Неточные совпадения
У смотрителя станции тоже чисто, просторно; к
русским печам здесь прибавили якутские камины, или чувалы: от такого русско-якутского тепла, пожалуй, вопреки пословице, «заломит и
кости».
Привалов с особенным удовольствием оглядывал теперь коренастую, немного сутуловатую фигуру
Кости, его суконную рыжую поддевку, черные шаровары, заправленные в сапоги, и это широкое
русское лицо с окладистой русой бородой и прищуренными глазами.
Русский до мозга
костей, возможный лишь в России, он был страстным западником, веровавшим в Запад.
С другой стороны, знавал я и таких следователей, которые были, что называется, до мозга
костей выжиги, и между тем сразу внушали полное доверие к себе потому только, что умели кстати ввернуть слово «голубчик», или потрепать подсудимого по брюху, или даже дать ему, в шутливом
русском тоне, порядочную затрещину в спину — полицейская ласка, имеющая равносильное значение с словом"голубчик".
Знает ли он, что вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен в Maison d'Or [«Золотом доме» (ночной ресторан)] генерал-майором Отчаянным в сообществе с la fille Kaoulla? знает ли он, что в это самое время Юханцев, по сочувствию, стонал в Красноярске, а члены взаимного поземельного кредита восклицали: «Так вот она та пропасть, которая поглотила наши денежки!» Знает ли он, что вот этой самой рыбьей
костью (на ней осталось чуть-чуть мясца)
русский концессионер Губошлепов ковырял у себя в зубах, тщетно ожидая в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из меня вымотала, а все только одни разговоры разговаривает!
И бегут, заслышав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И скрипят их старые телеги,
Голосят, как лебеди в испуге.
Игорь к Дону движется с полками,
А беда несется вслед за ним:
Птицы, поднимаясь над дубами,
Реют с криком жалобным своим.
По оврагам волки завывают,
Крик орлов доносится из мглы —
Знать, на
кости русские скликают
Зверя кровожадные орлы;
Уж лиса на щит червленый брешет,
Стон и скрежет в сумраке ночном…
О
Русская земля!
Ты уже за холмом.
Берега Немиги той проклятой
Почернели от кровавых трав —
Не добром засеял их оратай,
А
костями русскими — Всеслав.
Вот, вот она! вот
русская граница!
Святая Русь, Отечество! Я твой!
Чужбины прах с презреньем отряхаю
С моих одежд — пью жадно воздух новый:
Он мне родной!.. теперь твоя душа,
О мой отец, утешится, и в гробе
Опальные возрадуются
кости!
Блеснул опять наследственный наш меч,
Сей славный меч, гроза Казани темной,
Сей добрый меч, слуга царей московских!
В своем пиру теперь он загуляет
За своего надёжу-государя!..
Друзья крепко спали, когда пришла нежданная беда. Арефа проснулся первым, хотел крикнуть, но у него во рту оказался деревянный «кляп», так что он мог только мычать. Гарусов в темноте с кем-то отчаянно боролся, пока у него
кости не захрустели: на нем сидели четверо молодцов. Их накрыл разъезд, состоящий из башкир, киргизов и
русских лихих людей. Связанных пленников посадили на кобылу и быстро поволокли куда-то в сторону от большой дороги. Арефа и Гарусов поняли, что их везут в «орду».
Так и сделали. Часа через полтора Костик ехал с кузнецом на его лошади, а сзади в других санях на лошади Прокудина ехал Вукол и мяукал себе под нос одну из бесконечных
русских песенок. Снег перестал сыпаться, метель улеглась, и светлый месяц, стоя высоко на небе, ярко освещал белые, холмистые поля гостомльской котловины. Ночь была морозная и прохватывала до
костей. Переднею лошадью правил кузнец Савелий, а Костик лежал, завернувшись в тулуп, и они оба молчали.
— Ах, это-то! ну полноте, ведь здесь не Россия. Не беспокойтесь меня хвалить: в Петербурге я бы этого ни за что не сделала, а здесь что же такое… Я такая, как все, и могу делать, что хочу. Гарсоны на него только всё удивлялись. Я им сказала, что это дикий из
русской Сибири, и они его всё рассматривали и были к нему очень вежливы. А кстати: вы заметили, как он
кости грызет?
Самоедские нервы и
костиСтерпят всякую стужу, но вам,
Голосистые южные гости,
Хорошо ли у нас по зимам?
Вспомним — Бозио. Чванный Петрополь
Не жалел ничего для нее.
Но напрасно ты кутала в соболь
Соловьиное горло свое,
Дочь Италии! С
русским морозом
Трудно ладить полуденным розам.
— Да, дружок, наша-то сестра, особенно
русская, в любви-то куда ведь она глупа: «на, мой сокол, тебе», готова и мясо с
костей срезать да отдать; а ваш брат шаматон этим и пользуется.
Мы в скором времени узнали церез шпионов наших в
русской армии, цто под Мариенбургом какого-то вазного пленника схватили и увезли, куда ворон
костей не заносит.
— Нет, не отдам я
костей своих здешним воронам. Лежать им на стороне другой! — возразил Вольдемар, одушевленный необыкновенным чувством. Грудь его сильно волновалась. — Говорю тебе:
русские в Сагнице. Того и жди гонца с этим известием; но помни, что я первый принес его тебе.
Я потревожил
кости трех витязей
русских, схороненных в болоте близ Оденпе; сделал то же с римским рыцарем [И доныне показывают на этом болоте три камня, под которыми лежит прах
русских витязей.
Русские между тем горели нетерпением поскорее перейти мост и погнаться за неприятелем, хотя бы только для того, чтобы согреться. Они иззябли и измокли до
костей. Несмотря на приказания
русских генералов приступить скорее к постройке, австрийцы, с присущим им воловьим упрямством, все судили и рядили, не принимались за работу.
— Я вполне
русская, и потому от чаю никогда не отказываюсь; ныне же так сыро и холодно, что не худо согреть старые
кости, которым давно пора на погост.
Тоненькая, но не худая, а, напротив, красиво сложенная — тонкость ее фигуры происходила от тонких
костей, — с мелкими чертами оживленного личика матовой белизны и ярким румянцем, живыми, бегающими черными, как уголь, глазами, она как-то странно отличалась от остальных сенных девушек, красивых, белых, кряжистых, краснощеких, настоящего
русского типа женской красоты.
Одни уверяли — он держится жидовской ереси; другие — он сам жид и везется в
русскую землю своим братом, евреем; иные прибавляли — он колдун, морит и воскрешает зельями,
костями мертвых, нашептывает судьбу над кровью младенцев, в черепе человеческом, приворачивает к себе крюком, сделанным из когтей нечистого…
Кровавые бреги Немизы не добром были посеяны,
Посеяны
костями русских сынов.
Русский придет некогда в эту страну; во имя Христа и, может быть, дружбы захочет отыскать мои
кости и поставить над ними крест; но не найдет он и места, где лежал прах несчастного изгнанника…
Леандров. Не только полонез, под эти родные, торжественные звуки готов тряхнуть старыми
костями и пройтись
русскую, молодецкую. Спасибо, дружище! (Кличет.) Эй! мальчик.