что-то идет не так.

Дурной сон продолжается. Звоню адвокату.

— Уже глубокая ночь… Куда я сейчас? Утром приеду…

— Какое утром?!

Но адвокат мнется. Давление еще идет вверх. Полицейские не торопят, не мешают говорить, мы уже на парковке. Холодно, темно. Сажусь в машину оперативников, и, когда дверца с лязгом захлопывается, оптимизм меня оставляет. Звоню «полезным контактам», но никто трубки не поднимает. Даже безопасник! Даже по телефонам на случай «ядерной войны». Тишина.

И тогда я начинаю удалять из телефона все подряд: сообщения, переписку, контакты, СМС жены. Уже знаю, что любую информацию попытаются использовать против меня, сфабриковать факты.

Смотрю на часы и понимаю: время задержания выбрано идеально — после 23:00 трубки никто не снимает. Зачем меня везут прямо сейчас, ночью?

Эх. Но скорее бы уже все закончилось, чтобы закрыть глаза и наконец уснуть.

Жаль, дорога от аэропорта до полиции ночью короткая — успеваю удалить из телефона мало информации. Как в абсурдном сне, отделение полиции теперь занимает здание юридического института, в котором я учился сразу после школы. Я поднимаюсь по лестнице и вспоминаю: слева за стеной на этом этаже был деканат. А вот здесь — библиотека. Пусть ее даже нарезали на узкие помещения, я все равно чувствую запах книг, чувствую себя в знакомом месте.

Моя специализация в институте — гражданское право. Хотя я писал два диплома. Одна работа была посвящена свободным экономическим зонам и проблемам вывода капитала за рубеж. Вторая тема — обоснование смертной казни. Я изучал громкие процессы: дело Чикатило, Кравченко. Я пытался понять, насколько велик был на тот момент процент судебных ошибок. Ирония судьбы, да… Изучив архивы, увидел, что в большинстве случаев в расследовании таких страшных историй все-таки редко происходят ошибки.

Для себя же я искал ответ на вопрос, можно ли исправить серийного убийцу, если наблюдаются такие серьезные отклонения от нормы. Даже сейчас отвечу то же самое, что и много лет назад. Решайте сами.

Когда искали Чикатило (он обвинен в 53 убийствах), раскрыли очень много других дел. По этому же делу, за эти же преступления — семь убийств — был осужден и расстрелян некий господин Кравченко. По нему выносил решение судья Постаногов, как сейчас помню. Помню, потому что адвокатом я представлял на уголовном процессе интересы семьи Эдуарда Уяса, который был убит в середине 90-х. Я видел киллеров, которые его убили, исследовал материалы дела. И выносил решение тот же судья Постаногов, который вынес смертный приговор Кравченко.

Есть вероятность, что имела место судебная ошибка, но я изучал материалы и пришел к выводу, что на месте судьи вынес бы аналогичное решение. В деле Кравченко три доказанных убийства, а еще четыре, вероятно, совершил Чикатило. Но Кравченко уже сидел за жестокое изнасилование и убийство, в первый раз избежал расстрела только потому, что не достиг совершеннолетия.

Должны ли другие люди оплачивать из налогов содержание серийных насильников, серийных убийц? Когда я поднимался по ступенькам бывшего юридического института, отделения полиции в ту ночь и вспомнил тему диплома, эмоционально я на тот момент считал, что общество не должно содержать жестоких серийных преступников. Я тогда верил, что судебная ошибка — по-прежнему редкость.

Потом встречи с людьми, которых обвинили в убийствах, когда они в принципе не могли быть на месте преступления, пошатнули мою уверенность и дали новую пищу для размышлений, но это будет потом, а сейчас — иду в неизвестность.