Неточные совпадения
— Да, да… Ох, повезешь, сынок!.. А поговорка такая: не мой воз — не моя и песенка. Все хлеб-батюшко, везде хлеб… Все им держатся, а остальное-то так. Только хлеб-то
от бога родится, сынок… Дар божий… Как бы ошибки не вышло. Ты вот на машину надеешься, а вдруг нечего будет не только возить, а и есть.
Вся картина, которая
рождается при этом в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер:
от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев; в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас», в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его стоял без окон и без дверей — словом, все, что было делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный
богом вид на подгородное озеро, на самый городок, на идущие по другую сторону озера луга, — на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
В догматике ее рассказывается, что
бог Саваоф, видя, что христианство пало на земле
от пришествия некоего антихриста из монашеского чина, разумея, без сомнения, под этим антихристом патриарха Никона […патриарх Никон — в миру Никита Минов (1605—1681), выдающийся русский религиозный деятель.], сошел сам на землю в лице крестьянина Костромской губернии, Юрьевецкого уезда, Данилы [Данила Филиппов (ум. в 1700 г.) — основатель хлыстовской секты.], или, как другие говорят, Капитона Филипповича; а между тем в Нижегородской губернии, сколько мне помнится, у двух столетних крестьянских супругов Сусловых
родился ребенок-мальчик, которого ни поп и никто из крестьян крестить и воспринять
от купели не пожелали…
— Придумали, дурачки!
Бог — был, а матери у него не было, эко!
От кого же он
родился?
— Богородица всегда была, раньше всего!
От нее
родился бог, а потом…
— Доли-те? А
от бога, барынька,
от него всё!
Родилась, скажем, ты, он тотчас архангелем приказывает — дать ей долю, этой! Дадуть и запишуть, — с того и говорится: «так на роду написано» — ничего, значить, не поделаешь!
В это время известная нам Афросинья Андревна,
от которой он менее скрывал свое беспокойство, состоявшее существенно в том, что невестка опять родит дочь, рассказала как-то ему, что проезжая через Москву, ездила она помолиться
богу к Троице, к великому угоднику Сергию, и слышала там, что какая-то одна знатная госпожа, у которой все
родились дочери, дала обещание назвать первого своего ребенка, если он будет мальчик, Сергием, и что точно, через год, у нее
родился сын Сергий.
— Я думал про это! Прежде всего надо устроить порядок в душе… Надо понять, чего
от тебя
бог хочет? Теперь я вижу одно: спутались все люди, как нитки, тянет их в разные стороны, а кому куда надо вытянуться, кто к чему должен крепче себя привязать — неизвестно!
Родился человек — неведомо зачем; живёт — не знаю для чего, смерть придёт — всё порвёт… Стало быть, прежде всего надо узнать, к чему я определён… во-от!..
Приятно было Илье слушать уверенные и любовные речи старика о
боге,
от ласковых слов в сердце мальчика
рождалось бодрое, крепкое чувство надежды на что-то хорошее, что ожидает его впереди. Он повеселел и стал больше ребёнком, чем был первое время жизни в городе.
Родившись и воспитавшись в строго нравственном семействе, княгиня, по своим понятиям, была совершенно противоположна Елене: она самым искренним образом верила в
бога, боялась черта и грехов, бесконечно уважала пасторов; о каких-либо протестующих и отвергающих что-либо мыслях княгиня и не слыхала в доме родительском ни
от кого; из бывавших у них в гостях молодых горных офицеров тоже никто ей не говорил ничего подобного (во время девичества княгини отрицающие идеи не коснулись еще наших военных ведомств): и вдруг она вышла замуж за князя, который на другой же день их брака начал ей читать оду Пушкина о свободе […ода Пушкина о свободе — ода «Вольность», написанная в 1817 году и распространившаяся вскоре в множестве списков.
— Я вижу твое восхищение! — холодно возразил ей брат; — скоро! мы довольно ждали… но зато не напрасно!..
Бог потрясает целый народ для нашего мщения; я тебе расскажу… слушай и благодари: на Дону
родился дерзкий безумец, который выдает себя за государя… народ, радуясь тому, что их государь носит бороду, говорит как мужик, обратился к нему… Дворяне гибнут, надобно же игрушку для народа… без этого и праздник не праздник!.. вино без крови для них стало слабо. Ты дрожишь
от радости, Ольга…
Скучно стало мне, и
от этой скуки пристрастился я к птичьей охоте. Уйду в лес, поставлю сеть, повешу чапки, лягу на землю, посвистываю, думаю. В душе — тихо, ничего тебе не надобно.
Родится мысль, заденет сердце и падёт в неизвестное, точно камешек в озеро, пойдут круги в душе — волнение о
боге.
Когда люди умирают, куда они уходят? А туда, наверное, откуда приходят те люди, которые
рождаются. Приходят люди
от бога,
от отца нашей жизни, —
от него всякая жизнь и была, и есть, и будет. И уходят люди к нему же. Так что в смерти человек только возвращается к тому,
от кого исшел.
Если я живу мирской жизнью, я могу обходиться без
бога. Но стоит мне подумать о том, откуда я взялся, когда
родился и куда денусь, когда умру, и я не могу не признать, что есть то,
от чего я пришел, к чему я иду. Не могу не признать, что я пришел в этот мир
от чего-то мне не понятного и что иду я к такому же чему-то непонятному мне.
«Делание заповедей» становится путем к
Богу, а вместе и возможностью религиозного преткновения для человека, ибо, по слову ап. Павла,
от закона или заповеди
рождается грех, а вне закона греха не существует [«Неужели
от закона грех?
Евангелие Иоанна различает двоякое рождение: «
От плоти и крови и похоти мужа» [«Тем, которые приняли Его… дал власть быть чадами Божиими, которые ни
от крови, ни
от хотения плоти, ни
от хотения мужа, но
от Бога родились» (Ин. 1:12–13).] и
от Бога; второе рождение дает «власть быть сынами Божиими».
«Когда пришла полнота времен — το πλήρωμα των χρόνων,
Бог послал Сына Своего, который
родился от женщины, γυναικός, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление» (Гал. 4:3–5).
Соответственно мировоззрению Беме правильнее говорить о рождении, а не о сотворении природы
Богом: «Из воли, которою Божество заключает себя в троичность,
от вечности
рождается и основа природы, ибо здесь нет повеления (Fürsatz), но рождение; вечное рождение и есть повеление, именно
Бог хочет рождать
Бога и открываться через природу» [IV, 501, § 42.].
Хотя
Богу Шеллингом и приписывается полная свобода в миротворении, однако выходит, что, воздержавшись
от последнего, само Божество остается в actus purissimus, близком в потенциальности, и не
рождается не только для мира, но и для самого себя.
Вера в
Бога рождается из присущего человеку чувства
Бога, знания
Бога, и, подобно тому как электрическую машину нельзя зарядить одной лекцией об электричестве, но необходим хотя бы самый слабый заряд, так и вера
рождается не
от формул катехизиса, но
от встречи с
Богом в религиозном опыте, на жизненном пути.
В душе человеческой появляется сознание неабсолютности и внебожественности, а следовательно, относительности и греховности своего бытия, но одновременно зарождается и стремление освободиться
от «мира», преодолеть его в
Боге; другими словами, вместе с религиозным самосознанием в человеке
родится и чувство зла, вины, греха, отторженности
от Бога, а равно и потребность спасения и искупления.
Рождество Господне произошло сверхъестественным путем «бессеменного зачатия»
от Духа Св., ибо
Бог не мог
родиться как человек.
Случайное ли это совпадение, глубочайший ли символ, но мы видим, что и сам Дионис
рождается дважды: в первый раз, «выкидышем»,
от смертной женщины, во второй раз, цельным существом, —
от бога.
Личность не порождается родовым космическим процессом, не
рождается от отца и матери, она происходит
от Бога, является из другого мира; она свидетельствует о том, что человек есть точка пересечения двух миров, что в нем происходит борьба духа и природы, свободы и необходимости, независимости и зависимости.
Человеческое существо, человеческая личность творится
Богом, в вечности, во времени же человеческое существо
рождается от человека.
Личность не
рождается от отца и матери, личность творится
Богом.
Мысль о
Боге превышает те антиномии, которые
рождаются от мысли о мире в его отношении к
Богу.