Неточные совпадения
Женщина рассказала печальную историю, перебивая рассказ умильным гульканием
девочке и уверениями, что Мери в раю. Когда Лонгрен узнал подробности, рай показался ему немного
светлее дровяного сарая, и он подумал, что огонь простой лампы — будь теперь они все вместе, втроем — был бы для ушедшей в неведомую страну женщины незаменимой отрадой.
Девочка действительно была серьезная не по возрасту. Она начинала уже ковылять на своих пухлых розовых ножках и довела Нагибина до слез, когда в первый раз с счастливой детской улыбкой пролепетала свое первое «деду», то есть дедушка. В мельничном флигельке теперь часто звенел, как колокольчик, детский беззаботный смех, и везде валялись обломки разных игрушек, которые «деду» привозил из города каждый раз. Маленькая жизнь вносила с собой теплую,
светлую струю в мирную жизнь мельничного флигелька.
В
светлые солнечные дни по Нагорной улице в Узле можно было всегда встретить седого старика, который, прихрамывая, гулял с пятилетней темноглазой
девочкой.
Генерал занимался механикой, его жена по утрам давала французские уроки каким-то бедным
девочкам; когда они уходили, она принималась читать, и одни цветы, которых было много, напоминали иную, благоуханную,
светлую жизнь, да еще игрушки в шкапе, — только ими никто не играл.
И за это самодурство отца
девочка и должна поплатиться всем, что могло бы доставить ей истинно счастливую, сознательную,
светлую будущность.
Те же светло-голубые глаза и улыбающийся взгляд, тот же, составляющий почти одну линию со лбом, прямой носик с крепкими ноздрями и ротик с
светлой улыбкой, те же крошечные ямочки на розовых прозрачных щечках, те же беленькие ручки… и к ней по-прежнему почему-то чрезвычайно идет название чистенькой
девочки.
Где это он теперь: всё блестит, всё сияет и кругом всё куколки, — но нет, это всё мальчики и
девочки, только такие
светлые, все они кружатся около него, летают, все они целуют его, берут его, несут с собою, да и сам он летит, и видит он: смотрит его мама и смеется на него радостно.
Видит он еще двух великих княжен. Одна постарше, другая почти
девочка. Обе в чем-то
светлом. У обеих из-под шляпок падают до бровей обрезанные прямой челочкой волосы. Младшая смеется, блестит глазами и зажимает уши: оглушительно кричат юнкера славного Александровского училища.
«В этой жизни не будет ошибок», — сказала Варвара Петровна, когда
девочке было еще двенадцать лет, и так как она имела свойство привязываться упрямо и страстно к каждой пленившей ее мечте, к каждому своему новому предначертанию, к каждой мысли своей, показавшейся ей
светлою, то тотчас же и решила воспитывать Дашу как родную дочь.
Саша пробежала через сени, потом коридор и наконец очутилась в
светлой, теплой комнате, где за самоваром сидел отец и с ним дама и две
девочки.
В дверях показалась хозяйка — важная высокая дама с
светлым ореолом седых, высоко зачесанных волос. Дети окружили ее с выражением своего восторга, а маленькая
девочка, та, что прыгала, утомленно повисла у нее на руке и тяжело моргала сонными глазками. Подошел и Сашка. Горло его перехватывало.
Проснувшись среди ночи, я увидел его в той же позе. Слабый огонек освещал угрюмое лицо, длинные, опущенные книзу усы и лихорадочный взгляд впалых глаз под нависшими бровями.
Девочка спала, положив голову ему на колени. Отблеск огня пробегал по временам по ее
светлым, как лен, волосам, выбившимся из-под красного платочка. Кроме Островского, в юрте, по-видимому, все спали; из темных углов доносилось разнотонное храпение…
Падая, тряпка развернулась, и в глазах Лёньки промелькнул голубой с цветами платок, тотчас заслонённый образом маленькой плачущей
девочки. Она встала перед ним, как живая, закрыв собой казака, деда и всё окружающее… Звуки её рыданий снова ясно раздались в ушах Лёньки, и ему показалось, что перед ним на землю падают
светлые капельки слёз.
Я остался один. За перегородкой слышалось тихое дыхание спящей
девочки и хриплое постукивание маятника. Движение за окном все усиливалось, туманы проносились все быстрее, разрывались чаще, и в промежутках все шире проглядывали суровые пятна темных скал и ущелий. Комната то
светлела, то опять погружалась в сумрак.
Прибежала
девочка — тоненькая, худенькая, лет тринадцати и лицом на черного похожа. Видно, что дочь. Тоже — глаза черные,
светлые и лицом красивая. Одета в рубаху длинную, синюю, с широкими рукавами и без пояса. На полах, на груди и на рукавах оторочено красным. На ногах штаны и башмачки, а на башмачках другие с высокими каблуками; на шее монисто, всё из русских полтинников. Голова непокрытая, коса черная, и в косе лента, а на ленте привешаны бляхи и рубль серебряный.
Посреди огромной
светлой комнаты стояло несколько столов, заваленных кусками полотна, коленкора, холста и ситца. Вокруг столов, на низких деревянных скамьях сидело больше сотни
девочек, возрастом начиная с восьми лет и кончая совсем взрослыми восемнадцатилетними девицами. Стриженые головки младших воспитанниц были похожи на шары, недлинные волосы у подростков, заплетенные в косы или уложенные на затылке прически взрослых — вот в чем было существенное отличие между тремя отделениями N-ского приюта.
Начальница, важные посетители и гости: старички в нарядных мундирах с орденами и знаками попечительства о детских приютах, не менее их нарядные дамы в роскошных
светлых платьях, — все это внимательно слушало тихо и медленно топчущихся в плавном тягучем хороводе
девочек, воспевающих монотонно пискливыми детскими голосами...
Горящие глаза
девочки впились в это
светлое, вдохновенное лицо, на котором переживалась теперь целая гамма ощущений.
Действительно «все» было готово очень быстро. Машинка для стрижки с удивительной быстротой заработала вокруг Луниной головки, и из-под нее посыпались жиденькие косицы
светлых и мягких, как лен, волос. Вскоре голова
девочки, лишенная растительности, стала похожа на гладкий шарик, и еще рельефнее выступили теперь среди загорелого личика ребенка серьезные голубые, не по-детски задумчивые глаза.
Раскольников любит Соню Мармеладову. Но как-то странно даже представить себе, что это любовь мужчины к женщине. Становишься как будто двенадцатилетнею
девочкою и начинаешь думать, что вся суть любви только в том, что мужчина и женщина скажут друг другу: «я люблю тебя». Даже подозрения нет о той
светлой силе, которая ведет любящих к телесному слиянию друг с другом и через это телесное слияние таинственно углубляет и уярчает слияние душевное.
Кириллов — детски прекрасная, благородная душа, ясно и чисто звучащая на все
светлое в жизни. Но его, как и всех других, «съела идея». Человек обязан заявить своеволие, все на свете — «все равно», и «все хорошо». «Кто с голоду умрет, кто обидит и обесчестит
девочку, — хорошо. И кто размозжит голову за ребенка, и то хорошо, и кто не размозжит, и то хорошо. Все хорошо».
—
Девочки, оставьте ее, — послышался за ними нежный голосок Дуси, — она нечаянно выдала Фиму. Право, нечаянно! Ведь ты нечаянно это сделала? — обратилась к Тасе милая
девочка, глядя ей прямо в глаза своими
светлыми, чистыми глазками. — Ведь ты не хотела? Ты не подумала раньше, чем сделала это? — спрашивала она Тасю и, обняв ее, не спускала с лица Стогунцевой своего лучистого ласкового взгляда.
— Хорошо, хорошо,
девочка. Вот наступит
светлое Христово воскресение, тогда потолкуем… Я помогу… помогу…
Я смотрю, не шевелясь, на Наташу, разглядываю ее, точно вижу в первый раз эти веселые серые глаза, пушистые
светлые волосы, ее хорошенькое личико избалованной
девочки, и целый вихрь мыслей кружится в это время в моей голове.