В детстве его учила молиться мать, которая была глубоко
религиозная женщина и сумела сохранить чистую веру среди светской шумной жизни, где религия хотя и исполнялась наружно, но не жила в сердцах исполнителей и даже исполнительниц. Князь помнил, что он когда-то ребенком, а затем мальчиком любил и умел молиться, но с летами, в товарищеской среде и в великосветском омуте тогдашнего Петербурга, утратил эту способность.
Неточные совпадения
Скоро, однако, умный и лукавый старик нашел средство примириться с «новым направлением». Начались
религиозные споры, и в капитанской усадьбе резко обозначились два настроения.
Женщины — моя мать и жена капитана — были на одной стороне, мой старший брат, офицер и студент — на другой.
— Я встречал много
женщин,
религиозных по натуре, и которые, сколько я теперь припоминаю, только и находили успокоение своим стремлениям в монастырях.
Львов. Меня возмущает человеческая жестокость… Умирает
женщина. У нее есть отец и мать, которых она любит и хотела бы видеть перед смертью; те знают отлично, что она скоро умрет и что все еще любит их, но, проклятая жестокость, они точно хотят удивить Иегову своим
религиозным закалом: всё еще проклинают ее! Вы, человек, которому она пожертвовала всем — и верой, и родным гнездом, и покоем совести, вы откровеннейшим образом и с самыми откровенными целями каждый день катаетесь к этим Лебедевым!
Насколько это чувство можно было анализировать в Мане, оно имело что-то очень много общего с отношениями некоторых молодых
религиозных и несчастных в семье русских
женщин к их духовным отцам; но, с другой стороны, это было что-то не то.
Многое поднялось и заговорило в нем в эту минуту: и сладкий трепет
религиозного восторга, и упоение звуками прекрасного голоса, и теплое, страстное чувство увлечения этою
женщиною, и боль щемящая, и энергическая решимость все принести в жертву ради этого идола.
А эта
женщина, казалось, вся была полна теперь вдохновения и
религиозного восторга.
— Ну, вот ты уже и сердишься… Какая ты, право… Дам им по огурчику, вот и всё… И уйдут… Я сам распоряжусь, а тебя и не побеспокоим… Лежи себе, куколка… Ну, как твое здоровье? Был Гусин без меня? Даже вот ручку поцелую… И гости все уважают тебя так… Двоеточиев
религиозный человек, знаешь… Пружина, казначей тоже. Все относятся к тебе так… «Марья, говорят, Петровна — это, говорят, не
женщина, а нечто, говорят, неудобопонятное… Светило нашего уезда».
Следующие три-четыре года Толстой проводит в Москве и Ясной Поляне. Жадно и бурно отдается наслаждению жизнью. Светские удовольствия, охота, связи с
женщинами, увлечение цыганками и особенно картежная игра. Она была едва ли не самою сильною из его страстей, и случалось, проигрывался он очень жестоко. Эти периоды бурного наслаждения жизнью сменяются припадками
религиозного смирения и аскетизма.
Обморок княгини продолжался недолго. Несчастная
женщина, закаленная под ударами судьбы и поддерживаемая
религиозным чувством покорности воле Божией, вскоре встала и почти спокойно стала делать необходимые распоряжения.
Вейнингер оторван от
религиозных реальностей и потому говорит о нереальной
женщине.
О последних месяцах что и говорить! Если я забыла даже, что в себе самой я оскверняю каждую секунду
женщину, так уж какие же мне могли приходить
религиозные помыслы!..
Женщины играют большую роль в
религиозном пробуждении нашего времени.