Неточные совпадения
— Умно, Алеша, —
сказал ротмистр громким баритоном. — Теперь поешь и выпей одну рюмочку.
— Честь имею, —
сказал полковник, вздыхая. — Кстати: я еду в командировку… на несколько месяцев. Так в случае каких-либо недоразумений или вообще… что-нибудь понадобится вам, — меня замещает здесь
ротмистр Роман Леонтович. Так уж вы — к нему. С богом-с!
Где-то близко зазвучал рояль с такой силой, что Самгин вздрогнул, а
ротмистр, расправив пальцем дымящиеся усы,
сказал с удовольствием...
— Вообще эта школа — большая заслуга вашей родительницы пред городом, — почтительно
сказал ротмистр Попов и тем же тоном спросил: — А вы давно знакомы с Кутузовым?
Ротмистр надел очки, пощупал пальцами свои сизые уши, вздохнул и
сказал теплым голосом...
У нас был
ротмистр, остряк, забавник; он тут случился и
сказал мне: знать у тебя, брат, рука не подымается на бутылку.
— Как это наш
ротмистр в этой смердячей хате пишет? —
сказал он, ни к кому не относясь и уворачиваясь в свиту.
— В глазах
ротмистра, хотите вы
сказать? А если б и так?
—
Ротмистр Праскухин! —
сказал генерал: — сходите пожалуйста в правый ложемент и
скажите 2-му батальону М. полка, который там на работе, чтоб он оставил работу, не шумя вышел оттуда и присоединился бы к своему полку, который стоит под горой в резерве. Понимаете? Сами отведите к полку.
Хозяйка была в восторге, но гости ее имели каждый свое мнение как об уместности стихов Повердовни, так и об их относительных достоинствах или недостатках. Мнения были различны: исправник,
ротмистр Порохонцев, находил, что
сказать стихи со стороны капитана Повердовни во всяком случае прекрасно и любезно. Препотенский, напротив, полагал, что это глупо; а дьякон уразумел так, что это просто очень хитро, и, сидя рядом с Повердовней,
сказал капитану на ухо...
— И, пан
ротмистр! —
сказал Тишкевич. — Не все поляки походят друг на друга.
— Сейчас прискакал с приказом адъютант, —
сказал уланской
ротмистр, подъехав к гусарам. — Haм велено отретироваться за передовую нашу линию.
— Он должен быть в обозе, вон за этим лесом, —
сказал старый
ротмистр. — Да постойте, — продолжал он, — вас в этом наряде примут за маркитанта: наденьте хоть мою шинель.
— Против нас командует Мюрат, —
сказал другой
ротмистр, — также молодец!
Но наш гусарской
ротмистр проехал весьма хладнокровно мимо ветхой церкви, построенной, вероятно, прежде царя Алексея Михайловича, и, взглянув нечаянно на одно полуразвалившееся здание,
сказал: «Кой черт! что это за смешной амбар!..» — «Злодей! — вскричал бы какой-нибудь антикварий.
Полный иронии Михаил Ильич любил рассказывать про своего старика отца, жившего под Кременчугом в собственном имении. Однажды и мне довелось видеть этого сухого, высокого и как кол прямого старика, давным-давно вдового и застывшего, можно
сказать, в своей скупости. Следует, однако, принять в соображение, что оба его сына, штаб-ротмистры в отставке — Александр и владетель Федоровки Михаил в молодости не слишком радовали отца своим поведением.
Больше она ничего не могла
сказать, несмотря на весь свой почтительный ужас перед жандармским
ротмистром, который зверски шевелил пышными подусниками и за скверными словами в карман не лазил.
— Тебе пора, — хмуро
сказал ротмистр.
— Нет, вы не нужны, здесь таких, как вы, много… —
сказал ротмистр, отворачиваясь от человечка.
— Я это по тебе вижу… Однако пойти от тебя, ругателя, — ровно и спокойно
сказал Петунников, но глаза его излили на
ротмистра холодный яд.
— Ах ты — метеор! —
сказал ротмистр.
— Мыкаешься? — в тон ему
сказал ротмистр и сдалал движение нижней челюстью, отчего борода его вздрогнула и что нетребовательный человек мог принять за поклон или за желание
ротмистра пересунуть свою трубку из одного угла рта в другой.
— Это остроумно, —
сказал Объедок и закашлялся.
Ротмистр с сознанием своего превосходства посмотрел на товарищей, но не
сказал ничего, ибо ел.
— Это, душа моя, вопросище… Судьба твоя ответит на него, не беспокойся, — задумчиво
сказал ротмистр, идя в ночлежку. Бывшие люди лениво двинулись за ним.
— Вы, собаки! Погодите выть… —
сказал ротмистр певцам, поднимая голову с земли и прислушиваясь. — Кто-то едет… на пролетке…
— Итак, — чего же мы тут торчим? Нам нечего больше ждать… кроме магарыча, который я сдерну с Егорки, —
сказал ротмистр, хмуро посматривая на харчевню. — Благоденственному и мирному житию нашему под кровлей Иуды — пришел конец. Попрет нас Иуда вон… О чем и объявляю по вверенному мне департаменту санкюлотов.
— Это, брат, нелепо! —
сказал ротмистр, тихонько приглаживая рукой растрепанные волосы неподвижного учителя. Потом
ротмистр прислушался к его дыханию, горячему и прерывистому, посмотрел в лицо, осунувшееся и землистое, вздохнул и, строго нахмурив брови, осмотрелся вокруг. Лампа была скверная: огонь в ней дрожал, и по стенам ночлежки молча прыгали черные тени.
Ротмистр стал упорно смотреть на их безмолвную игру, разглаживая себе бороду.
Вавилов ничего не понял, но
ротмистр говорил так внушительно, с таким серьезным видом, что глаза унтера загорелись любопытством, и,
сказав, что посмотрит, нет ли этих бумаг у него в вкладке, он ушел в дверь за буфетом. Через две минуты он возвратился с бумагами в руках и с выражением крайнего изумления на роже.
— А вот мы его пощупаем, — многообещающим тоном
сказал пристав, глядя на
ротмистра мстительными глазами. — Он мне тоже хорошо известен!..
— Экой ты мерзавец, старик… — равнодушно посмотрев в лицо Тяпы,
сказал ротмистр.
— А что, ведь может отлично выйти, — вдруг обернувшись к Полозову и весело тряхнув головой,
сказал граф, — ежели у нас по линии будет в нынешнем году производство, да еще в дело попадем, я могу своих
ротмистров гвардии перегнать.
Поляк, однако, оказался молодцом и нимало не сробел перед бешеным порывом
ротмистра: он окинул спокойным взглядом его лицо и его подмышки, в которых точно будто дрожали две черные крысы, и
сказал...
— Итак, я чист от подозрений, —
сказал ротмистр. — Прошу других следовать моему примеру.
— Скаль зубки. Конечно, есть приметы сырые: нос чешется — в рюмку глядеть. Другие
ротмистры и без этого выпивают… Наши пензенские приметы тонкие, со всех сторон обточены. Не соврут…
Скажем, конь ржет — всякий дурак знает — к добру. А вот ежели вороной жеребец в полночь на конюшне заржет — беда! Пожар в этом доме в ту же ночь жди. Хоть в шубе-калошах спать ложись.
— Откройте! —
сказал, застегиваясь,
ротмистр.
Солдат много раз передавал этот рассказ в неизменной редакции всем, кто его расспрашивал, и потом стоял молча, моргая глазами; но когда подошел к нему Август Матвеич и, взглянув ему в глаза, хотел его расспрашивать более подробно, денщик отвернулся от него и
сказал ротмистру...
— Лихая бы штука, —
сказал ротмистр, — а в самом деле…
— Это болезнь, иначе нельзя объяснить, —
сказал штаб-ротмистр.
— Не думал я этого от вас, — серьезно и строго
сказал штаб-ротмистр.
— Вам своя фанаберия дорога́, извиниться не хочется, — продолжал штаб-ротмистр, — а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду-матку
скажу. Нехорошо!
— Зачем рисковайт,
ротмистр! Вы бы слезали, —
сказал полковник.
— Ну, ваша воля, —
сказал штаб-ротмистр. — Что́ же, мерзавец-то этот куда делся? — спросил он у Денисова.