Пушки замолчали.
Серенькое небо украсилось двумя заревами, одно — там, где спускалось солнце, другое — в стороне Пресни. Как всегда под вечер, кружилась стая галок и ворон. Из переулка вырвалась лошадь, — в санках сидел согнувшись Лютов.
Глядя на эту картину, Александр начал постигать поэзию
серенького неба, сломанного забора, калитки, грязного пруда и трепака. […серенького неба, сломанного забора — ср. у Пушкина:]
«Если я, ничтожная, вялая травка, так страдаю без своего
серенького неба, без бледного солнца и холодного дождя, то что должно испытывать в неволе это прекрасное и могучее дерево! — так думала она и нежно обвивалась около пальмы и ласкалась к ней.
Неточные совпадения
Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор,
На
небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых;
Теперь мила мне балалайка
Да пьяный топот трепака
Перед порогом кабака.
Мой идеал теперь — хозяйка,
Мои желания — покой,
Да щей горшок, да сам большой.
Помолчали. Розовато-пыльное
небо за окном поблекло,
серенькие облака явились в
небе. Прерывисто и тонко пищал самовар.
Задумчиво глядя в
серенькую пустоту
неба,
Она спросила:
— А где же рифмы?
Клим посмотрел в окно. С
неба отклеивались
серенькие клочья облаков и падали за крыши, за деревья.
Серенькие тучи покрывали
небо; холодный ветер дул с пожатых полей, унося красные и желтые листья со встречных деревьев.
Перенесите меня в Швейцарию, в Индию, в Бразилию, окружите какою хотите роскошною природой, накиньте на эту природу какое угодно прозрачное и синее
небо, я все-таки везде найду милые мне
серенькие тоны моей родины, потому что я всюду и всегда ношу их в моем сердце, потому что душа моя хранит их, как лучшее свое достояние.
По сторонам тянется тот мелкий лесочек, состоящий из тонкоствольных, ободранных и оплешивевших елок, который в простонародье слывет под именем «паршивого»; над леском висит вечно
серенькое и вечно тоскливое
небо; жидкая и бледная зелень дорожных окраин как будто совсем не растет, а сменяющая ее по временам высокая и густая осока тоже не ласкает, а как-то неприятно режет взор проезжего.
Скука, холодная и нудная, дышит отовсюду: от земли, прикрытой грязным снегом, от серых сугробов на крышах, от мясного кирпича зданий; скука поднимается из труб серым дымом и ползет в
серенькое, низкое, пустое
небо; скукой дымятся лошади, дышат люди.
День —
серенький;
небо, по-осеннему, нахмурилось; всхрапывал, как усталая лошадь, сырой ветер, раскачивая вершины ельника, обещая дождь. На рыжей полосе песчаной дороги качались тёмненькие фигурки людей, сползая к фабрике; три корпуса её, расположенные по радиусу, вцепились в землю, как судорожно вытянутые красные пальцы.
Был конец февраля; оттепель угрожала вьюгой;
серенький туман висел над землёю, скрывая
небо, сузив пространство до размеров опрокинутой над Артамоновым чаши; из неё медленно сыпалась сырая, холодная пыль; тяжело оседая на волосах усов, бороды, она мешала дышать.
Было тихо, только из травы поднимался чуть слышный шорох, гудели осы, да порою, перепархивая из куста в куст, мелькали
серенькие корольки, оставляя в воздухе едва слышный звук трепета маленьких крыльев. Вздрагивая, тянулись к солнцу изумрудные иглы сосняка, а высоко над ними кружил коршун, бесконечно углубляя синеву
небес.
В Петербурге нас встретил невзрачный,
серенький день. Серое
небо грозило проливным дождем, когда мы сходили на подъезд вокзала.
Ветер притих, а
небо все еще оставалось
сереньким, с разрыхленными облаками, и между ними бледная лазурь проглядывала там и сям.