Неточные совпадения
— Как живем? Да — все так же.
Редактор — плачет, потому что ни люди, ни события не хотят считаться с ним. Робинзон — уходит от нас, бунтует, говорит, что
газета глупая и пошлая и что ежедневно, под заголовком, надобно печатать крупным шрифтом: «Долой самодержавие». Он тоже, должно быть, скоро умрет…
И первый раз в жизни Клим Иванович Самгин представил себя
редактором большой
газеты, человеком, который изучает, редактирует и корректирует все течения, все изгибы, всю игру мысли, современной ему.
—
Газета? Чепуха —
газета! Там какие-то попы проповеди печатают, а
редактор — благочинный. Нет, брат, Россия до серьезной, деловой прессы не дожила.
И, когда Варвара назвала фамилию
редактора бойкой
газеты, ему стало грустно.
Запах типографской краски наполнял маленькую комнату, засоренную
газетами. Под полом ее неумолкаемо гудело, равномерно топало какое-то чудовище.
Редактор устало вздохнул.
Один Vincento d’Abello, сын
редактора здешней
газеты, сборщика податей тож, другой Carmena, оба они служили и по редакции и по сбору податей.
Кучер привез нас в испанский город, на квартиру отца Абелло,
редактора здешней
газеты.
Постановив на сходке наказать «Московские ведомости» «кошачьим концертом», толпы студентов неожиданно для полиции выросли на Нарышкинском сквере, перед окнами
газеты, и начался вой, писк, крики, ругань, и полетели в окна
редактора разные пахучие предметы, вроде гнилых огурцов и тухлых яиц.
Верно, вместе будете разбирать мою грамотку, которая отправляется под фирмою материалов для
газеты, а оных-то в ней и не обретет почтенный
редактор.
— Я не переводила Прудона. Я перевожу тут для одного пошляка-редактора кое-что в
газету, из насущного хлеба. А, кстати, чтоб не забыть о Прудоне, — вот он под табаком.
Живин, например, с первого года выписывал «Отечественные Записки» [«Отечественные записки» — ежемесячный литературно-политический журнал прогрессивного направления; с 1839 по 1867 год его редактором-издателем был А.А.Краевский.], читал их с начала до конца, знал почти наизусть все статьи Белинского; а Кергель, воспитывавшийся в корпусе, был более наклонен к тогдашней «Библиотеке для чтения» и «Северной Пчеле» [«Северная пчела» — реакционная политическая и литературная
газета, с 1825 года издававшаяся Ф.В.Булгариным и Н.И.Гречем.].
Менялись
редакторы — менялось лицо
газеты. При А.П. Ландберге она стала приличной, в ней появились фельетоны-романы, излюбленные Москвой.
Молодому ученому, подававшему большие надежды, пришлось искать заработка, и он перешел в журналистику, сделавшись постоянным сотрудником «Московского телеграфа». Н.П. Ланин предложил ему организовать редакцию и быть фактическим
редактором «Русского курьера»,
газеты без предварительной цензуры.
Безграмотный
редактор приучил читать безграмотную свою
газету охотнорядца, лавочника, извозчика, трактирного завсегдатая и обывателя, мужика из глухих деревень.
В первое время
редактором была А.И. Соколова, из закрывшейся «Русской
газеты», а секретарем — провинциальный журналист Е.А. Валле де Барр. Сам А.Я. Липскеров был малограмотен. Он писал «одна ножница», «пара годов» и т.п.
В Москве шла только розница. Москвичам были интереснее фельетоны Збруева в «Современных известиях» и «Московский листок» Н.И. Пастухова. Эти два издания начали глумиться над «Русским курьером», называя его не иначе, как «кислощейной
газетой», а самого Н.П. Ланина — липовым
редактором.
Талантливый беллетрист и фельетонист, он сумел привлечь сотрудников, и
газета двинулась. После А.П. Лансберга
редактором стал Н.Е. Эфрос, а затем А.С. Эрманс, при котором многие из сотрудников покинули
газету.
О самом появлении ее чуть не до самого дня выпуска и слышно ничего не было, и вдруг огромная, интересная
газета, подписанная «Г.П. Сазонов — редактор-издатель». В газетном мире лицо совершенно неизвестное. Знали, что это ученый-экономист, человек, живущий своим трудом.
Что, кроме анекдота, могло явиться в печати под «пятой» правительства, боявшегося даже намека, и какая могла быть печать, если
газеты и журналы разрешались только тем, на кого твердо надеялось правительство, уверенное в том, что оно разрешает только тому право на издание, у кого и мысли о каком-нибудь неугодном властям намеке в голову прийти не могло, и разве такой издатель в свою
газету и журнал мог пригласить
редактора, который был бы способен пропустить какой бы то ни было намек?
Вскоре Соколова и Валле де Барр перешли в «Московский листок», и редактировать
газету стал А.П. Лансберг,
редактор закрывшегося вскоре после его ухода «Голоса Москвы».
Для
редакторов открылись двери тюрем, на издателей посыпались денежные штрафы, сажали
редакторов и прикрывали
газеты. Нужно было или платить штраф, сохраняя издание, или на место посаженного
редактора выставлять нового, запасного. Таких явилось сколько угодно.
Я.А. Фейгин метался по своим делам по Москве, а фактическим
редактором был И.Д. Новик. Первые месяцы
газета шла, конечно, слабо, направление еще ярко не определилось, но ее счастью помогло чужое несчастье.
Когда
редактор Валле де Барр ушел из «Листка» и уехал в Самару, где очень долго работал в
газетах, его место занял Федор Константинович Иванов, который стал фактическим
редактором и был им до конца своей жизни.
Под
газетой стояла подпись: «Издатель — Н.П. Ланин,
редактор — В.Н. Селезнев». Вид
газета имела самый провинциальный. Полстраницы последней полосы занимало чуть ли не единственное объявление с гербами и медалями о шипучих водах и «ланинском» шампанском.
Газеты эти — «Голос Москвы» Васильева и «Жизнь» Д.М. Погодина. Н.В. Васильев — передовик «Московских ведомостей» — был
редактором «Голоса Москвы», а издателем был И.И. Зарубин, более известный по Москве под кличкой «Хромой доктор».
В типографии В.Н. Бестужева печаталась еще ежедневная
газета «Жизнь», издательницей которой была Е.Н. Погодина, а
редактором Д.М. Погодин, сын известного ученого М.П. Погодина, владелец типографии в доме Котельниковой на Софийской набережной.
Сам он тоже выпускал какой-то «Листок объявлений», выходивший раза 3—4 в год. Желание иметь свою
газету в нем кипело. Пробовал просить разрешение на издание, но столь прославленному скандалисту получить его не удавалось. Узнав, что дела Погодиных плохи, В.Н. Бестужев вошел в
газету с тем, что имена издателя и
редактора остаются, а фактически
газета будет принадлежать ему.
В.Э. Миллер окончательно запутался в долгах, и в 1898 году подписи В.Э. Миллера под
газетой уже не было, а издателем подписывался Н.Л. Казецкий, юрисконсульт фирмы П.М. Генцеля, потом исчезла подпись
редактора К.П. Цветкова, и с 34-го номера 1899 года под «Русским листком» стояло: редактор-издатель Н.Л. Казецкий.
Газета полностью перешла к нему.
В кармане у меня были письма в редакцию
газеты «Одъек» и ее
редакторам Пашичу и Протичу и к учителю М.М. Бойовичу от его сына литератора, студента Московского университета.
Вскоре после исчезновения князя прекратился в конце года и «Курьер», в мае 1895 года вышел снова в новом издательстве Е. Коган, а в сентябре 1896 года под
газетой стояла подпись: редактор-издатель Я.А. Фейгин.
После смерти
редактора Н.С. Скворцова, талантливого и идейного журналиста, материальное состояние
газеты было затруднительным. В.М. Соболевский, ставший фактическим владельцем
газеты, предложил всем своим ближайшим сотрудникам образовать товарищество для продолжения издания. Его предложение приняли десять человек, которые и явились учредителями издательского паевого товарищества «Русских ведомостей».
Цены на таких
редакторов были разные: от 15 рублей на хозяйских харчах в месяц и выше — до сотен рублей. Был случай, напечатанный в
газетах, что двенадцать
редакторов одного и того же петербургского издания одновременно отсиживали в тюрьме трехмесячный стаж.
«Курьер» как-то неожиданно вырос на поле московской журналистики. Подпись под
газетой была: издатель — А.Г. Алексеев,
редактор — Я.А. Фейгин.
Эта насмешка окончательно обозлила Н.П. Ланина, и он решил неукоснительно избавиться от В.А. Гольцева, уже редактировавшего около двух лет
газету, что было известно всей Москве, и самому стать фактическим
редактором.
Под
газетой значилась подпись: издатели — А.Г. Алексеев и Я.А. Фейгин,
редактор — Я.А. Фейгин.
После него стал
редактором Петровский, очень друживший с супругами Витте и, кажется, больше интересовавшийся биржей, падением и повышением бумаг, чем
газетой и политикой.
Так никогда и не узнала об этом сотрудничестве цензура. А узнай она — за одно участие их
газета была бы закрыта, да и
редакторы угодили бы в ссылку.
В.Э. Миллер, знавший К.П. Цветкова как издателя детского журнала «Малютка» и сотрудника «Московских ведомостей», согласился, и под
газетой, уже «без предварительной цензуры», появилась надпись: «Издатель — В.Э. Миллер,
редактор — К.П. Цветков».
Дня через три вдруг я вижу в этой
газете заметку «Средство от холеры» — по цензурным условиям ни о Донской области, ни о корреспонденте «Русских ведомостей» не упоминалось, а было напечатано, что «
редактор журнала „Спорт“ В.А. Гиляровский заболел холерой и вылечился калмыцким средством: на лошади сделал десять верст галопа по скаковому кругу — и болезнь как рукой сняло».
Скоро сотрудникам перестали аккуратно платить, и
редактор Н.В. Васильев ушел. Под
газетой появилась подпись «Редактор-издатель И.И. Зарубин», но к декабрю фактически он уже владельцем
газеты не был — она перешла к В.Н. Бестужеву, который и объявил о подписке на 1886 год.
А высылка была равносильна закрытию
газеты, так как утвержденным
редактором тогда был один В.М. Соболевский.
Ф.К. Иванов был все. Он любил кутнуть, и даже нередко, но пока матрица не отлита, пока он не просмотрит оттиска, — из редакции не выходил. Но когда
газету спускали в машину, Федор Константинович мчался на лихаче к «Яру» или в «Золотой якорь», где его уже ждала компания во главе с номинальным
редактором Виктором Николаевичем Пастуховым, сыном
редактора.
Редактор никогда не читал своей
газеты, имевшей свою хорошо оборудованную типографию.
Газету вообще никто не читал, а меньше всего подписчики.
Программа этой
газеты, утвержденная правительством, была шире всех газетных программ того времени. Ей было разрешено печатать «все, что интересно читать и потребно обывателю». Так и написано было в разрешении, которое мне показывал сам
редактор, маленький чиновничек, назначенный из канцелярии обер-полицмейстера.
У Я.А. Фейгина явились деньги, захотелось славы
редактора политической
газеты, но все-таки издавать одному большую
газету ему было не под силу, и он составил компанию, в которую вошли два присяжных поверенных — И.Д. Новик, Е.З. Коновицер — и два брата Алексеевых, молодые люди купеческого рода, получившие богатое наследство.
Самому Н.Л. Казецкому, как гласному Городской думы, занятому, помимо судейских дел, и общественными делами, заниматься
газетой было некогда, и он доверялся фактическим
редакторам.
Потом в
газете «Современные известия» он стал писать заметки и фельетоны. Одновременно с этим А.А. Соколов,
редактор «Петербургского листка», пригласил Н.И. Пастухова сотрудничать в своей
газете, где он и писал «Письма из Москвы», имевшие большой успех.
— На своей собственной!
Редактор своей
газеты!..
Тогда
газета шла хорошо, денег в кассе бывало много, но Никита Петрович мало обращал на них внимания. Номера выпускал частью сам (типография помещалась близко, в Ваганьковском переулке), частью — второй
редактор, племянник его Ф.А. Гиляров, известный педагог-филолог и публицист. Тоже не от мира сего, тоже не считавший денег.
Безграмотный
редактор приучил читать свою безграмотную
газету, приохотил к чтению охотнорядца, извозчика. Он — единственная бытовая фигура в газетном мире, выходец из народа, на котором теперь, издали, невольно останавливается глаз на фоне
газет того времени.