Ее погибель — это осуществленная песнь плена вавилонского: играиъйте и пойте нам песни сионские, — говорили иудеям их победители; но печальный пророк отозвался, что не в рабстве можно петь священные песни родины, что лучше пусть язык их прилипнет к гортани и
руки отсохнут, нежели примутся они за гусли и запоют сионские песни на потеху владык своих.
— А — пошатнулась душа в другую сторону… хочется мне пройти по земле возможно дальше… наскрозь бы! Поглядеть, — как оно все стоит… как живет, на что надеется? Вот. Однако — с моей рожей — нет у меня причины идти. Спросят люди — чего ты ходишь? Нечем оправдаться. Вот я и думаю, — кабы
рука отсохла, а то — язвы бы явились какие… С язвами — хуже, бояться будут люди…
— Умилосердись, бабуся! Как же можно, чтобы христианские души пропали ни за что ни про что? Где хочешь помести нас. И если мы что-нибудь, как-нибудь того или какое другое что сделаем, — то пусть нам и
руки отсохнут, и такое будет, что Бог один знает. Вот что!
Мой первый Пушкин — «Цыганы». Таких имен я никогда не слышала: Алеко, Земфира, и еще — Старик. Я стариков знала только одного — сухорукого Осипа в тарусской богадельне, у которого
рука отсохла — потому что убил брата огурцом. Потому что мой дедушка, А.Д. Мейн — не старик, потому что старики чужие и живут на улице.
Неточные совпадения
Она ночью со страха выкинулась из окна да бок себе и перебила, плечо ушибла тоже, с того у нее
рука правая, самонужная,
отсохла, а была она, матушка, знатная кружевница.
— И вы дали себя перевязать и пересечь, как бабы! Что за оторопь на вас напала?
Руки у вас
отсохли аль душа ушла в пяты? Право, смеху достойно! И что это за боярин средь бело дня напал на опричников? Быть того не может. Пожалуй, и хотели б они извести опричнину, да жжется! И меня, пожалуй, съели б, да зуб неймет! Слушай, коли хочешь, чтоб я взял тебе веру, назови того боярина, не то повинися во лжи своей. А не назовешь и не повинишься, несдобровать тебе, детинушка!
— Да, батюшка, и
руки и ноги, говорит,
отсохнут; а на голове такая, говорит, пойдет дрянь, что не приведи господи!
«Обидится на меня она за то, что я, грязный, несу ее, и
отсохнут у меня
руки…»
— Батюшка, Глеб Савиныч! — воскликнул дядя Аким, приподнимаясь с места. — Выслушай только, что я скажу тебе… Веришь ты в бога… Вот перед образом зарок дам, — примолвил он, быстро поворачиваясь к красному углу и принимаясь креститься, — вот накажи меня господь всякими болестями, разрази меня на месте,
отсохни мои
руки и ноги, коли в чем тебя ослушаюсь! Что велишь — сработаю, куда пошлешь — схожу; слова супротивного не услышишь! Будь отцом родным, заставь за себя вечно бога молить!..
—
Отсохни руки и ноги, коли не по наговору! Меня там вовсе и не было; спроси хоть в Комареве, — быстро заговорил Захар.
— Ну, точно, были это они вечор здесь, сам видел, своими глазами; уж так-то гуляли… и-и! То-то вот, говорил тебе тогда: самый что ни есть пропащий этот твой Захарка! Право же, ну;
отсохни мои
руки, коли годится тебе такой человек; не по тебе совсем…
— Отцы вы мои!
Отсохни у меня
руки, пущай умру без покаяния, коли не он погубил парня-то! — отчаянно перебила старушка. — Спросите, отцы родные, всяк знает его, какой он злодей такой! Покойник мой со двора согнал его, к порогу не велел подступаться — знамо, за недобрые дела!.. Как помер, он, разбойник, того и ждал — опять к нам в дом вступил.
— Ей-богу, ей-богу, нет! Чтобы я не сошел с этого места, если он там! Да и сами посудите, с какой стати мне лгать? Чтоб мне
руки и ноги
отсохли!.. Что, и теперь не верите? Чтоб я околел тут же перед вами! чтоб ни отцу, ни матери моей, ни мне не видать царствия небесного! Еще не верите?
А покамест я еще живу и желаю, — да
отсохни у меня
рука, коль я хоть один кирпичик на такой капитальный дом принесу!
— Держи, черт безрукий! — закричал он и выругал меня самыми скверными словами. —
Отсохли, что ли, руки-то? Куда смотришь? Чего не видал?
— Вот те Христос…
отсохни руки и ноги…
—
Отсохни руки и ноги, если у меня есть больше, — всего двугривенный…
— Бога не боишься, — зачнет, бывало, ворчать. — Совсем измиршился!.. Как у тебя
рука не
отсохла!.. Никакими молитвами этого греха не замолишь… Как попу-еретику подавать!.. По Писанию все едино, что отступить от правыя веры.
А самого пострелом бы положило,
рукам, ногам
отсохнуть бы у анафемы!..»
Легче
отсохни и моя правая
рука, чтоб я не мог ею сотворить крестное знамение!
— Запомни мои слова: ежели поп миллион будет давать мне,
руки не протяну, пусть лучше
отсохнет. Страшный он человек.