Неточные совпадения
— Какой сияющий день послал нам господь и как гармонирует природа с веселием
граждан, оживленных духом
свободы…
— Именно, Анна Андреевна, — подхватил я с жаром. — Кто не мыслит о настоящей минуте России, тот не
гражданин! Я смотрю на Россию, может быть, с странной точки: мы пережили татарское нашествие, потом двухвековое рабство и уж конечно потому, что то и другое нам пришлось по вкусу. Теперь дана
свобода, и надо
свободу перенести: сумеем ли? Так же ли по вкусу нам
свобода окажется? — вот вопрос.
Духовно-религиозную почву имела не демократия, а декларация прав человека и
гражданина, которая родилась из утверждения религиозной
свободы совести в общинах реформации.
В демократиях капиталистических деньги и подкупленная печать могут править обществом и лишать реальной
свободы, между тем как декларация прав человека и
гражданина имела религиозные истоки, она родилась в утверждении
свободы совести реформацией.
Я соглашался признать себя лишь
гражданином царства
свободы.
Свободу совести защищает безрелигиозный, холодный к вере мир как формальное право, как одно из прав человека и
гражданина; мир же церковный, охраняющий веру, слишком часто и легко
свободу совести отрицает и религиозной
свободы боится.
— Я не о вас, каких-нибудь десяти праведниках, говорю, благородством которых, может быть, и спасается только кормило правления! Я не историк, а только
гражданин, и говорю, как бы стал говорить, если бы меня на плаху возвели, что позорно для моего отечества мало что оставлять убийц и грабителей на
свободе, но, унижая и оскверняя государственные кресты и чины, украшать ими сих негодяев за какую-то акибы приносимую ими пользу.
И вот, с одной стороны, люди, христиане по имени, исповедующие
свободу, равенство, братство, рядом с этим готовы во имя
свободы к самой рабской, униженной покорности, во имя равенства к самым резким и бессмысленным, только по внешним признакам, разделениям людей на высших, низших, своих союзников и врагов, и во имя братства — готовы убивать этих братьев [То, что у некоторых народов, у англичан и американцев, нет еще общей воинской повинности (хотя у них уже раздаются голоса в пользу ее), а вербовка и наем солдат, то это нисколько не изменяет положения рабства
граждан по отношению правительств.
Как ни старался Юрий уверить самого себя, что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря на все убеждения холодного рассудка, он чувствовал, что охотно бы отдал половину своей жизни, если б мог предстать пред
граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым воином, готовым умереть в рядах их за
свободу и независимость России.
Не малочисленный враг был в сердце России, не
граждане одного города поклялись умереть за
свободу своей родины, — нет! первый полководец нашего времени, влеча за собой силы почти всей Европы, шел, по собственным словам его, раздавить Россию.
— Сделайте, чтобы законы благотворили равно всем
гражданам; чтобы люди страшились только законов и ничего более не страшились; чтобы законы уничтожали только бедственную
свободу вредить ближнему; награждайте добродетель, просвещайте людей, усовершенствуйте воспитание!» (243–248).
Глава о государственной Экономии служит наставлением для всех Монархов, утешением для всех
граждан, доказывая первым, что о
свободе торговой можно сказать то же, что о
свободе политической: она состоит не в воле делать все полезное одному человеку, а в воле делать все не вредное обществу.
— И мы туда! — загремел Кулугуров. — Али мы не
граждане в своем городе? И ежели все нас покинули без защиты, как быть? Биться? Вавил, айда с нами, скажи-ка им там всё это, насчет
свободы, ну-ка!
Не мы, о россияне несчастные, но всегда любезные нам братья! не мы, но вы нас оставили, когда пали на колена пред гордым ханом и требовали цепей для спасения поносной жизни, [Поносная жизнь — то есть позорная.] когда свирепый Батый, видя
свободу единого Новаграда, как яростный лев, устремился растерзать его смелых
граждан, когда отцы наши, готовясь к славной битве, острили мечи на стенах своих — без робости: ибо знали, что умрут, а не будут рабами!..
Все чиновники, все
граждане виновны, ибо все любили
свободу.
Гроза шумит и к бездне гонит
Свободы шаткую ладью,
Поэт клянет или хоть стонет,
А
гражданин молчит и клонит
Под иго голову свою.
В борьбе за свой идеал, который состоит в «
свободе, равенстве и братстве»,
граждане должны пользоваться такими средствами, которые не противоречат этому идеалу.
Не может и правительство, — призвание которого состоит в том, чтобы соблюдать единство такого невозможного и бессмысленного соединения, как Россия, Британия, Германия, Франция, — дать своим
гражданам настоящую
свободу, а не подобие ее, как это делается при всяких хитроумных конституциях, монархических, республиканских или демократических.
Отсюда с необходимостью надо заключить, что и освобождение от них невозможно без участия той же
свободы, ибо настоящие
граждане ада вовсе и не хотят от него освобождаться, напротив, они желали бы его распространить на все мироздание.
— Я и не ожидал иного ответа от
гражданина Соединенных Штатов. А вы лично не думаете ли, что тот, кто принесет человеку безграничную
свободу, тот принесет ему и смерть! Ведь только смерть развязывает все земные узы, и не кажутся ли вам эти слова —
свобода и смерть — простыми синонимами?
Но, с другой стороны, демократия означает самоуправление человека, права человека и
гражданина,
свободы человека, и в этом смысле она имеет вечное значение.
Они мечтали о каком-то правовом строе в России, о правах и
свободах человека и
гражданина в русских условиях.
— Нет, — говорил он, всё более и более одушевляясь, — Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее — и равенство
граждан, и
свободу слова и печати — и только потому приобрел власть.
Каждому историку, смотря по его взгляду на то, чтó составляет цель движения народа, представляются эти условия в величии, богатстве,
свободе, просвещении
граждан Франции или другого государства.
Не утопичны ли, не бессмысленны ли были мечты, что Россию вдруг можно превратить в правовое демократическое государство, что русский народ можно гуманными речами заставить признать права и
свободы человека и
гражданина, что можно либеральными мерами искоренить инстинкты насилия управителей и управляемых?