Неточные совпадения
Все жители Аяна столпились около нас: все благословляли в путь. Ч. и Ф., без сюртуков, пошли пешком проводить нас с версту. На одном повороте за скалу Ч. сказал: «Поглядите на
море: вы больше его не увидите». Я быстро оглянулся, с благодарностью, с любовью, почти со слезами. Оно было сине, ярко сверкало на солнце серебристой чешуей. Еще минута — и скала загородила его. «Прощай,
свободная стихия! в последний раз…»
Море стало выбрасывать назад все лишнее, все мертвое и все, что чуждо было его
свободной и живой стихии.
Около полудня мы с Дерсу дошли до озера. Грозный вид имело теперь пресное
море. Вода в нем кипела, как в котле. После долгого пути по травяным болотам вид
свободной водяной стихии доставлял большое удовольствие. Я сел на песок и стал глядеть в воду. Что-то особенно привлекательное есть в прибое. Можно целыми часами смотреть, как бьется вода о берег.
«
Свободная» личность у него часовой и работник без выслуги, она несет службу и должна стоять на карауле до смены смертью, она должна
морить в себе все лично-страстное, все внешнее долгу, потому что она — не она, ее смысл, ее сущность вне ее, она — орган справедливости, она предназначена, как дева Мария, носить в мучениях идею и водворить ее на свет для спасения государства.
Чем выше поднимаешься, тем
свободнее дышится;
море раскидывается перед глазами, приходят мало-помалу мысли, ничего общего не имеющее ни с тюрьмой, ни с каторгой, ни с ссыльною колонией, и тут только сознаешь, как скучно и трудно живется внизу.
Как в ясной лазури затихшего
моряВся слава небес отражается,
Так в свете от страсти
свободного духа
Нам вечное благо является.
Но глубь недвижимая в мощном просторе
Все та же, что в бурном волнении.
Дух ясен и светел в
свободном покое,
Но тот же и в страстном хотении.
Свобода, неволя, покой и волненье
Проходят и снова являются,
А он все один, и в стихийном стремленьи
Лишь сила его открывается.
Она пошла дальше. Ближе к носу парохода на
свободном пространстве, разделенном пополам коновязью, стояли маленькие, хорошенькие лошадки с выхоленною шерстью и с подстриженными хвостами и гривами. Их везли в Севастополь в цирк. И жалко и трогательно, было видеть, как бедные умные животные стойко подавали тело то на передние, то на задние ноги, сопротивляясь качке, как они прищуривали уши и косили недоумевающими глазами назад, на бушующее
море.
— Беги за ней, может, догонишь, — ответил кабатчик. — Ты думаешь, на
море, как в поле на телеге. Теперь, — говорит, — вам надо ждать еще неделю, когда пойдет другой эмигрантский корабль, а если хотите, то заплатите подороже: скоро идет большой пароход, и в третьем классе отправляется немало народу из Швеции и Дании наниматься в Америке в прислуги. Потому что, говорят, американцы народ
свободный и гордый, и прислуги из них найти трудно. Молодые датчанки и шведки в год-два зарабатывают там хорошее приданое.
Впоследствии мы видим, что при переговорах с турками Петр очень добивался дозволения русским кораблям
свободного плавания по Черному
морю.
С
моря широкими, влажными порывами дул теплый ветер: казалось, глазами можно было видеть, как в дружном полете уносятся в безбрежную
свободную даль крохотные, свежие частички воздуха и смеются, летя.
Кто ограничил ваш
свободный дух
Стеной, горами,
морем иль заставой?
Ведь всего в четырнадцати верстах от Балаклавы грозно возвышаются из
моря красно-коричневые острые обломки мыса Фиолент, на которых когда-то стоял храм богини, требовавшей себе человеческих жертв! Ах, какую странную, глубокую и сладкую власть имеют над нашим воображением эти опустелые, изуродованные места, где когда-то так радостно и легко жили люди, веселые, радостные,
свободные и мудрые, как звери.
Он, вор, любил
море. Его кипучая нервная натура, жадная на впечатления, никогда не пресыщалась созерцанием этой темной широты, бескрайной,
свободной и мощной. И ему было обидно слышать такой ответ на вопрос о красоте того, что он любил. Сидя на корме, он резал рулем воду и смотрел вперед спокойно, полный желания ехать долго и далеко по этой бархатной глади.
В прозе Княжнин поместил здесь свою речь, говоренную на акте в Академии художеств, в 1779 году (ч. I, ст. XXXI); а в стихах: «Послание к российским питомцам
свободных художеств» (ч. I, ст. XV); «Феридина ошибка» (ст. XXIII); «
Мор зверей» (ст. XXV); «Рыбак» (ст. XXVII.
Прекрасно!
Море,
свободная стихия, маяки, запасы, поверки знаков — все это меня развлекло и заняло; но — черт возьми, — чуть только я удалился от своего берега, в моей душе вдруг зародилось какое-то беспокойство, что я обманут, что со мной сыграли какую-то штуку, что я выгнан из дома нарочно, как какой-то дурачок, и вообще со мною играют какую-то комедию.
И, в совсем уже ином смысле, моя встреча с
морем именно оказалась прощанием с ним, двойным прощанием — с
морем свободной стихии, которого передо мной не было и которое я, только повернувшись к настоящему
морю спиной, восстановила — белым по серому — шифером по шиферу — и прощанием с тем настоящим
морем, которое передо мной было и которое я, из-за того первого, уже не могла полюбить.
Мое
море — пушкинской
свободной стихии — было
море последнего раза, последнего глаза.
Над
морем свободной стихии — Пушкин
свободной стихии.
И — больше скажу: безграмотность моего младенческого отождествления стихии со стихами оказалась — прозрением: «
свободная стихия» оказалась стихами, а не
морем, стихами, то есть единственной стихией, с которой не прощаются — никогда.
Право, если бы не было
свободной и гордой Англии, «этого алмаза, оправленного в серебро
морей», как называет ее Шекспир, если б Швейцария, как Петр, убоявшись кесаря, отреклась от своего начала, если б Пиэмонт, эта уцелевшая ветка Италии, это последнее убежище свободы, загнанной за Альпы и не перешедшей Апеннины, если б и они увлеклись примером соседей, если б и эти три страны заразились мертвящим духом, веющим из Парижа и Вены, — можно было бы подумать, что консерваторам уже удалось довести старый мир до конечного разложения, что во Франции и Германии уже наступили времена варварства.
Целых два дня все время,
свободное от вахт, наш молодой моряк писал письмо-монстр домой. В этом письме он описывал и бурю в Немецком
море, и спасение погибавших, и лондонские свои впечатления, и горячо благодарил дядю-адмирала за то, что дядя дал ему возможность посетить этот город.
И о
море,
свободном, как воля, широком, как жизнь…
Венский кабинет сильно досадовал на скорое и притом без его посредства заключение Кучук-Кайнарджиского мира;
свободное плавание русских кораблей по Черному
морю и Архипелагу и независимость кубанских татар, особенно же Крыма, установленные этим миром, немало беспокоили Австрию, ибо она видела, что это ведет к преобладанию России на юге, к явному ущербу государства Габсбургов.
Императрица сама была не прочь от мира, но потребовала от султана независимости крымских татар,
свободного плавания русским кораблям по Черному
морю и Архипелагу и присоединения к России Молдавии с Валахией.
Взятие Очакова было для России тем важно, что оно открыло для нее
свободное плавание по всему Днепру, обеспечило плавание по Черному
морю и обуздало турок и татар, утвердив владычество России в Малой Татарии и в Крыму.
Со времен первого московского князя — собирателя земли русской — Ивана Калиты, князья московские добивались владеть Ливонией, занятой немецкими рыцарями, чтобы открыть себе
свободный путь к
морю. Решительнее всех своих предшественников действовал в этом случае Иоанн Грозный.
В утопии Томаса
Мора свободное передвижение из одного места в другое оказывалось не более легким, чем в самые тяжелые годы существования советской социалистической республики.